Густав Хэсфорд - Старики и бледный Блупер

Мы машем на прощанье белокурому командиру танка, танк грохочет и укатывает прочь. Стальные грунтозацепы дробят кирпичи, раскиданные взрывами по всей улице.

Мы со Стропилой вглядываемся в противоположный берег реки Ароматной. Мы разглядываем Цитадель[82]. Река выглядит гнусно. Река мутная. Стальной подвесной мост — мост «Золотые воды» — обрушился в реку, когда его подорвали боевые пловцы противника. Разорванные балки торчат из воды как переломанные кости морского змея.

Где-то далеко, внутри Цитадели, разрывается ручная граната.

Мы со Стропилой направляемся к MAC–V[83], пункту группы американских военных советников в Южном Вьетнаме.

— Красиво здесь, — говорит Стропила.

— Было красиво. Реально было. Я бывал тут пару раз на наградных церемониях. Генерал Кашмэн[84] сюда приезжал. Я сфотографировал его, а он сфотографировал меня, когда я его фотографировал. И Ки был, весь такой разодетый, в летной куртке из черного шелка с серебряными генеральскими звездами во всех местах и в черной фуражке, тоже с серебряными генеральскими звездами во всех местах. У Ки[85] были всякие пистолеты с жемчужными рукоятками, аскотский галстук на шее. Этакий плейбой в японском стиле. У этого Ки кондиционная программа была. Он верил во Вьетнам для вьетнамцев. Думаю, потому и получил от нас пинок под зад. Но в тот день он был просто великолепен. Видел бы ты всех тех школьниц в их aoдаях[86], все в пурпурном и белом, с маленькими солнечными зонтиками…»

— И где ж они теперь, девчонки те?

— Поубивало всех, наверно. Ты слышал такую легенду, что Хюэ вырос из грязной лужи как цветок лотоса?

— Глянь-ка!

Арвинское отделение грабит особняк. Эти арвины из Армии Республики Вьетнам — забавное зрелище, потому что все снаряжение для им совсем не по росту. В мешковатом обмундировании и здоровущих касках они похожи на мальчишек, играющих в войну.

Я говорю: «Достойно. Номер один. Это все равно что нам халявы отвалили, Строп. Запомни, Стропила: как увидишь арвина, Виктора Чарли можешь не бояться. При первых признаках опасности арвины разбегаются как кролики. Арвинский стрелковый взвод — подразделение столь же смертоносное, как кружок бабушек-садоводок, кидающихся зефиринами. Ты не верь всем этим слухам о том, что арвины трусы. Просто они свою зеленую машину ненавидят еще больше, чем мы свою. Их забрали по призыву сайгонские правители, которых забрали служаки, которые забрали нас, а последних забрали другие служаки, которые думают, что могут купить эту войну. А арвины не дураки. Арвины совсем не дураки, когда занимаются любимым делом — воруют, например. Арвины искренне убеждены в том, что драгоценные камни и деньги являются штатными предметами снабжения военнослужащих. И потому мы в безопасности — до тех пор, пока арвины не завопят: «Боку Ви-Си, боку Ви-Си!» и не пустятся наутек. Но об осторожности тоже не забывай. Арвины постоянно палят по курицам, чужим свиньям и деревьям. Арвины готовы стрелять во что угодно, кроме транзисторов, «Кока-Колы», солнечных очков, денег и противника».

— А что, правительство им разве не платит?

Я усмехаюсь: «Деньги их правительство».

Солнце уже зашло. Мы со Стропилой переходим на бег. Нас окликает часовой, я посылаю его ко всем чертям.

Пятьдесят шесть дней до подъема.

Утром мы просыпаемся на пункте MAC–V, это белое двухэтажное здание со стенами в пулевых отметинах. Пункт укрыт за стеной из мешков с песком и колючей проволоки.

Мы собираем снаряжение и уже собираемся уходить, когда какой-то полуполковник начинает зачитывать заявление военного мэра Хюэ. В заявлении отрицается факт существования в Хюэ такого явления как мародерство, и делается предупреждение о том, что все замеченные в мародерстве будут расстреливаться на месте. С дюжину гражданских военных корреспондентов сидят на палубе, протирая глаза со сна, слушая вполуха и позевывая. Дочитав, полуполковник добавляет уже от себя. Кто-то наградил медалью «Пурпурное сердце»[87] жирного белого гуся, который был ранен в ходе нападения на пункт. Полуполковник высказывает сомнение в том, что гражданские корреспонденты осознают, что война есть дело серьезное.

Мы идем по улице, я указываю на похеренного солдата СВА, повисший на колючей проволоке. «Война — крупный бизнес, а это наш валовой национальный продукт». Я пинаю труп, вызывая панику среди червей, шевелящихся в пустых глазницах и улыбающемся рту, а также во всех дырках от пуль в его груди. «Скажи, противно?»

