Александр Насибов - Возмездие

— Ладно, — сказал он, — приезжайте прямо сюда. Я предупрежу дежурного.

Вскоре Аскер входил в кабинет группенфюрера.

— Вы встревожены, — сказал Упиц, бросив взгляд на посетителя. — Что случилось?

— Только что прошли бомбардировщики. Говорят, это русские.

— Допустим.

— Но они прошли на северо-запад!

— Так что же?

— На северо-западе Гамбург. Ведь именно оттуда должна прибыть колонна грузовиков.

— Колонна уже в пути. — Упиц поглядел на часы. — Она пятнадцать минут как вышла. И ей уже ничто не угрожает. Даже если Гамбург сровняют с землёй.

— Пятнадцать минут в пути. — Аскер взглянул на генерала. — Таким образом, машины будут здесь?…

— В полночь.

— Что же мне делать до этого времени?

— А чем вы собираетесь заняться в полночь?

— Присутствовать при погрузке архивов.

— Это невозможно.

— Почему?

— Невозможно, — повторил Упиц.

— Но… таков приказ Теддера. И я не сказал ещё всего. Мне поручено сопровождать колонну.

— Куда?

— Боже мой, туда, куда она повезёт архивы!.. Да и вообще я не могу здесь больше оставаться. С некоторых пор мне оказывают… м-м… усиленное внимание. Это не очень приятно. Мы с шефом не хотели бы подводить вас или господина Зейферта. А так обязательно случится, если меня провалят.

Упиц все понял — он лишь часа два назад выслушал доклад сотрудника, сопровождавшего Аскера из Берлина в Карлслуст.

— Но это опасно, — пробормотал он.

— В вашей власти сделать так, чтобы мы с вами не рисковали.

Упиц задумался.

— Ладно, — сказал он. — Приходите сюда в полночь… Нет, в одиннадцать часов.

Аскер покинул здание гестапо. Убедившись, что за ним нет наблюдения, он вошёл в телефонную будку и вновь позвонил Штыревой. Фрау Готбах должна была передать супругу, что те, кого он ждёт, выехали в девять часов и будут в полночь.

— Хорошо, — ответили Аскеру, — спасибо за хлопоты. Мы так рады!..

— Ну, что вы, фрау Стефания? Какие же это хлопоты? Ведь мы старые друзья. Кстати, можете заодно передать, что я договорился, как меня и просили, и буду присутствовать при погрузке товаров.

— Чудесно. Муж будет в восторге!

— Прощайте, фрау Стефания.

— Доброй ночи!

Глава двадцать шестая

Группенфюрер Упиц был информирован правильно. Самолёты, пролетевшие восточнее Карлслуста, были советскими бомбардировщиками. Они шли курсом на северо-запад.

В строю боевых машин находилось пять транспортников. Миновав Карлслуст, группа пошла над автомобильным шоссе Берлин — Гамбург. Но не Гамбург был её главной целью. Она выполняла особое задание.

Примерно на тридцатом километре от Карлслуста, в пустынной местности, с земли взвилась белая ракета. Группа плавно отвернула на сигнал. Внизу замигал фонарик. Самолёты убавили газ, и с транспортных машин посыпались парашютисты. Они растянулись в воздухе длинной цепочкой — самолёты не задерживались, лишь снизили скорость. Это был второй десантный отряд из группы генерала Лыкова.

Один за другим опускались парашютисты. Шёлковые купола, окрашенные в тёмные тона, почти не просматривались в воздухе. Воины были в форме немецких солдат и офицеров. Однако это не смутило встречавшего их майора Перцева. Первый, кого он увидел, был полковник Рыбин, одетый в мундир майора вермахта. Разведчики обнялись.

— Павел Петрович, дорогой, сколько же мы с тобой не виделись — два года, а!

— Два года, товарищ полковник!

— Дома у тебя все в порядке, звонил перед выездом из Москвы: жена и дочурка здоровы.

— Спасибо, Орест Иванович. Какова обстановка?

— Ещё не знаю. — Рыбин обернулся, позвал: — Коржов!

Из темноты вынырнул офицер. На его мундире были погоны гауптмана.

— Знакомьтесь. — Рыбин представил разведчиков.

Затем он приказал Коржову развернуть радиостанцию.

Вокруг в темноте ощущалось непрерывное движение. Был слышен шорох шагов, приглушённые голоса.

Вернулся Коржов.

— Рация к работе готова, товарищ полковник!

Он провёл Рыбина и Перцева в маленькую ложбинку, где был установлен передатчик. Шкала настройки мягко светилась. Сияла рубином крохотная индикаторная лампочка. У аппаратуры возились двое радистов.

— Вызывайте, — приказал Рыбин.

