Проверка огнем - Александр Александрович Тамоников

И еще ребят, кто в поле побежал. Может, кто умер, а кто и жив остался. Раненые там лежат без помощи. Ленька попросил их забрать, а этот гад его в ответ ударил, а потом из автомата уже лежачего. До смерти…

Женщина запричитала в голос:

— Ой, ой, что же творится. Куда нас везут-то? С Ольховки вот нас трое, не успели в погреб убежать, нас на колодце фрицы и схватили. И в машину. Куда едем-то? Неужто расстреляют? Ох, что же делать, что же я спрятаться, как все, не успела. У меня ведь дома трое дитев осталось, как же мои кровиночки будут без меня…

Старый дребезжащий голос оборвал ее плач:

— Тише, тетка, не кликай ты так. А то, не ровен час, за шум охранники накажут. Не будут нас расстреливать. Хотели бы, так прямо у колодца бы тебя и порешили, не стали бы горючку тратить. Немцы — они такие, за копейку удавятся, жадные. Нет, нужны мы им для чего-то. А везут куда, я тебе так могу сказать, по дороге совхозной едем, я все эти кочки спиной помню, по ним в «Ударник» чего только не возил и обратно. Совхоз на этой стороне реки, «Ударник», при советской власти работал. Хозяйство там строили знатное, завод хотели возвести, вот я на стройке той до войны работал. Так что точно тебе говорю, в «Ударник» нас везут.

Какая-то девочка выкрикнула:

— А назад когда? Точно нас назад вернут? У нас так мамку в грузовик загнали, так больше и не видели. Говорят, в Германию их угнали в лагерь.

— У нас тоже в машины погрузили и увезли незнамо куда. Говорят, в лесу в овраге расстреляли, и все, даже закапывать не стали. Мальчишки наши знают, где та могилка.

— Да в Германию везут, Гитлер, говорят, велел Одессу затопить. Дамбы все взорвут, и хана нам!

— Да что вы такое говорите! Советские войска уже на подходе, они не дадут немцам уничтожить город и жителей, — не выдержала Белецкая и все-таки вступила в разговоры местных жителей.

Шубин одернул ее, чтобы молчала. Лучше беречь силы и слушать, чтобы понять, как настроены люди вокруг. По прибытии им придется действовать как можно быстрее, чтобы сбежать со стройки и вернуться назад.

А тем временем люди в грузовике все продолжали обсуждать, что их ждет впереди.

Та самая мать троих детей из Ольховки укоряла беглецов:

— Что же вы о других-то не подумали, побегли! Нас ведь под расстрел бы подвели. Вы на свободе, а мы в могиле!

— Эх, тетка, — остановил ее дедок-строитель. — Дело молодое, уж за то они поплатились, хватит ругать их. Никто не знает, что нас в «Ударнике» ждет. Может, привезут да враз в расход всех. А кто из раненных на том поле и выживет, до жилья доползет за помощью. Война кругом, линия фронта, почитай, здесь, какие уж тут могут быть планы. Хоть живым остаться — и уже за радость. Фрицы хуже зверей диких, особливо эсэсовцы.

— Да немцы в «Ударнике» оборону строят, чтобы Красной армии не дать пройти через железную дорогу! — выкрикнул детский голосок. — Партизаны же там раньше были, тятька мой ту станцию взрывал. А как изловили его отряд, так чинить взялись фашисты железку.

Шубин вздрогнул от этого замечания. Точно, как же он мог упустить из виду, ведь на карте был обозначен в этих окрестностях крохотный полустанок, он стоял особняком от основной железнодорожной магистрали и, по всей видимости, раньше служил нуждам строящегося завода в «Ударнике». А сейчас немцы решили его использовать для своих целей и сооружают там узел обороны, который перекроет наступление советских войск с фланга по направлению к намеченному центральному удару.

Белецкая мгновенно отреагировала на его движение и прижалась губами к уху, ну не могла она удержаться, чтобы не поделиться догадкой:

— Нас везут на стройку основного узла.

Но капитан покачал головой, а потом сжал руку напарницы, снова останавливая ее. Вдруг среди этих людей есть сочувствующий немцам или кто-то решит обменять в абвере свою жизнь и свободу на двух советских разведчиков. Нет, нельзя выдавать себя и нарушать маскировку. Да и с Ольгой он не был до конца согласен: может быть, на станции лишь пункт передислокации, и все силы направлены в какой-то квадрат поблизости. Но сейчас было ясно одно: не зря они оказались на той дороге, и из их неудачи надо получить максимум пользы, одновременно решая, как им выбраться из трудового рабства.

А грузовик с людьми уже перебрался через мост на низкой скорости и теперь, подпрыгивая на ухабах, приближался к «Ударнику». Дедок-строитель прокомментировал:

— Ну, почти добрались. Хоть все живы? Никого не придавили?

Ответом ему были робкие возгласы. Опытный строитель принялся поучать трудовых рабов:

— Ежели копать поставят, сильно-то не старайтесь. Никто не похвалит, а если все будут медленно работать, так, может, и наши сюда дойти успеют. И вы, ребятишки, не бегите, не надо. Вредить надо по уму, хитро, чтобы фрицы не приметили. Меня Савельичем кличут, держитесь меня, научу, как надо. А ты, горластая, которая с Ольховки, смотри, к фашистам в ноги-то не падай. Не жди, они тебя, пока все окопы им не отроешь по линейке, к дитям не отпустят, а будешь выть, так пулю пустят, чтобы другим неповадно было. Так что помалкивайте пока, да по сторонам смотрите лучше. А там сообразим, как от смерти убежать.

Ольга Белецкая сжалась, всем телом прильнув к руке капитана, — машина замедлила движение и остановилась.

Глава 5

Когда грузовик фыркнул и замер на месте, вместе с ним в напряжении затихли и люди внутри кузова. Что их ждет снаружи? Смерть? Лагерь? Побои?

За тентом раздался знакомый резкий голос конвоира:

— А ну выходи строиться! Давай, шевелитесь, курицы вареные.

Ослепшие от темноты люди с трудом двигались после долгой поездки в тесноте, но их все равно подгоняли то прикладом, то пинком. Несколько автоматчиков присоединились к охранникам и погнали людскую толпу по протоптанной тропке к длинному оврагу, на склоне которого уже вовсю шли работы.

Рабам раздали кирки и лопаты, выстроили цепочкой, и работа началась. Капитан Шубин постарался встать так, чтобы быть рядом с Савельичем. Он хотел рядом поставить Белецкую, но девушку отогнали вместе с теми, кто был слабее, на расчистку следующего квадрата для окопной системы.

Глеб хоть с беспокойством и поглядывал на людей, которые копошились, таская, словно муравьи, бревна и ветки, но внутренне уговаривал себя, что Ольга справится с любыми трудностями.

Немецкая охрана