Михаил Алексеев - Пути-дороги

3

Между тем разведчики занимались во дворе своими солдатскими делами. Одни рыли щели для укрытий от бомбежки, другие чистили автоматы, делясь впечатлениями от "заграницы". Пинчук и Кузьмич приводили в порядок хозяйство роты, старшина проверял запасы продуктов, составлял строевую записку. Кузьмич смазывал бричку, чистил лошадей... Михаил Лачуга устраивался в саду со своим котлом. Недалеко от него под высокой и сучкастой черешней сидели Шахаев и Никита Пилюгин. Они негромко разговаривали.

Шахаев заметил, что плечи Пилюгина были как-то неестественно широки и весь он - толстый и неуклюжий.

– Что у тебя под гимнастеркой, Никита? - спросил парторг.

Никита тяжело сопел и молчал.

– Ну-ка, покажи. Все равно ребята увидят.

– А я и не скрываю. Не украл, а купил за свои деньги. Вот, смотрите! - Пилюгин поспешно расстегнул гимнастерку, и Шахаев увидел под ней смоляно-черный с блестящими лацканами аристократический смокинг.

Оказалось, что Никита действительно купил его по дороге, в городе Хырлэу.

– На кой черт он тебе сдался? - спросил старший сержант, еле сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

– Отцу пошлю, - угрюмо пробасил Никита. - Вещь-то заграничная...

Улыбка исчезла с лица Шахаева. Что-то больно кольнуло в сердце.

– Заграничная, значит? Эх, Никита!.. - парторг обвел взглядом весь убогий двор Бокулеев, показал на лоскутья, висевшие на веревке, протянутой от угла дома к крыше хлевушка, проговорил с горечью: - Вот она, заграница! Смотри на нее, Никита, и любуйся! - И Шахаев ушел от Пилюгина.

Тот медленно, словно нехотя, застегнул гимнастерку, лег на землю и долго смотрел сквозь ветви черешни на синее прозрачное небо, испытывая незнакомую тяжесть в груди.

– Товарищ старший сержант! - глухо позвал он, но Шахаев уже скрылся за домом.

Никита встал, подошел к повару Михаилу Лачуге и вдруг предложил:

– Давай... помогу!..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Неожиданный выход советских войск на реку Прут и затем их стремительное продвижение в глубь Румынии повергли полковника Раковичану в смятение. Первое, что он сделал, - это побыстрее убрался из корпуса Рупеску. Ему срочно потребовалось побывать в ставке. Вернулся Раковичану через неделю и как ни в чем не бывало явился в землянку Рупеску.

– Добрый день, генерал! Ну, что я вам говорил? Маршал Антонеску и король в восторге от действий вашего корпуса, генерал. Мама Елена восхищена храбрыми румынскими воинами. Теперь ждите высоких наград. Русские получили достойный отпор. Как я и предполагал, доты сделали свое дело: русским не преодолеть их!.. О, вы что-то не в духе, генерал! - Раковичану заметил хмурое лицо Рупеску. - И это в то время, когда вы одержали блестящую победу над русскими? Не понимаю...

– Военным людям не следует быть столь экзальтированными, полковник. Вы всегда спешите, мой дорогой. Нате-ка вот, полюбуйтесь! - и он швырнул на стол газету. - Прочтите, прочтите! Это, пожалуй, пострашнее русских полков... - генерал ткнул коротким пальцем в отчеркнутое красным карандашом место в газете. - Вот это... извольте!

Раковичану, предчувствуя неприятность, быстро пробежал глазами по заголовку: "Заявление Советского Правительства".

– Что за чертовщина? Кто издает эту газету, генерал? Где вы ее взяли?

– Кто издает - не знаю. Солдаты в окопах подобрали. Впрочем, нетрудно догадаться и об издателе. Коммунисты, конечно. Они всюду, полковник. И мы сделаем непростительную ошибку, если решим, что наши железногвардейцы[15] окончательно разделались с ними. Капрал из роты Штенберга говорил их устами. Уж кому-кому, а вам-то полагалось бы обо всем этом знать. И даже раньше меня! Однако прочтите. Любопытный документ!

