Пощёчина генерал-полковнику Готу - Сергей Дмитриевич Трифонов

нежную, томлённую в печи, кашерную телятину… На городском рынке Алексей накупил гостинцев матери и родителям Ольги: отличного белорусского сала, бруски сыровяленого мяса и палки сырокопчёной колбасы, домашнего сыра, знаменитого кобринского овсяного печенья… Алексей очень хотел сводить Ольгу в Брестскую крепость. Но их туда не пустили, объект был строго режимный, до отказа забитый войсками, оружием и техникой.

Несколько раз Гордеев порывался убедить Ольгу пойти в ЗАГС и расписаться. Он даже заранее получил письменное разрешение от командира полка на заключение брака, бережно его хранил в командирской книжке. Но так и не решился. А она, теша себя той же надеждой, ждала этого предложения, но так и не дождалась. Уезжала она, переполненная тоской. Женское сердце подсказывало горькую и долгую разлуку.

Тем временем процесс формирования 22-й танковой дивизии набирал темпы. Бригаду их расформировали и на её основе создали два танковых полка и разведывательный батальон дивизии. Из прибывшего пополнения формировались моторизованный и артиллерийский гаубичный полки, дивизионы и батальоны поддержки и обеспечения.

Полк получал новое оружие. Командирам рот, взводов и танков выдавали автоматы Шпагина (ППШ) и Дегтярёва (ППД), по одному на бронемашину. При почти одинаковом весе и габаритах ППШ оказался проще в обслуживании, а его ствол, убранный в кожух, выполнявший роль компенсатора, не подбрасывало при стрельбе, отчего огонь автомата был более кучным. Неутомимый старшина Ефременко, изучив тактико-технические данные двух автоматов, как-то договорился с оружейниками, и те выдали всем экипажам роты Гордеева ППШ. Одновременно командирам револьверы заменили пистолетами ТТ, оставив наганы механикам-водителям и заряжающим. Ефременко и здесь извернулся. Какими-то, только ему известными манипуляциями, он умудрился оставить командиру роты ещё и старый испытанный наган, спрятав его в танке с двумя коробками патронов рядом с гранатной сумкой.

В моторизованный полк дивизии стали поступать самозарядные винтовки Токарева (СВТ) и противотанковые ружья Симонова. Наряду с маломощными ротными 50-мм больше появилось 82-мм миномётов. Повышалась боевая мощь полковой и дивизионной артиллерии. Полковыми 76-мм пушками она была обеспечена почти на 70 процентов, а 122-мм и 152-мм гаубицами – на 75.

При всех позитивных изменениях главного, чего ожидали танкисты, так и не произошло. В дивизию не поступило ни одного тяжёлого танка КВ и среднего Т-34, хотя соседняя танковая дивизия несколько единиц получила. Настораживало и то, что ремонтная и эвакуационная база дивизии практически не развивалась. К весне сорок первого года поступило всего пять «летучек» – мобильных реммастерских и четыре маломощных трактора. Крайне не хватало автомашин, в том числе санитарных, мотоциклов, зенитных средств, средств связи и разведки, понтонно-мостовой техники…

Вспоминая ночной разговор с подполковником Зайцевым, Гордеев воочию убедился: перевооружение Красной армии задерживается. Уровень наполняемости танковых и механизированных соединений и частей новой техникой отстаёт от вызовов времени и военно-политической обстановки в Европе.

Тем не менее их 22-я танковая дивизия, в ряду других формировавшихся, была вполне укомплектована бронетехникой, пусть и старых образцов. В дивизии имелось 340 лёгких танков, больше половины из которых были Т-26, остальные – БТ-2, БТ-5 и около тридцати новых БТ-7 с мощными дизельными двигателями и усиленным бронированием. Из этого количества примерно сорок машин находились в ремонте. Все танки имели тройной боезапас снарядов и пулемётных патронов. Кроме того, разведбат располагал тридцатью лёгкими бронеавтомобилями БА-20 с пулемётным вооружением и десятью средними, трёхосными БА-10А, с 45-мм пушкой в башне. Около пятидесяти легких и средних бронеавтомобилей находилось в моторизованном полку дивизии.

