Сад на краю (СИ) - Lillita

– Ама – это Аманда?

– Аманда. Амариллис. Да. Мы встречались, так что можешь спокойно упоминать меня, пересказывая слова о рыцаре. Я не вижу деталей, а вот она должна понять, о ком речь.

Придётся действовать. Искать. Понятно, что мир не спасти, сидя на месте, но Азалии становилось неуютно от одной мысли о необходимости контактировать с незнакомцами. Даже сейчас у неё холодели пальцы и потели ладони от волнения. И в Мир возвращаться не хотелось. Там пустой, пугающий голос словно подменяет мысли. Там страшно, особенно когда царящее запустение начинает контрастировать с яркими видениями. Почему некие силы выбрали именно её? За что? Другие довели мир до конца, а разбираться теперь ей. Непричастной.

– Я ведь не сделала ничего плохого… – прошептала Азалия, смотря в пол.

– Недостаточно просто не делать плохого, чтобы считаться хорошим человеком. Тот, кто ничего не делает, просто никакой. Впрочем, быть хорошим человеком, не значит не разгребать дерьмо за другими. Обычно так оно и работает. Одни мусорят, другие убирают. Но, дорогая, что сделали другие, тебя волновать должно меньше. Кто-то убивает мир, кто-то отдаёт последние силы, оттягивая конец – это их заботы, просчёты, заслуги. Лучше скажи, что сделала ты для завтрашнего дня?

«Ничего».

– Странно слышать поучения от человека, допустившего массовое убийство. – Обычная тактика слабого: не имея ответа, оправдания, бросаться обвинениями.

– Вчерашнее? Я просто позволила событиям в Небле развиваться так, как им положено. Смерть Евы для этого необязательна, да и я ещё не всё человеческое потеряла, поэтому её вернула. Бессмысленно пытаться спасти всех – слишком запарно. Я не рвусь зваться святой. И не люблю вмешиваться в ход событий.

– Почему? Если это действительно в ваших силах… И… И почему тогда вы предложили помощь мне? Сейчас вы не вмешиваетесь?

– Потому что… Я не хочу быть творцом истории? – Аламея развела руками. – Мне больше по душе роль наблюдателя. Но иногда, как с тобой, я даю подсказки, чтобы было за чем наблюдать. А будущее, чтобы ты знала, не определено. Есть множество вариаций. Лучше. Хуже. Равнозначные. Не всегда то, что кажется хорошим в моменте времени, окажется таковым в плане последствий. И, честно говоря, я могла бы найти ту самую цепочку событий, которая приведёт наш мир к утопии. Только для меня это бессмысленно и скучно. Мне интереснее узнать, как в итоге поступят люди. Да, я знаю самый вероятный вариант, но оттого занятнее, когда получается иначе. А ещё я не собираюсь становиться жертвой – если всегда отслеживать будущее, не останется времени жить в настоящем.

– А если я тоже не хочу быть жертвой? Почему я просто не могу постоять в стороне, смотря, как кто-то другой решает проблемы?

– Тебе не дали выбора с самого начала. Ты родилась для этого.

Очень обнадёживающе. Чем дальше, тем меньше Азалия верила в саму необходимость принимать решение. Если кто-то извне давно всё за неё решил, то и способ принудить без проблем найдёт. Вздох. В таком случае не лучше ли убедить себя в добровольности действий?

«Не захочу – принудят. Тогда у врат… Я же чувствовала, что эта сила может надавить сильнее. Не звать, просто затянуть. Я… Я в целом не хочу в это ввязываться. Но ещё больше не хочу отдать каждое движение под чужой контроль. Хотя так будет проще… Это и есть стоять в стороне, пока проблему решает кто-то другой».

Щелчок языком со стороны. До этого не напоминавший о себе Люмьер быстро соскочил с дивана и ушёл.

– Азалия, замри, – неожиданно приказала Аламея.

Она потянулась, сняла очки и убрала на стол. Смотря в глаза, положила руку на голову. Большим пальцем провела по лбу… И впилась в кожу ногтем. Азалия тихо вскрикнула от боли, желая, но не в силах отстраниться. На мгновение перед глазами потемнело, зазвенело в ушах. Всё закончилось, стоило Аламее убрать руку и потянуться за шаром.

