Георгий Рогачевский - Сквозь огненные штормы

Мотористы снова каким-то чудом запустили моторы. Перевязали Андрея Черцова и он, превозмогая боль, провел ТКА-93 на выход. Выведя катер из порта, А. Черцов потерял сознание. И тут за штурвал стал юнга Валя Лялин. Тяжело ему - катер идет неровно, зигзагами. А тут еще с мыса Любви снова начал стрелять противник. Командир ТКА-91, находившийся рядом, прикрыл израненный катер дымовой завесой. ТКА-93 вышел к мысу Дооб. Но моторы не успевают откачивать воду, поступавшую в катер сквозь пробоины.

- Выбрасывайся на берег! - передали команду Вале Лялину.

Он так и сделал, а подоспевший катер В. Максименко с командиром дивизиона капитаном 3-го ранга В. И. Довгаем на борту подобрали раненых и доставили их в Геленджик.

Стремились успеть сделать как можно больше для поддержания десантников и катера нашей второй группы. Вот как говорится об этом в записях возглавлявшего отряд, бывшего к тому времени начальника штаба 2-й БТКА, а в последующем контр-адмирала, профессора, доктора военно-морских наук, Георгия Даниловича Дьяченко:

«Придя в Кабардинку за второй группой десантников, мы встретились с командующим флотом Львом Анатольевичем Владимирским и командиром Новороссийской военно-морской базы Георгием Никитовичем Холостяковым, которые настойчиво выпытывали у всех приходящих первыми, в том числе и у нас, детали обстановки в порту. Трудно было в коротком докладе дать обобщенную картину боя. Ясно было, что в целом дела идут успешно, хотя последнее слово должен был сказать [349] десант. Близился рассвет, и мы торопились на ТКА-73 сделать еще рейс. За нами устремились катера - ТКА-91 Ковтуна, ТКА-22 Ильина и Лесова - ТКА-102. Пока шли к входу в порт, за несколько минут взошло солнце. Прицельный огонь противника усилился. В это время уже последовало распоряжение контр-адмирала Г. Н. Холостякова высадку прекратить. Но наша четверка уже вкатилась в порт. Изо всех уголков его нас жгли языки трассирующих пуль и снарядов. Значит, сопротивление противника в порту еще не подавлено. Ясно, что при свете начавшегося дня назревают неоправданные потери, из состава нашей четверки в том числе. Описав большую циркуляцию в порту, подчиняясь приказу командира высадки, начинаем отход. Оба пулемета на нашем катере ведут ответный огонь. Но вот заминка у носового пулемета, из которого стрелял радист Михаил Ковров. На выручку ему спешит замполит 3-й ДТКА капитан-лейтенант А. П. Воробьев, рискуя на большой скорости быть сброшенным за борт. Он заменяет убитого Коврова, мастерски разворачивает пулемет в сторону противника, отвечая на его огонь ливнем своего пулеметного огня. Политработа требует не только слов, но и дела, личного примера…»

Такой же личный пример показывал и начальник штаба, а затем командир нашей бригады, Георгий Данилович Дьяченко, проявлял не только незаурядные командирские, организаторские способности, талант, но и личное мужество, смелость, отвагу, мастерство катерника. К сожалению, записи эти передал нам уже не он лично, а его супруга Татьяна Тимофеевна…

Решительно действовала и третья группа под командованием капитан-лейтенанта А. Ф. Африканова. Вот как вспоминает об этом один из ее участников, командир ТКА-81 лейтенант А. Кононов:

«…Наконец получен сигнал «Путь свободен». Все ринулись в порт. Используя скорость, наш катер тоже пошел, обгоняя высадочные средства. В воротах чуть не наскочили на бочку, едва успев оставить ее слева. Влетели в порт через стену сплошных разрывов. Катер получил несколько попаданий. В порту легче - огонь противника ослаблен. Наши цели - Импортный и Цементный причалы. Поворачиваю вправо и уменьшаю ход, рассматриваю обстановку в западной части порта. С Импортного причала бьет пушка. Приведя ее огонь на [250] мачту, стреляем торпедой. Для стрельбы по Цементному пирсу нужно подвернуть вправо, однако штурвал вправо не поворачивается. Один осколок попал в барабан штурвала. Пришлось сделать циркуляцию влево. За это время боцман удалил осколок, заклинивший штурвал. Не спеша навожу нос катера на Цементный причал и стреляем второй торпедой. Обе торпеды взорвались, огонь противника прекратился…»

В составе этой группы воевал под Новороссийском и наш ТКА-71 под командованием старшего лейтенанта Л. М. Золотаря. На борту этого катера находился также старший лейтенант Б. М. Першин - дублер А. Ф. Африканова. ТКА-71 первым ворвался в порт и атаковал торпедами огневые точки на пирсах напротив ворот. Развернувшись, получил повреждение корпуса. На выходе еще одно прямое попадание и затонул. Личный состав оказался в воде. Проходящий мотобот подобрал всех, за исключением мичмана Олейника - старшины группы мотористов. Выплыв на восточный мол, Олейник добыл трофейное оружие и присоединился к штурмовой группе моряков. Они, действуя решительно и дерзко, выбили фашистов из помещения электростанции. Мичман Олейник на вторые сутки вернулся на базу в Геленджик. Его мужественные действия не остались не замеченными - он был награжден орденом Красного Знамени.