Стропила наклоняется и рассматривает труп. «Да, этот-то точно кому-то на счет пошел».

Появляется съемочная группа из Си-би-эс в окружении очумевших от свалившейся на них славы хряков, которые принимают эффектные позы, изображая реальных бойцов-морпехов, какие они типа на самом деле. Они все хотели бы познакомить Уолтера Кронкайта со своими сестренками. Телевизионщики из Си-Би-Эс, в белых рубашках с короткими рукавами, поспешают дальше — снимать смерть в красочном многоцветии.

Я останавливаю мастер-сержанта. «Топ, нам в говно надо».

Мастер-сержант пишет на листке желтой бумаги, закрепленном на дощечке. Он не поднимает взгляда, но тычет пальцем через плечо. «За рекой. Первый Пятого. Лодку у моста найдете».

— Первый Пятого? Образцово. Спасибо, Топ.

Мастер-сержант отходит, продолжая писать на желтой бумаге. Он не обращает внимания на четырех заляпанных хряков, который вбегают в расположение. Каждый держится за угол пончо. На пончо лежит убитый морпех. Хряки орут, вызывая санитара, а когда с великой осторожностью опускают пончо, темная кровяная лужица стекает на бетонную палубу.

Мы со Стропилой спешим к реке Ароматной. Обращаемся к флотскому энсину с детским личиком, который засувениривает нам переправу на вьетнамской канонерке, доставляющей подкрепление для вьетнамских морпехов.

Мы скользим по поверхности реки. Стропила спрашивает: «А эти вот ребята? Они как, хорошие вояки?»

Я киваю. «Лучшие, что есть у арвинов. Хоть и не такие крутые, как корейские морпехи. Корейцы такие крутые, что у них даже дерьмо мускулистое. Бригада «Голубой дракон». Я был с ними на операции у Хойан».

С берега доносится звук выстрела. Над нами просвистывает пуля.

Экипаж канонерки открывает огонь из пулемета пятидесятого калибра и 40-миллиметровой пушки.

Стропила горящими от восторга глазами глядит на тонкие фонтанчики, которые пули выбивают из воды вдоль речного берега. Он по-парадному держит винтовку у груди, рвется в бой.

Земляничная поляна, большой треугольник земли между Цитаделью и рекой Ароматной — тихая богатая окраина Хюэ. Мы вылезаем из канонерки на Земляничной поляне и бродим вместе с вьетнамскими морпехами, пока не натыкаемся на низкорослого морпеха с дорогим помповым дробовиком, закинутым за спину, коробкой сухпая на плече и с надписью «СМЕРТОНОСНАЯ ДЕЛЬТА» на бронежилете.

Я говорю: «Э, братан, где Первый Пятого?»

Маленький морпех оборачивается, улыбается.

Я говорю: «Поднести помочь?»

— Спасибо, не надо, морпех. Вы из Первого Первого?

— Никак нет, сэр.

В поле на офицерах знаков различия нет, но собаки умеют различать звания по голосу.

— Мы первый пятого ищем. У меня там братан в первом взводе. Ковбоем зовут. Он в ковбойской шляпе ходит.

— А я командир взвода, в котором Ковбой. Отделение «Кабаны-Деруны» сейчас в расположении взвода, у Цитадели.

Шагаем дальше рядом с маленьким морпехом.

— А меня зовут Джокер, сэр. Капрал Джокер. А это — Стропила. Мы из «Старз энд страйпс».

— А меня зовут Байер. Роберт М. Байер третий. Мои ребята прозвали меня Недолетом, по понятным причинам. Ты сюда приехал, чтоб Ковбоя прославить?

Я смеюсь. «Хрен когда».

Серое небо проясняется. Белый туман уползает, открывая Хюэ лучам солнца.

Из расположения первого взвода видны массивные стены Цитадели. Покуда первый взвод ожидает начала атаки, отделение «Кабаны-Деруны» устроило празднество.

Бешеный Эрл тычет в нас троих пальцем. «Пополнение! Номер один!» Продолжает: «Эй, коровий наездник, тут Джокер на палубе».

Ковбой глядит на нас и улыбается. Он держит в руке большую коричневую бутылку «тигриной мочи» — вьетнамского пива. «Точно, не херня. В самом деле — Джокер и салага. Лай дай, братаны, давай сюда, добро пожаловать к столу, будьте как дома».

Мы со Стропилой усаживаемся на землю, и Ковбой швыряет нам на колени охапки вьетнамских пиастров. Я удивленно смеюсь. Подбираю красочные бумажки, большие бумажки, с большими числами. Ковбой сует нам в руки бутылки «тигриной мочи».

— Э, Шкипер! — говорит Ковбой. — Ты бы мне спагетти с фрикадельками засувенирил, а? Каждый раз достается свинина с мудаками — «завтрак чемпионов». Ненавижу эту гребаную ветчину с лимской фасолью.