Донская рана - Александр Александрович Тамоников

дела, что все время трудимся, приближая нашу победу! А если говорить серьезно, то нам дают замечательную возможность наладить канал получения информации. Тот самый канал, о котором я думал всю середину дня.

– Как же вы думаете получать информацию, уходя все дальше от штаба? – продолжал удивляться Степанчук.

– А этот провод на что? – спросил Шубин, показывая на моток провода в своих руках. – Вот она, моя связь с генералом Готом, и генералом Фангором, и генералом Клейстом, и прочими немецкими генералами. А как я буду этой связью пользоваться – сейчас увидишь.

Когда они прошли около двухсот метров и спустились в балку, Шубин остановился.

– Берите остаток моего мотка и идите дальше, – приказал он двоим солдатам, которых им придали в помощь. – А мы с Фельдманом задержимся здесь: надо замаскировать провод в снегу. Чего встали? Вперед, сыны Германии!

Прогнав таким образом «сынов Германии» подальше, Шубин склонился над уже проложенной линией – и неожиданно для Степанчука перерезал провод. Затем он приделал к каждому из полученных концов по телефонному разъему. Затем достал телефонную трубку и вставил в нее полученные разъемы. А затем засыпал всю конструкцию снегом, но рядом сложил небольшую пирамиду из камней.

– Вот тебе, рядовой, моя связь с генералом Готом и прочими надутыми немцами, – сказал он Степанчуку. – Сейчас в этой трубке ничего не слышно. Но когда связь заработает, мы услышим все, что начальник штаба бригады генерал Фангор скажет генералу Клейсту, и что тот ему ответит. То есть с помощью этой трубки можно получить информацию о планах немцев. Только мне надо будет знать, когда начнется их сеанс связи, и успеть добежать до моей «телефонной станции». Ну, двести метров я за три минуты пробегу. А со временем я устрою такие «станции» и на других линиях связи, с другими дивизиями и полками. Теперь понятно, как я собираюсь получать информацию?

– Понятно, товарищ капитан! – расплылся в улыбке Степанчук.

Они тянули провод три с лишним часа и к полуночи достигли хутора Высокий Яр. Двое солдат, помогавших связистам, заявили, что работа их совершенно измотала, и они останутся ночевать у танкистов. А Шубин заявил, что ничуть не устал и пойдет назад, в свою землянку.

– Вы только прямо сейчас сеанс связи со штабом бригады не начинайте, – предупредил он коллег-связистов в штабе первой танковой дивизии. – Мне еще надо всю линию проверить. Полчасика можете подождать?

– Мы-то можем и час ждать, – ответили ему. – Но вот будут ли ждать генералы? Они нам не подчиняются…

– Но вы с ними все же поговорите, – предложил Шубин.

А сам, выйдя из штаба танковой дивизии, припустил по степи бегом, так что Степанчук едва за ним поспевал.

– Куда это мы так спешим, товарищ капитан? – взмолился бывший водитель. – Я уже еле на ногах держусь.

– Спешим к началу переговоров двух генералов, – ответил Шубин, не остановившись и даже не обернувшись. – Информацию я спешу получить, понятно?

Он бежал с такой скоростью, что Степанчук постепенно от него отстал. И в результате добежал до своей «телефонной станции», устроенной им в балке, всего за двадцать минут. И когда он схватил телефонную трубку, включил звук и прижал холодную трубку к уху, он услышал самое начало беседы генерала Фангора и генерала Клейста. Пока генералы говорили друг другу любезности, Шубин устраивался поудобнее и готовился слушать.

Следующие сорок с лишним минут он слушал, как начальник штаба бригады дает установку на завтрашний бой командиру немецких танкистов.

Это была исключительно важная информация! Шубин сразу оценил ее значение. Речь шла о предстоящем сражении за станицу Манычская. Бригада генерала Гота получила категоричный приказ от фельдмаршала Манштейна – во что бы то ни стало отбить станицу у русских войск. Немцы, как оказалось, уже два дня предпринимали попытки выполнить этот приказ, вели атаки, но безуспешно.

– Русские сильно укрепили этот населенный пункт, – слышал Шубин в трубке голос генерала Фангора. – Они заделали все проходы между домами, укрепили сами дома, заминировали все подходы к ним. А главное, они на южной окраине станицы вкопали в землю два десятка своих танков, превратив их в постоянные огневые точки. Самое печальное для нас – что мы не знаем места расположения этих танков. И когда наша артиллерия бьет по этой части станицы, она бьет, как правило, мимо танков. Нам необходимо заставить эти русские танки выйти из своих укрытий. И для этого мы разработали хитроумный план, в котором решающая роль отводится вашей дивизии. Вы должны завтра с утра начать атаку на северную часть станицы.

– На северную, вы сказали? – откликнулся генерал Клейст. – Я не ослышался?

– Нет, генерал, вы не ослышались, – подтвердил Фангор. – Вы будете атаковать, наседать, много стрелять… Но все это будет лишь отвлекающий маневр. Ваша цель – не взять эту северную окраину Манычской, а выманить русские танки из их укрытия. Вы меня понимаете?

Генерал Клейст ответил, что теперь он все понял, и беседа между генералами продолжалась – они обсуждали детали задуманного немцами ложного маневра. Шубин не стал дослушивать эти детали до конца. Он повернулся к Степанчуку и сказал:

– Так, Виктор, вот и для тебя дело есть. Беги что есть духу на склад к Римеру. Если он спит, разбуди. Скажи, что тут новая линия в одном месте над оврагом висит, в любую минуту может оборваться. Пусть выдаст тебе кусок проволоки, чтобы укрепить линию.

– А на самом деле зачем нам этот кусок? – спросил Степанчук.

– На самом деле он нам вовсе не нужен, – ответил Шубин. – На самом деле мне срочно нужна рация. Ты помнишь, куда я ее положил? Она на верхней полке шкафчика, под всяким хламом. Ты покопаешься в этом хламе, незаметно возьмешь рацию и принесешь ее сюда, мне. Надо срочно передать сообщение в штаб фронта. Иначе наши могут попасться на обман немцев. Понял задание? Тогда беги. А я здесь еще послушаю.

И Шубин вновь прильнул к телефонной трубке, а Степанчук, выполняя приказ командира, поспешил на хутор.

Получить желанный моток проволоки у него получилось далеко не так просто, как это, наверное, получилось бы у Шубина. Капитан Ример уже спал и вставать ему совсем не хотелось. Но когда он уразумел, что обрыв грозит только что проложенной линии, так необходимой самому генералу Готу, он прервал свой сон и начал действовать. Открыл склад, выдал Степанчуку требуемую проволоку, дал крепеж. А еще стал навязывать бывшему водителю помощников – пару солдат из охраны. Вот этого точно не требовалось, и Степанчук с трудом, но отбоярился от непрошеных помощников. А в промежутках между этими спорами