Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Черный Артур

Местная природа — горы, реки и буйная зелень — мальчику очень понравились. А ездить на рыбалку на легковой машине, и проводить с персональной бамбуковой удочкой весь день — еще больше.

Однако ни разу они не выезжали на рыбалку вдвоем — всегда с друзьями — чеченцами.

— Папа, почему мы сегодня не можем поехать на рыбалку? — спросил как-то в выходной Денис своего отца.

— Дядя Ахмед уехал в командировку. Дядя Мага занят. К дяде Шамилю приехали родственники, — ответил отец, посадив сына на колени.

— Папа, но мы же можем поехать вдвоем? — продолжал настаивать Денис. (В тайне ему хотелось поехать на рыбалку только с отцом. Мама относилась к друзьям отца настороженно, Денис это чувствовал, и какая-то непонятная внутренняя тревога передавалась и ему).

— Нет, — неожиданно твердо сказал папа. — Без них мы никуда не поедем…

— Ну почему?

— Потому, — отец явно уклонялся от прямого ответа. (Впоследствии Денис догадался, почему папа промолчал. Мало ли что мог ляпнуть, не подумавши, мальчик в разговоре со взрослыми?).

Слова словами, но ощущение, что отец чего-то боится и не договаривает, было настолько ярким, что Денис запомнил этот маленький эпизод навсегда. Он словно маленькое облачко, первый предвестник страшной бури, единственное омрачало бездонное голубое небо детства.

В 1986 году отец получил новое назначение — в Волгоград. Трудно сказать, что чувствовал папа, но мама покидала Грозный с заметным облегчением. И хотя по уровню снабжения столица ЧИАССР, конечно, заметно превосходила город на Волге, дышалось ей там гораздо спокойнее.

Впоследствии Денис не раз ловил себя на мысли, что им страшно повезло. Что было бы, останься папа в Грозном до 92-го? Зная папин характер, Денис не сомневался, что отец обязательно влип бы в какую-нибудь историю: бросился бы защищать избиваемых, обижаемых, унижаемых… И нетрудно догадаться, что стало бы с папой.

Представляя себе эту страшную картину, Денис мучился, невольно скрипел зубами и закрывал глаза. Хорошо, что это было лишь слишком живое воображение. И не более того.

После школы, за компанию со своими самыми близкими друзьями, Денис отправился поступать в военное училище во Владикавказ. Он поступил, а оба его друга с треском провалились. Все оказалось со всем не так, как представлялось. Вместо того чтобы быть постоянно рядом с Колей и Мишей, Денис оказался совсем один среди незнакомых людей. Однако менять что-то было уже поздно, и, скрепя сердце, молодой человек отправился учиться на офицера.

Впрочем, все оказалось намного лучше, чем представлялось вначале. Денис не сразу, конечно, но постепенно влился в коллектив, и начал чувствовать себя как рыба в воде. На свое счастье, он имел хорошую физическую подготовку, легкий характер, прилично пел, неплохо играл на гитаре, не терялся с острым словом… Постепенно появились новые друзья, общие интересы…

Конечно, старшие курсы гоняли в Фергану и Самарканд, в Гадауту и Степанокерт. Но все это было как-то далеко, и пока лично Дениса не касалось. Все те события, которые разом перевернули его обычные, якобы нормальные представления о мире, случились совсем рядом, здесь же — в Северной Осетии, в октябре — ноябре 1992 года. Мало того, что внезапно рухнул Советский Союз, что потрясло Дениса до глубины души. Так еще бывшие советские граждане, с ожесточением, о котором раньше и подозревать было трудно, начали истреблять друг друга.

Тела, изрубленные на куски, вспоротые животы, головы на кольях, мертвые дети… Ей-Богу, от таких картин можно было рехнуться. Однокурсники реагировали по разному: кто-то внезапно совершенно потерял тягу к воинской службе, и заканчивал училище, уже заранее наметив для себя, что будет стараться немедленно уволиться из армии. У некоторых что-то погасло в душе, и они стали непробиваемыми и циничными. А кто-то и всегда относился ко всему, лично его не касающемуся, довольно равнодушно.