Темнота сменилась видениями. Непривычными. Обычно от людей тянутся чёрные и белые нити. С приближением смерти первые постепенно обрываются, вторых становится больше. Так было всегда, но… Все нити Аламеи оказались оборваны. Она не принадлежала ни жизни, ни смерти.

– Посмотри сюда. – Она протянула шар. – Что видишь?

Без очков Азалия видела разве что формы разной степени размытости, хотя на таком расстоянии ещё терпимо. А вот чёткость видений от них совершенно не зависела. Поэтому сейчас те казались ещё заметнее на контрасте с плывущим миром.

– У него есть аура. Не такая, как у обычных предметов. Слабо светится и меняет цвет.

– А внутри что-то видишь? Можешь попробовать задать вопрос. Подумай на том, для чего возможен визуальный ответ.

Азалия напряглась. Непривычно вглядываться в видения вместо того, чтобы закрывать глаза. Внутреннее «я», плотно засевшее в коконе вредных привычек, сопротивлялось, призывало отвернуться, лучше даже уйти. Продолжить притворяться ни о чём не ведающей. Вместо этого Азалия сосредоточилась на вопросе: «Где сейчас Роза?» И отрицательно мотнула головой, так ничего и не увидев. Аура постоянно клубилась, словно дым, тем не менее внутри шар оставался прозрачным хрусталём, сквозь который проглядывали белые руки Аламеи.

– Понятно. – С кивком она вернула предмет на место. И легко мазнула пальцем по лбу, прерывая видения. – Тебе повезло – на тебе метка только одной сущности. Есть шанс по большей части сохранить человечность. Однако инициацию ты ещё не прошла…

– Какую инициацию? – уточнила Азалия, спешно надевая очки.

– Пробуждение способностей. До неё их проявления спонтанны, бесконтрольны. Не знаю, как она пройдёт у тебя. Мне вот умереть пришлось. Но не напрягайся так сильно – ты явно не связана со Смертью, так что придётся пережить что-то другое. Для этого понадобится встретиться с сущностью, оставившей печать. И, знаешь… – Выражение Аламеи стало гораздо серьёзнее. – Ты можешь забыть что угодно из сегодня услышанного, но помни одно: если хочешь остаться собой, ни за что не соглашайся стать Тенью.

– К-кем? – Обычное слово прозвучало до чёртиков жутко и подозрительно.

– Сосудом для сущности. У такого положения есть свои плюсы и минусы, главный и неизменный из которых – постепенная потеря личности. К сожалению, нельзя сохранить себя, передав контроль в чужие руки. Ты узнаешь больше, когда снова встанешь перед выбором. Решение за тобой, моё дело предупредить о том, что сущность, скорее всего, замолчит.

Вариант скинуть решение на другого всё ещё выглядел привлекательным, однако исчезнуть из-за этого… Уже не то, на что Азалия готова с лёгкостью согласиться. Иначе бы выбрала самый простой способ избежать ответственности: умерла.

– П-понятно… Спасибо за предупреждение. Я… Я, наверное, пойду? Мы вроде всё обсудили…

Хотелось поскорее оказаться наедине и всё обдумать. Без лишних свидетелей, давящих одним своим присутствием, неважно, сведущие они или нет, заинтересованные или беспристрастные. Ведь одни ждали ответа, другие заставляли вспомнить: в опасности не только кто-то и где-то, о ком потом в новостях услышишь, но и близкие. Отдельная категория личностей просто пугала.

– Уже? – с искренней печалью уточнила Аламея. – Как жаль. Но не смею тебя задерживать. После услышанного определённо надо привести мысли в равновесие. К тому же… Кое-кто хотел бы встретиться с тобой… – добавила тише.

Вместо ответа Азалия только нервно кивнула. Да, Аламея как раз из последних. Сколько бы полезного она ни могла рассказать, неуютно находиться рядом с не только незнакомой, но и настолько… Своеобразной сущностью. Вид оборванных нитей и слова о смерти для инициации никак не шли из головы. Нормальные люди после смерти не пьют как ни в чём не бывало чай. И не рассуждают о судьбе мира так, словно их конец не затронет.

Стоило бы вернуться домой. Вместо этого Азалия отправилась на кладбище – чудесное место для уединения. Дома можно встретить сестру, а из общественных мест там и посетителей меньше всего, и в мысли свои погружены они особенно сильно.