Раковичану так и впился глазами в указанное генералом место газетного листа:

"Красная Армия, в результате успешного продвижения вперед, вышла на реку Прут, являющуюся государственной границей между СССР и Румынией. Этим положено начало полного восстановления советской государственной границы, установленной в 1940 году договором между Советским Союзом и Румынией, вероломно нарушенным в 1941 году Румынским правительством в союзе с гитлеровской Германией. В настоящее время Красная Армия производит очищение советской территории от всех находящихся на ней вражеских войск, и уже недалеко то время, когда вся советская граница с Румынией будет полностью восстановлена.

Советское Правительство доводит до сведения, что наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли на нескольких участках реку Прут и вступили на румынскую территорию. Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции.

Вместе с тем Советское Правительство заявляет, что оно не преследует цели приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии и что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск противника".

– Это страшный документ, генерал, - заговорил полковник непривычно медленно и каким-то несвойственным ему тоном. - И самое страшное, пожалуй, вот это, - немигающими глазами он отыскал нужное место. - Вот Послушайте: "Вместе с тем Советское Правительство заявляет, что оно не преследует цели приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии..." Русские...- Раковичану ударил ладонью по газете. - Вы знаете, что, собственно, делают русские? Они одной этой фразой парализуют всю нашу пропаганду!

– А мне, признаться, не менее неприятным показалось и другое место из этого заявления. Позвольте! - Рунеску взял из рук полковника газету и тоже прочел: - "Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции". Какая самоуверенность! Словно бы победа у них уже в кармане, а?

– От вашего мужества и умения, генерал, от стойкости ваших солдат зависит, чтобы этот пункт из заявления русских остался пустым звуком,-Раковичану перешел от покровительственно-дружеского тона к начальнически-назидательному.

– Разумеется, разумеется! - заторопился Рупеску, уловивший в голосе собеседника эти новые нотки. "Каков наглец! Выскочка!" - подумал он в крайнем раздражении, а вслух сказал: - Мои солдаты будут стоять насмерть. А если русские действительно не намерены вмешиваться в наши внутренние дела, так это даже лучше для нас. Румыния уже по горло сыта иностранным вмешательством, с нее хватит. Пора бы уж нам самим решать наши внутренние дела...

При этих словах генерала лицо Раковичану перекосилось в иронической усмешке. Он еле удержался, чтобы не крикнуть: "Вы законченный идиот, генерал!"

– Я не хотел вас обидеть, господин Рупеску, но вы сказали сейчас бо-ольшую глупость...

– Я бы попросил!..

– Спокойно, генерал, - Раковичану сощурился. - Да, вы сказали глупость. Так и назовем. Вы - пренаивнейший человек, генерал! Если русские и не будут вмешиваться в наши внутренние дела, что они, по-видимому, и намерены делать, от этого они не становятся менее опасными. Напротив! Нам было бы куда легче, если б русские солдаты ежедневно убивали по десятку наших мужиков и насиловали по дюжине девиц... Но они, как назло, не грабят, не убивают, не насилуют! И это плохо. Плохо для нас с вами, генерал! Не забывайте, что мы имеем дело с такими солдатами, которые страшны уже тем, что пройдут по румынской земле и покажут себя нашей черни... Мы более четверти века тратим миллионы лей, чтобы вызвать у своего народа ужас перед этими людьми, перед их страной. Вообще - перед коммунизмом. Пожалуй, в какой-то степени это удавалось. Но что будет теперь, когда русские, не спросясь нашего позволения, сами пожаловали к нам?.. Вы думали об этом? Советую поразмыслить! Да поймите же, что нам теперь нужно иностранное вмешательство, как никогда раньше. Необходимо! К черту сопливое разглагольствование о суверенитете, о национальной гордости, независимости и прочей чепухе! Нам нужен сильный союзник. Надеюсь, хоть теперь-то вы улавливаете мою мысль?

– Я отлично ее улавливаю, эту вашу мысль, полковник! И уже давно улавливаю! - вспыхнул Рупеску, ужаленный тоном Раковичану. - А вы не подумали о том, что эту вашу мысль, с моей помощью разумеется, уловят и во дворце?

– Донос, значит? - Раковичану расхохотался. Потом, мгновенно посерьезнев, снисходительно предложил: - Хотите, я помогу вам сочинить этот донос?..

– Нет, не хочу. Теперь не хочу, - генерал задумчиво прищурился и пошевелил толстыми короткими пальцами. - Сейчас мне все ясно, полковник. Не совсем ясно разве только одно: почему же союзники - я говорю об американцах и англичанах - так восторженно приветствуют вступление советских войск в Румынию?