Если сравнить вооружение пока ещё не до конца сформированной дивизии с вооружением стандартной танковой дивизии вермахта к лету сорок первого года, выходило, что немецкая по количеству танков и артиллерии уступала в полтора раза. И по качеству наша бронетехника не уступала, а зачастую и превосходила. Немецкие танковые дивизии на 70–80 процентов были вооружены устаревшими лёгкими танками Т-I и Т-II, относительно неплохими лёгкими чешскими Т-35 и Т-38. И лишь пятую часть их бронемашин представляли средние танки Т-III и Т-IV. Другое дело, что вся эта техника находилась в руках хорошо подготовленного личного состава, а командовали танковыми частями и соединениями офицеры, имевшие боевой опыт в военных кампаниях против Франции, Англии, Бельгии, Польши, не боявшиеся ответственности и массовых репрессий.

14

В середине июня сорок первого года в Бресте ощущалась напряжённая обстановка. Германские самолёты-разведчики несколько раз на дню пересекали границу, нагло облетая и фотографируя советские военные объекты. Советские истребители ПВО им в этом не мешали. За Бугом по ночам стоял гул двигавшейся техники, слышался лязг танковых гусениц, свистки командиров выдвигавшихся к границе пехотных подразделений. Пограничники засекали множество дымных столбов полевых кухонь, поднимавшихся из заречных лесов, рощ и зарослей кустарника. Всё чаще в их руки попадались бежавшие с того берега поляки, белорусы, евреи, как один уверявшие о подготовке немцев к войне.

В городе и районе участились случаи выхода из строя электрических трансформаторных подстанций, иногда на несколько часов всё погружалось во мрак; дизельные и бензиновые генераторы включали лишь в медучреждениях, берегли топливо. Неустойчиво работала телефонная связь. Чекисты и бойцы подразделений связи обнаруживали множественные порезы телефонных проводов. Город полнился паническими слухами о скором пришествии немцев, распускаемыми германской агентурой. В кассах вокзала билетов на дальние поезда не было, люди стремились покинуть приграничный город. Милиция сбилась с ног, вылавливая паникёров и активизировавшихся уголовников.

В нарушение приказов наркома обороны и командующего округом о необходимости борьбы с паникёрством и распространения ложных слухов о возможной войне многие командиры частей запретили увольнительные в город, усилили охрану складов, танковых и автомобильных парков, военных городков. Чекисты выявили группу немецких шпионов и диверсантов и в их городке. Были арестованы работница командирской столовой Ядвига (Гордеев так и не узнал, с помощью лейтенанта Бузова или без него), парикмахер, сапожник мастерской по ремонту обуви, электрик и слесарь-сантехник коммунально-эксплуатационной части.

Вечером двадцатого июня Алексей был приглашён на заседание партбюро полка. Секретарь партбюро зачитал заявление Гордеева с просьбой принять его в ряды ВКП (б). Его стремление поддержали командир полка, начальник особого отдела Бригадзе и приглашённый начальник штаба дивизии подполковник Зайцева давший Алексею рекомендацию. Вопросов Гордееву не задавали. За принятие его кандидатом в члены партии проголосовали единогласно и рекомендовали парткомиссии и парткому дивизии решить вопрос положительно.

На улице подполковник Зайцев, куривший с особистом, подозвал Гордеева.

– Рад видеть тебя, капитан Гордеев, поздравляю. – Зайцев протянул руку.

Бригадзе тоже поздравил Алексея пожатием руки.

– Как служба, техника, настроения людей? – спросил Зайцев.

– Техника в целом готова, люди не совсем.

– Готова к чему? – усмехнулся Бригадзе.

Гордеев, бросив вопросительный взгляд на начштаба дивизии и получив кивком головы согласие, ответил:

– К любым испытаниям, товарищ старший лейтенант госбезопасности.

– Ай, молодец, Гордеев, настоящий дипломат! – весело воскликнул Зайцев.

– Только