Наступала вторая ночь не менее решительного штурма большими силами десанта. Время неимоверно тяжелой работы наших торпедных катеров.

9- й километр Сухумского шоссе. Мы с Левой Келиным включены во вторую группу торпедных катеров, выделенных для высадки десанта в порт Новороссийск. Кроме нас, все остальные -из 2-й бригады. Оттуда и командир отряда капитан-лейтенант Левищев. Собрав нас, он сообщил:

- Все причалы в порту захвачены первым броском. Удерживаются с большим напряжением сил. Нужна немедленная помощь.

Поставлена задача: принять на борт десант и, следуя за головным в кильватере, прорваться в порт и высадить его. Мой ТКА-42 идет в строю третьим.

К нам в желоба погрузились минометчики со своими плитами и стволами, боезапасом. Глядя на их неторопливую, но спорую, бесшумную погрузку, спокойные, сосредоточенные [351] лица, я почувствовал, как и ко мне приходит такая же уверенность. Да, эти дадут прикурить любому врагу. Все средних лет - сибиряки.

На подходе, на восточной окраине города, с высоты противник начал стрелять трассами белого цвета. Все ясно, показывает нас. «Усы» и «петух» даже в темноте демаскируют. К тому же шесть катеров своими двенадцатью авиационными моторами создают такой рев, что слышно далеко окрест. Не уменьшая хода - примерно 42 узла, приближаемся к воротам порта.

Теперь уже вся артиллерия противника бьет с максимальной скорострельностью, ставя сплошную свинцовую завесу. Плотность такая, что кажется - вода кипит. «Где же ворота?» - мелькает мысль. Но тут головной исчезает в огненной завесе, за ним пропадает второй катер. Очередь за нами. Лечу на той же скорости, лишь успеваю подумать: «Очевидно, головной видел ворота, коль так решительно ведет нас». В руки, держащие штурвал, отдает попадание многочисленных осколков снарядов по корпусу катера. Ворота проскочили. Стало легче.

Уже без помех подходим к Элеваторному причалу, в район затопленного теплохода «Украина». Все шесть катеров в сборе. Прямо удивительно - после такого штормового шквала. Готовимся к высадке десанта. И тут с теплохода и эстакады враг начинает поливать нас автоматным и пулеметным огнем. Все немедленно отворачиваем и идем в голову причала. Стрельба затихает. Значит, высокий бетонный пирс прикрывает наши маленькие катера. Сразу же, разворачиваясь на выход, швартуюсь на обратной стороне причала. Боцман Николай Рудаков и радист Филипп Тарасов ловко взбираются по деревянным брусьям облицовки на причал и на швартовых удерживают катер. Десантники тоже взбираются наверх и неслышно исчезают в темноте. Решил посмотреть курс. Наклонил голову над магнитным компасом. И тут же обожгло лицо. В рубку спрыгивает боцман:

- Высадились все!

- Заводи моторы! - подаю команду.

Сразу же выходим на середину акватории порта. Со стороны Каботажной пристани потянулись огненные пучки трасс. Но проходят пока то впереди, то сзади. Огонь становится плотнее. Из моторного отделения [352] доносятся крики: «Газуйте, газуйте!» Море снова закипело от разрывов. Но мы уже проскочили ворота - проход между молами. Метров через двести глохнут сразу оба мотора.

- Разбит водяной коллектор правого мотора и вышло масло из левого, - докладывает механик.

Так вот почему он кричал: «Газуйте!…» Стрельба утихла. Волна несет нас вдоль западного мола к берегу. Нос катера притонул. Боцман с радистом пытаются заделать пробоины в подводной части таранного отсека - вода уже выше колен. В ход идет все, в том числе и наши плавающие пожитки. Вдруг в рубке слышу запах бензина. Малейшая искра, и мы взлетим в воздух. Из порта выскакивает еще один катер. Кричу боцману:

- Немедленно дать красные проблески!

Но условный сигнал почему-то не принят, катер скрывается в темноте. И тут на малом ходу из порта, словно призрак, выходит шхуна. «Вот так и нам надо было, - упрекаю себя. - Тихонечко, скрытно, малым ходом, прижавшись к восточному молу. А то летишь, как оглашенный, напрямую, поднимая буруны к небу!» Когда набьют, всегда умнее становишься…