Фейри-таун (СИ) - "Deus Rex"

— Я думал, оно для ран, — кивнул на исполосованные руки Дени.

— Ни к чему, — сказала Гретхен, повернулась к нему и произнесла уже мягче: — Извини, что видишь меня такой.

— Я тебя и такой люблю, — ответил Дени, и она улыбнулась. — И я давно все решил.

— Я тебя не принуждаю, сам знаешь.

— Знаю. Но я хочу быть с тобой, всегда. Не только…

— Заткнись ты уже, герой-любовник, — произнес Арман сипло, заставив Дени вздрогнуть. — Даже я успел понять, что ты не хочешь помирать в семьдесят лет, когда есть шанс прожить еще сто раз по семьдесят.

— Хозяин? Как вы себя чувствуете? — Гретхен привстала и внимательно всмотрелась в его глаза, отмечая что-то, известное только ей.

— Придется лежать, пока кружится голова. Приготовь сухую одежду и… что-нибудь съесть. Я очень голодный.

Спустя пару часов Арман смог встать, самостоятельно переодеться и зашнуровать ботинки. Дени сидел в кресле, не мельтеша и понимая, что сейчас лучше не лезть. Гретхен суетливо помогала хозяину с одеждой, приносила и уносила что-то так быстро, что он не успевал рассмотреть, ворчала и сетовала, что порезы затягиваются медленно. Арман молчал, глотал из бокала красное — далеко не вино, — делал частые перерывы между произнесенными фразами, но мертвенная бледность успела сойти с его лица. Дени его побаивался. Арман был спокойный, даже флегматичный, но именно это спокойствие и казалось жутковатым — большие псы не лают, как мелкие шавки. Дени надеялся, что после обращения, которое обещала ему Гретхен, он станет таким же. Спокойным и внушающим подсознательный ужас, чтобы другие обходили его стороной. Последнее, о чем бы он мечтал, так это встречаться с другими вампирами.

— Гретхен, — сказал Арман, и она застыла на месте. — А теперь прикажи мне то, что я сейчас попрошу.

— У меня не получится, я еще не имею достаточной власти, — произнесла она в ответ, но Арман так не считал, поскольку приблизился, положил на ее плечи ладони и повторил:

— Прикажи мне. Иначе все это было зря.

***

Из аэропорта сразу отправились к Манчаку на арендованной машине. У болот ждал нанятый заранее проводник из Нового Орлеана — молчаливый темнокожий парень в плотных штанах и куртке, в подобную одежду предлагалось облачиться всем туристам: комаров в топях плодилось немеряно. Ни Криса, ни Вивьена это не беспокоило, мошки им не докучали, но если бы кто-то сунулся за борт лодки, плывущей между затопленными деревьями и буреломом, нашелся бы хищник покрупнее.

Неясно было, чем питаются аллигаторы при почти полном отсутствии сухих участков со зверьем поменьше, разве что птицами, рыбой да неудачниками-туристами. В сердце болот, где над сине-черной водой стелился плотный туман и съедались все звуки, не водилось даже птиц. Абсолютно гиблое место. Древние кипарисы выглядели теми самыми мертвецами, о которых мог бы рассказать Бес — которых закапывали неглубоко и их размывало дождем. Деревья приспособились к жизни здесь, дыхательные корни торчали из топи, как обглоданные кости, а с веток свешивались клочья грязно-бурого мха.

Проводник сидел на веслах, всматриваясь в туман, пока нос лодки не врезался в участок суши, на котором стоял полуразрушенный, почерневший от сырости дом.

— Проходи, — выбравшись из лодки, Крис любезно подал Вивьену руку, будто тот был девицей, угодившей в неприятности. Вивьен улыбнулся в ответ, но предпочел вылезти сам.

— А куда он? — спросил, заметив, как проводник отталкивается веслом и разворачивает лодку.

— Я сказал ему вернуться за нами через час.

Вивьен не представлял, что можно было делать целый час в доме на топях, но вошел в него за Кристианом. Внутри помещения было пусто, только стоял деревянный ящик, похожий на гроб. Вивьен присмотрелся и понял — действительно гроб. Перевел взгляд на Криса, и тот, не скрывая торжества и предвкушения, выдал ему все, от начала легенды и до конца, до момента, когда они оба стояли у «спящей красавицы». Лежащая в гробу девушка была, без сомнения, красива — густые, волнами, волосы, тонкие черты лица, сложенные на груди алебастрово-белые, невесомые точно руки.