Денис же так и не смог приспособиться. И каждый раз был для него как в первый раз. Он до боли переживал каждую новую картину убийств, грабежей и разрушений. И сладкий дым сгоревшего мяса, и черный пепел, и слетающееся воронье, и братские могилы… Иногда ему хотелось кричать: «Что вы все делаете? Зачем? Разве мало на нашей земле места?!». А потом сам же и думал: «И осетины, и ингуши считают, что эта земля — именно таки конкретно их, а не чья-то абстрактно «наша». И места на ней для всех не хватает».

Однажды появилась мыслишка, что, пожалуй, надо бы уходить из армии — зачем ему все это? А потом он внезапно понял — такая острая, ясная, кристально прозрачная была мысль — что теперь он, видевший все это, никогда не сможет быть обычным человеком, он не сможет вести обычную жизнь, общаться с людьми, которые этого не видели, которым все это дико и чуждо, которые не смогут понимать его… И только здесь, на Северном Кавказе он может найти тех, кому можно будет хоть что-то объяснить, рассказать, Может быть, даже почувствовать понимание…

Денис окончил училище, и отправился в войска. СКВО давно перестал быть «санаторно-курортным округом», и место на Северном Кавказе ему нашлось сразу.

Глава 3.

— Денис! Обойди поселок, выйди на ту сторону, и блокируй дорогу. Досматривай проезжающий транспорт. Мы сейчас выйдем на высоты, может, кто решит проскочить. Глядишь, кого и перехватим.

Максимов выслушал начальника штаба, тихо свистнул особым образом, и быстро собрал вокруг себя всех своих бойцов. Он коротко объяснил им задачу, и они цепочкой, все также тихо и аккуратно, пошли в обход селения по часовой стрелке. Местность была вполне проходимая, особых препятствий на пути не попалось, и минут через двадцать группа вышла в намеченную точку — к дороге. Ца-Центорой по-прежнему молчал.

— Да удрали уже давно все, кто хотел, — лениво протянул прапорщик. — Чего тут ловить теперь?

— Маскируемся, и ждем, — не обратил на его слова никакого внимания Денис.

Они разбились на две группы: по одну сторону остался Гонза, Мичман и Денис, по другую — Моисеенко и Татарин.

Денису уже и самому хотелось, чтобы все это быстрее закончилось, и можно было вернуться к основным силам. Уж очень хотелось жрать, а у них давно ничего не было. Да и воды во фляжках оставалось, если честно, на самом донышке. Они только что проходили родник, но Максимов не разрешил останавливаться, сказал, что на обратном пути спокойно наберут сколько хотят, а сейчас надо поторопиться.

Правда, теперь ему уже казалось, что он зря он так гнал. Видимо, ждать на дороге действительно некого, а сколько придется сидеть в засаде — еще неизвестно. Впрочем, солнце неумолимо клонилось к закату, а на ночь Попов их не оставил бы точно. Мало ли что?

Однако, вопреки всем рассуждениям, внезапно послышался шум автомобиля. Денис, Гонза и Мичман переглянулись. В клубах пыли показалась темно-зеленая, местами подкрашенная обычной масляной краской, «санитарка». Не успела она поравняться с засадой, как не в меру шустрый прапорщик выскочил из-за кустов, и угрожающе размахивая автоматом, перегородил машине дорогу.

«Санитарка» не только не притормозила, но прибавила скорость, и явно попыталась задавить Моисеенко. Тот, как в кино, прыгнул рыбкой в сторону, так что кабина зацепила только его ботинок. Однако и этого хватило, чтобы прапорщик с воплем кубарем покатился куда-то в сторону.

— Стреляй по колесам!! — крикнул Денис то ли себе, то ли своим бойцам, выскочил из засады, и открыл огонь по удалявшемуся автомобилю. Тот зарыскал из стороны в сторону, развернулся посреди дороги и остановился. С другой, противоположной от Дениса стороны, открылась дверца, и из «санитарки» в сторону леса рванула какая-то быстроногая женщина. Расстояние было приличным, но старлею все же показалось, будто из-под черного бабьего платка мелькнула на мгновение белая прядь волос.

«То ли крашеная, то ли седая? Вряд ли блондинка. Но если блондинка, то…», — какие-то ненужные мысли мелькнули в голове Максимова, пока он мчался к машине, и пропали.