Радист заработал ключом, перешёл на приём и стал записывать. На бумаге росли столбики цифр. Когда первый листок был заполнен, Коржов взял его, уселся в сторонке и, подсвечивая себе фонариком, стал расшифровывать. Вскоре Рыбин прочитал часть радиограммы. Генерал Лыков информировал: колонна грузовиков вышла из Гамбурга в двадцать один час, ожидается в Карлслусте в полночь.

— Точно, что будут идти этой дорогой? — спросил Коржов. — Другой нет?

— Была, — ответил Перцев. — Была дорога, но две бомбёжки вывели её из строя. Взорваны два виадука и мост.

Радист закончил приём, Коржов быстро расшифровал вторую часть телеграммы. Сообщалось: первый отряд через час приступает к операции.

Речь шла о десанте у аэродрома.

В конце шифровки было предупреждение: у хранилища находится майор Керимов, соблюдать строжайшую осторожность.

Рыбин обернулся.

— Товарищ Коржов, предупредите десантников: что бы ни случилось, ни одного штатского не трогать. Да и вообще избегать применять оружие. Объясните, что среди врагов — наш разведчик.

— Есть, товарищ полковник. — Коржов ушёл.

— Не беспокойтесь, Орест Иванович, — сказал Перцев. — Я впереди буду, как увижу его, прикрою, чтобы все было в порядке…

А Керимов в эти минуты отдыхал. Он лежал, вытянувшись во всю длину кровати, заложив руки за голову. Оружие он осмотрел и проверил, план действий обдумал. Теперь, перед заключительным этапом операции, надо было набраться сил. Напряжение этих месяцев, особенно времени, проведённого в Карлслусте, не прошло бесследно. Он осунулся, от углов рта легли заметные складки, глаза покраснели, смотрели устало. Вот бы вздремнуть часок. Но разве заснёшь, когда нервы натянуты до предела и в голове — тысячи мыслей, одна тревожнее другой!.. Так ли он действовал, как надо, хорошо ли все спланировал? Кажется, да. И все же… Он сел в кровати, потянулся за сигаретами, но усилием воли заставил себя снова лечь, расслабиться, закрыть глаза…

В начале двенадцатого он подходил к зданию контрразведки. Задержка была умышленной, чтобы сократить время пребывания в гестапо, где могли произойти нежелательные встречи.

Группенфюрер Упиц был в плаще и фуражке, нервно шагал по кабинету.

— Опаздываете, — проворчал он, неприязненно взглянув на Аскера.

Они спустились, сели в машину. Вёл автомобиль Упиц, вёл мастерски, на большой скорости. Машина срезала углы, почти не тормозя на поворотах, и мчалась, мчалась…

— Не может случиться, что колонна запоздает? — спросил Аскер.

— Не может. Она на подходе.

— Но…

— Никаких «но». Я же сказал: она на подходе.

— По времени, конечно, так оно и должно быть…

— Не по времени. Час назад навстречу грузовикам выехал мой человек. В его машине передатчик.

Посланцем Упица был штурмфюрер Торп. Он встретил колонну в двух десятках километров от Карлслуста. Маленький вездеход Торпа прижался к кювету, а навстречу с рёвом неслись тупоносые дизели с высокими деревянными бортами. Они шли порожняком. Торп насчитал тридцать машин.

Пропустив колонну, Торп развернулся и помчался за ней. Он быстро настиг грузовики, поравнялся с головным дизелем и сделал шофёру знак остановиться. Тот повиновался. Вездеход проехал вперёд и тоже стал.

Торп вылез, подошёл к грузовику. Рядом с водителем сидел пожилой майор.

— Что за машины? — спросил его Торп, притронувшись рукой к шляпе.

— Куда следуют?

— А по какому праву вы задаёте вопросы? — в свою очередь спросил майор.

Торп вынул удостоверение. Рыбин — это был он — взял его, осветил фонариком, просмотрел и вернул.

— Все в порядке, — сказал он. — Мы колонна особого назначения. Следуем в Карлслуст за каким-то важным грузом. Посланы в распоряжение…

— Группенфюрера Упица?

— Его самого.

— Двигайтесь за мной. Я должен проводить вас к месту погрузки.

— Хорошо. — Рыбин сунул в рот сигарету, любезно протянул портсигар Торпу. — Не желаете, господин штурмфюрер?

— Спасибо.

Торп взял сигарету. Закурили. Сигарета оказалась хорошей.

— Вы один в машине? — спросил Рыбин.

— А что?

— Быть может, заберёте меня к себе? Надоело трястись в этом ящике.

— Пожалуйста!

Рыбин вылез, оглядел колонну. Она уже подтянулась и выстроилась на правой стороне шоссе.

— Гауптман Биндер, — позвал он.