Плеяда - Алексей Сергеевич Суконкин

его кончу, - предложил Гоча и упёр дуло автомата в лицо орущего Крота.

Увидев оружие и решительный настрой Гочи, Крот внезапно прекратил орать и выпученными глазами смотрел на оружие.

- Или ты идёшь на штурм, - сказал Гоча, - или я тебя прямо здесь завалю, тварь!

Он увёл автомат чуть-чуть в сторону и выстрелил в стенку блиндажа. В полузакрытом пространстве выстрел прозвучал оглушительно. Крот отпустил брус и свалился на пол, потеряв на мгновение сознание.

Ганс ухватил его за снаряжение и вытащил наружу. Бросив очнувшегося Крота, он повернулся к остальным, которые всё это время молча наблюдали за происходящим, находясь не далее пяти метров от входа в блиндаж. Ганс жаждал увидеть покорность в каждом взгляде.

- Кузя, твою мать, ты где? – заорал Ганс, не увидев «авторитета» среди своих подчинённых.

- Только что тут был, - сказал Максуд и выскочив из стрелковой ячейки, встал в полный рост. – Вон он, Ганс. Сваливает!

Ганс подскочил к Максуду, всмотрелся в указанную сторону – Кузя бежал по посадке, ломая кусты и ветки.

- Стой, гнида! – крикнул Ганс, но тот и не думал останавливаться.

Ганс вскинул автомат и поймав в прицел спину бегущего, пустил длинную очередь. Кузя с ходу завалился на землю, скрывшись за маской из наваленных веток.

- Так будет с каждым трусом, - сказал он, обернувшись на остальных. – Шутки кончились, мальчики. Дальше работаем по-взрослому.

Крот сидел на земле, ошалело осматриваясь. И с ним, и с Кузей, всё произошло буквально в течение одной минуты, и этот мгновенный калейдоскоп событий буквально порвал ему шаблон восприятия окружающей действительности. Он молчал и выглядел оглушённым. Произошедшее на его глазах убийство остановило истерику – смерть посмотрела ему прямо в глаза – и это был очень отрезвляющий взгляд.

- Вставай, - сказал Ганс голосом смерти.

Крот послушно встал. Всем своим видом он показывал, что готов делать всё, что ему прикажут.

- Вперёд, - приказал Ганс.

Крот пошёл в сторону, где находился Якут. Остальные пошли за ним, подхватив что-либо из того груза, который должен был нести Кузя.

- Начинайте штурм, - в радиостанции раздался голос Каштана. – Миномётчики закончили свою работу.

- Начинаем, - ответил Ганс. – Не поминайте лихом.

- Не помянем, - отозвалась рация, как показалось, довольным голосом.

Когда отделение собралось возле стрелковой ячейки, занимаемой Якутом, Ганс попросил его доложить обстановку.

- Наблюдал десять разрывов, - сообщил Якут и сострил: – Две или три мины ударили по лесополке, остальные жестоко и беспощадно рвали нацистское поле с бандеровским подсолнухом. Немцев я не видел.

- Ну, мужики, с Богом, - пожелал Ганс и выразительно посмотрев на Крота, сказал: - Первый пошёл!

Тот послушно поднялся, и обречённо двинулся в сторону края «Зеи», находящегося в семидесяти метрах от края «Десны».

- Живее топай! – крикнул Гоча во след.

Крот на мгновение обернулся, осуждающе глядя на своих боевых товарищей, и опустив голову двинулся дальше. Спустя несколько секунд послышалось жужжание FPV-дрона, который быстро спикировал на Крота и ударил ему в грудь. Полыхнул взрыв, заставивший всех присесть. Ошмётки тела и снаряжения разлетелись в разные стороны и снова наступила тишина.

- Откуда он прилетел? – спросил Ганс через минуту. – Кто-нибудь видел?

- Оттуда, - сказал Гоча, показав в сторону противника.

Ожила рация.

- Чего стоим? – спросил Каштан. – Идите вперёд. Я сверху всё вижу.

- Знаешь, что, Каштан, - Ганс вытащил из подсумка рацию. – Мы, наверное, не пойдём на «Зею», пока нам не обеспечат РЭБ от «истеричек».

- Что значит, «наверное, не пойдём»? Давайте, вставайте и вперёд!

- Гони нам РЭБ, потом поговорим о штурме, - ответил Ганс.

- Поднялся и пошёл! – заорал Каштан. – Чтобы через пять минут ты уже в «Зее» сидел, и оттуда докладывал о выполнении задачи!

- Каштан, пока не будет РЭБа, я никуда не пойду, - твёрдо повторил Ганс.

- Передай рацию Гоче, - потребовал Каштан.

Ганс протянул станцию своему товарищу.

- Гоча на связи, - сказал тот.

- Наш разговор все слышат, вопрос.

- Так точно.

- Назначаю тебя командиром отделения. Ганса от командования отстраняю. За невыполнение приказа Ганса расстрелять на месте. Организовать штурм лесополки «Зея». Посадку захватить, доложить о выполнении задачи через двадцать минут. Как меня понял, приём?

Гоча несколько секунд молчал, переваривая услышанное.

- А кем прикажете брать «Зею», товарищ лейтенант? Карась запятисотился, Кузя и Крот – двести, Ганс, считайте, тоже двести.

- Выполняйте приказ, Гоча, - ответил Каштан.

- А через полчаса вы попросите передать рацию Максуду, или Якуту, товарищ лейтенант?

- Выполняйте. Приказ, - раздельно произнёс Каштан и добавил. – Конец связи.

- Какой же он ублюдок, - в наступившей тишине сказал Якут.

- Кто на что учился, - Ганс произнёс фразу, горячо обожаемую младшим офицерским составом при разговорах с подчинёнными.

- Что будем делать, мужики? – спросил Аватар.

- Выполнять приказ, - ответил «расстрелянный».

- Это глупый и бессмысленный приказ, - сказал Гоча. – Идиотский и бестолковый. Мы все ляжем на этой лесополке. Ляжем без всякой пользы. Как те, которые легли там до нас. Как те, которые лягут там после нас.

- Кому и зачем всё это надо? – спросил Аватар. – Я не хочу так бессмысленно погибать.

- А со смыслом хочешь? – глумливо ухмыльнулся Ганс.

- Со смыслом – может и да, - ответил Аватар.

- Так возьми и придумай смысл для своей смерти. И смело иди на «Зею».

- Хотелось бы ещё пожить, а не придумывать смыслы для смерти, - возразил Аватар.

- А зачем тебе жить? - спросил Ганс.

- Зачем жить? – уточнил Аватар.

- Да, - кивнул собеседник. – Именно так – зачем тебе жить?

Аватар долго молчал, смотрел на лесополку, смотрел в поля, за которыми, километрах в тридцати отсюда, жил практически мирной жизнью город Сталегорск, над которым реял жовто-блакитный прапор. Аватар смотрел в тыл, на точно такие же поля, за которыми, километрах в тридцати отсюда, жил практически мирной жизнью огромный город с красивым названием Ударник, над которым развевался российский триколор.

И вдруг в яркой вспышке прозрения, вызванной простым вопросом сослуживца, он осознал всю абсурдность своего положения – на лично ему совершенно не нужной войне - куда он попал в глупом стремлении избавиться от ежедневных истерик жены, не разделявшей его радости от наступления долгожданной пенсии.