Коровы - Сергей Евгеньевич Акчурин

казались чем-то искусственным, как будто бы нарисованным на полотне великого свода, и создавали впечатление не света, но лишь символа, изображающего солнечный свет потусторонней иллюзии или, возможно, загадочной плоскости неба, телки хотели было направиться на поклонение святыням, но Ида повела их к той части площадки, где не было никого, кроме одинокой, какой-то невзрачной серой козы с бубенчиком, которая в одиночестве наблюдала картину Божественного пространства — в стороне прямо противоположной той, откуда били лучи.

Расположившись рядом с козой, телки сначала увидели какой-то невообразимый, гигантский зрительный хаос, состоящий, как им показалось, из всего того, что они знают и чего не знают о Божественной плоскости… Довольно долго они плутали взглядами по этому хаосу, пока не установили в нем разумное, доступное пониманию и восприятию начало: на самом-то деле картина была многослойной, то есть являла собой ряд чередующихся картин, следующих одна за другой и выражавших все многообразие великих кругов и движения по ним Божественных сущностей… Очень далеко впереди, в центре этого наслоения находилась условная точка, к которой со всех обозримых сторон, причем не только по плоскости, но и по своду стекались стада и гурты Божественных особей и исчезали в ней как в какой-то воронке, втягивающей в себя все живое. Но в изображении другом, наложенном как бы на это, многочисленные стада и гурты в тот же момент появлялись из этой условной точки и медленно, разделяясь, расходились по поверхности и опять же по своду, на котором телки, к своему удивлению, увидели отображение трактов, дорог, ответвлений от них и всего того обозримого, что можно было увидеть, собственно, и на плоскости. Следующая картина повторяла все то, что было на первой, и еще следующая повторяла снова выход из точки… Постепенно у телок создалось впечатление, что они сами находятся внутри этого круговорота движения и даже участвуют в нем, двигаясь по дорогам и трактам, хотя на самом-то деле они оставались на месте… Сколь пристально они ни смотрели, никаких мелких, конкретных деталей различить не могли, и, помимо всего, на вершину холма не доносилось ни звука.

— Сущностей на самом-то намного больше, чем звезд, — заметила Антонина-гадалка, — или у меня троится в глазах из-за повторяемости картин…

— Холм этот на самом-то деле, — принялась объяснять телкам Ида, — единственное на плоскости место, откуда можно увидеть все настоящее, а также это невообразимое количество двойников прошлого и будущего скотины, участвующих в общем круговороте движения, так что вы находитесь в точке, покинув которую, уже не сможете даже вообразить себе то, что вам видно отсюда, поскольку мышление сущностей ограничено и не допускает возникновения в голове подобных картин. Вид пространства, которое сейчас перед вами, так же условен, как и вид Всеобщего Великого Тракта, но если уже на первом кругу вам доступно было увидеть некоторые дороги этого Тракта в отдельности, то все то, что сейчас перед вами, вы сумеете разделить только на следующих кругах своего великого поступательного движения, а некоторые особенности разглядите только тогда, когда уйдете в бесконечно много кругов. Картина, впрочем, которую вы наблюдаете, не объяснима даже мычаньем… — и, взглянув на козу, Ида добавила: — и блеяньем тоже. Понятно только одно: вне этого зрелища реальности нет… Иной раз сюда приходят быки, вытаптывающие тропинки, приходит бык Иллюзор, приходят Художники с известной вам Большой дороги Художников, приходят ослы, размышляющие о великом, приходят избранные коровы и даже верблюды мудрейшие из существ, словом, все те, кто хочет удвоить свой действительный ум, но никто из этих Божественных сущностей не может понять картину круговорота, происходящего перед вами, и уходит отсюда, не удвоив свой ум, но с чувством беспомощности перед увиденным, и чувство это, надо сказать, и подталкивает мыслящую скотину строить в своих головах разнообразные версии устройства реального мира, созданного по воле и силой непостижимого разума, из недосягаемых сфер. Пастухи же никакой многослойности в этой картине не видят, называя ее простой, плоской, просто даже наглядной схемой движения сущностей по великим кругам, и эта их слепота объясняется отсутствием у них той степени интуиции, которой обладает вся без исключения скотина. Подслушиватель не видит вообще ничего, поскольку понятно: как можно увидеть то, в чем ты растворен? Великий Хозяин наблюдает все это, разумеется, постоянно и отовсюду, и, плюс ко всему, связывает картину реальности с картиной потусторонней иллюзии, но, как он сам признавался одному приближенному к нему высшему Гуртоправу, которому особенно доверяет, иллюзия не дополняет ничем ту многослойность и грандиозность, которая сейчас перед вами, и как бы растворяется в ней, не проявляя себя даже на самом далеком, на заднем плане этого зрелища, где, если хорошенько вглядеться глазами уже полноценных, взрослых коров, желтеет полоска пустыни и различимы, как далекие точки, даже караваны верблюдов, которые следуют к нулевому столбу — центру этого зрелища. Вам, телкам первого круга, необходимо лишь почувствовать всю глубину, всю необъятность реального мира, и тогда смыслы, заложенные в вас при рождении, на основе этого чувства выстроят в голове каждой из вас лично свое, неповторимое отношение к реальности, связь с которой, как объяснял вам Пастух, ничем нельзя разорвать. Жаль, что с нами нет Пастуха: я исчерпала свой запас разумных проекционных созвучий для объяснения того, что необходимо вам еще объяснить, и дальше, боюсь, с моей стороны последует обыкновенное словоблудие, которое вас только запутает, и поэтому в отсутствие Пастуха, потусторонний словарный запас которого просто неисчерпаем, я перейду на мычанье, надеясь, что некоторые из вас уже достаточно понимают этот реальный язык, хотя бы в той степени, чтобы уловить основное.

И Ида стала мычать, коза, видимо, решив ей помочь, начала коротко блеять, а телки, подергивая ушами, пытались уловить «основное», и только Мария-Елизавета слушала Иду безо всякого напряжения, понимая, казалось бы, все, что объясняет корова на Божественном языке. Когда же мычанье закончилось, телки пустили многозначительные длинные струи и признались одна за другой, что в целом поняли речь, но что касается интонаций одних и тех же, казалось бы, звуков мычанья — они еще плохо в них разбираются, и попросили Марию-Елизавету растолковать им непонятную разницу.

— Потусторонними звуками разницу в интонации объяснить невозможно, — ответила телка и несколько высокомерно добавила: — Надо было не шляться в долине, а идти сразу в коровник и учиться у взрослых коров реальному языку — как сделала это я!

— А кто понимает, — спросила Елена, — о чем блеяла эта милая козочка?

— Блеянье, хоть и кажется примитивным, но на самом-то деле сложнее мычанья, — ответила Катерина. — На круге втором я паслась как-то в предгорьях