Вивьен смотрел на Кристиана во время всего его монолога и думал, что тот совсем не страшный. На вампира, которому сотни лет, не тянет, даже на сравнительно молодого, как Арман, — никак. Господин полицейский и то казался старше и серьезнее этого золотоволосого существа, которое собиралось вырвать ему сердце. Сущее ничтожество.

Отец писал — возможно, под диктовку, — что Вивьен должен приехать сюда, потому что это дело всей его жизни. Что еще могло быть делом всей жизни Моро, как не его дети? И пусть он был не биологическим отцом, но смог воспитать Вивьена достойно положению.

— Хорошо, — произнес Вивьен, расстегивая рубашку.

Кристиан не смог скрыть недоумения:

— Хорошо?

— Я не буду сопротивляться, потому что это бесполезно.

— Как разумно.

— Странно, что все это происходит не при свечах и не под скрипку.

— Когда слишком долго ждешь, церемонии теряют привлекательность. Ты не поверишь, но еще несколько десятилетий назад я во всех деталях представлял, как встречу ее. А сейчас только хочу, чтобы она поскорее проснулась. И мне не важно, в какой обстановке это случится… Ты ничего не скажешь мне? Какой я…

— Какая вы мразь? Это и так ясно. Но у вас своя мораль. Волчицы, которая убивает оленя, чтобы прокормиться. Делайте уже это скорее.

Кристиан поднес ладонь к его груди, но вдруг отдернул, словно коснулся раскаленного железа.

— Что-то не так, — сказал он, щурясь, и Вивьен усмехнулся. — Слишком все просто. Ты знаешь чего-то, чего не знаю я. Мне нельзя тебя касаться, верно?

— Я не знаю, — ответил Вивьен искренне забавляясь. — Проверьте.

Кристиан мог сделать это одним быстрым рывком, но он струсил и сначала просто коснулся его кожи, а Вивьен, поймав его руку, прижал ее с силой к себе.

Сиды раньше были полубогами — встреться Кристиан на пути его предков, предков Анвен, то стал бы грязью под копытами лошади. Те, древние, охотились не на дичь, а на людей и их души, сильные воины, не нарушающие принципы. Тогда их все боялись и прятались по домам, только услышав завывание ветра. Это потом они рассыпались по свету и измельчали, а тогда одним прикосновением могли свести с ума и обратить в прах.

— Зря ты меня отдал в семью Моро, — произнес Вивьен, наблюдая, как лицо Кристиана покрывают морщины, и чувствуя, как дряхлеют и истончаются пальцы в его руке. — Это они меня научили быть тем, кто я есть. Сохранять достоинство в любой ситуации и знать, кто я по праву рождения. Если хочешь делать что-то хорошо, делай это сам.

***

Арман добрался до дома на болоте в момент, когда у клочка суши причалила еще одна лодка, откуда вылезала девица неформального вида и уже знакомый ему Бес. Проводник этой компании тут же затрещал на своем наречии с проводником Армана, забыв о «туристах».

— Вы тоже приглашены, мистер? — ступая на влажную землю, поинтересовалась девица, но Арман не ответил, торопясь войти в дом.

Не это он ожидал там увидеть — не старика, стоящего посреди комнаты, в котором узнал Криса, и не то существо с налитыми кровью глазами, в котором узнал Вивьена.

— А ты думал, придешь спасать свою принцессу? — фыркнула девица, ступая следом на прогнившие доски. — На мой взгляд, он отлично справляется сам. Это же фейри.

Это Арман видел и без посторонних комментариев.

Кожа на руках Криса стягивалась желтым пергаментом и обнажала высушенную плоть, глаза вваливались, волосы истончались и спадали с головы слипшимися кусками пакли.

— Я просто хотел быть с ней, за что со мной так? — почти не слышно прохрипел Крис, и Вивьен ответил:

— Теперь будешь.

Когда к Крису рванулась девица, Арман дернулся, но Бес коснулся его плеча, останавливая:

— Все нормально, господин полицейский. У них свои счеты.

У Криса еще были силы орать, когда девица, вцепившись в его горло, начала раздирать его. Она могла оторвать голову быстро, настолько, что Крис бы и не понял, но делала это с садистским удовольствием и звериным оскалом на лице, пока череп в ее руках и тело, упавшее на доски, не рассыпалось в труху. Вивьен не успел упасть — его подхватил Арман.