Ever since we met (СИ) - "Clannes"

— Да щас, пустим мы ее в общежитие, — раздается от двери голос. Ваня там стоит, улыбается так широко, что кажется, у него лицо вот-вот пополам треснет, и демонстративно в дверной косяк костяшками пальцев стучит. — Я извиняюсь, что вторгаюсь, девушки.

— А мы тебя не извиняем, — Саша смеется и руки к нему тянет, не вставая с подушек. Он ухмыляется и валится рядом с ней на пол, руки за голову закидывая и всем своим видом показывая, что наслаждается этим. — Вань, ты варвар. Стучаться надо до того, как дверь откроешь, а не после.

— Ну извини, — кается он неубедительно. — В следующий раз обязательно. И ни в какое общежитие ты не поселишься. Буду тебя по утрам возить. Сам же езжу.

— Тебе же не по пути будет, — она на живот переворачивается, недоуменно на него глядит. Он плечами пожимает, мол, это разве проблема?

— А тебе в общаге неудобно будет, — заявляет он не терпящим возражений тоном. — Тебя же любой идиот обидеть может, Саш.

— Долго ли он после этого проживет, вот вопрос, — философски тянет Вика, с кровати за ними наблюдающая. — И не факт, кто из вас его прибьет первым.

— Точно не Сашка, она муху не обидит, — уверенно заявляет Ваня в ответ, и сдержать смех сложно. Это он точно о ней говорит? О ней, перерезавшей столько петухов за эти несколько лет, разделавшей множество лягушек и мышек, и пару раз по мелочи напакостившей Никите, так и не переставшему за это время быть противным придурком? Ей думается, он как-то слишком позитивен на ее счет.

— Просто Ваня очень хочет меня защищать, — она фыркает и тянется, чтобы его по голове потрепать. Он ее ладошку ловит, и, зверское лицо состроив, кусает кончики пальцев, заставляя ее засмеяться.

— От других чудовищ прекрасную принцессу должно защищать самое страшное из них, — заявляет он торжественно. — И это мой братский долг.

— Братский? — Вика брови вздергивает, глядя на них, голос ее так и сочится сарказмом. Саша делает вид, что не замечает этого. Ваня, похоже, не замечает только тона.

— Братский, — подтверждает он, мол, да, ты меня правильно услышала, не сомневайся. — К тому же я ей после сегодняшней ночи жизнью обязан.

Саша правда не знает, по своему ли лбу хочет хлопнуть ладонью больше, или все-таки по его затылку. И, судя по взгляду Вики, так просто она теперь не отделается. И рассказать уж точно придется все.

========== Глава 9 ==========

— Сань, вставай, — раздается над ухом голос Вани. Ну почти над ухом, но он обычно настолько громогласный, что его замечательно было бы слышно, даже если бы он стоял в дверях, а не, по ощущениям, прямо у кровати.

— Пять минуточек еще, — ноет Саша, глаза не разлепляя. Ваня негромко посмеивается.

— Никаких минуточек, — заявляет он не терпящим возражений тоном. — Завтрак пропустишь.

— В жопу завтрак, — ворчит она, лицом утыкаясь в подушку и натягивая одеяло на голову. Конечно, если бы теть Лена ее услышала, было бы нехорошо, но, если доверять ощущениям, в комнате их только двое, она и он. Теть Лена, скорее всего, на кухне. — Дай мне доспать, чудовище.

Это она, кажется, зря — в следующий же момент до нее доносится громкий рык, а потом снизу под одеяло пролезает его ладонь, хватая ее за лодыжку. Саша не успевает даже попытаться отбиться, когда он ее ступню пойманную начинает щекотать, окончательно прогоняя сон и заставляя смеяться и визжать. Когда это прекращается, она едва находит в себе силы успокоить все еще клокочущий в груди смех и сесть на кровати, одеяло откинув. Судя по смеху в его глазах, она явно не выглядит устрашающей вот такая, растрепанная, в пижамке с песиками, похожей на ту, детскую, но подаренной ей им на этот день рождения. Ведьма не должна быть страшной, думает она, успокаивая себя этой мыслью. Ведьма должна просто быть. А еще — не стесняться своей семьи, как бы она ни выглядела. Потому что Ваня сам говорит, что она ему как сестра, а сестре можно и в пижаме перед братом показаться.

— Расческу дай, кошмарище, — требует она, руку протянув. Ваня уже почти готовый, в отличие от нее, но совесть ее не грызет за это. — Заплетешь мне косички?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Заплету, — соглашается он покладисто. — Только давай пока ты завтракать будешь? Там теть Ира к нам заглянула, позавтракать и тебя захватить с собой в школу. Говорит, ей надо что-то с тобой обсудить.

Сон как рукой снимает.

— Ваня, блин! — Саша одеяло откидывает, вскакивая на ноги — пол для босых ступней, еще пару минут назад бывших в тепле, холодноват, но не до этого сейчас. — Ты не мог про нее раньше сказать?

— Да не нервничай ты так, — смеется он. — Она все равно следующие полчаса тут пробудет, а ты собираешься за десять минут, а при необходимости и за пять.

— При необходимости я тебя чем-нибудь мелким и неприятным прокляну, — шипит она на него обиженно, роясь в шкафу — дурацкая, дурацкая привычка не выбирать одежду с вечера! — Кыш отсюда, я переодеваться буду!

— Ладно, ладно, — он снова смеется, уже к двери идя. — Все равно ты меня слишком любишь, чтобы проклинать.

Дверь за ним захлопывается, так и оставляя ее в прострации.

Это что, так заметно?

К завтраку она спускается семь минут спустя, если верить часам. Ирина Владимировна за столом сидит, обхватив ладонями чашку, и смеется с чего-то. Саша себе чаю наливает, за стол садится, здоровается, и за печеньем тянется.

— Мне твоя помощь понадобится, Сашенька, — говорит ей Верховная, стоит ей отпить глоток. Чай вкусный, с бузиной, для дополнительной защиты от всего, от чего вообще может ведьме потребоваться защищаться, но она чуть им не давится в этот момент. Чем может помочь она, едва начавшая колдовать самостоятельно? Но, похоже, речь не о магии. — У нас две новенькие в школе, в восьмом Б, с опозданием, а все же. Алину с собой Этери привезла, ты же знаешь ее любовь к поездкам по стране в поисках первых в роду. А Сонечка московская, но тоже первая, ее некому учить и держать при себе. Я не прошу тебя с ними дружить начинать, но им нужна поддержка. Для начала, пока не освоятся.

— Надо, значит, сделаю, — она улыбается, глотнув еще чаю. Шаги за ее спиной останавливаются: Ваня. Не зажмуриться блаженно, когда он начинает аккуратно распутывать ее волосы, пока пальцами, а не расческой, не получается. — Вань, у тебя настроение на одну косичку или на две?

— Как тебе хочется, — судя по голосу, он улыбается. Тетя Лена и Ирина Владимировна наблюдают за ними с одинаковым выражением лица — похоже на умиление. — Только реши, пока я не начал тебя заплетать, а то вдруг я начну две, а ты одну хочешь, или наоборот.

— Вот одна пусть и будет, — цепляется она за эти слова. Решать сейчас правда ничего не хочется. — Доверяю тебе себя, от пяток до макушки. Не подведи.

— Вы такие милые, — смеется Ирина Владимировна. Ваня тоже смеется за ее спиной.

— Сашка тут милая, а мне милым быть нельзя, я должен быть ее сильным и мужественным защитником, — заявляет он тем своим тоном, который явно дает понять, что он не совсем серьезен. Не совсем — но не «совсем не». — Я за нее ответственность на себя взял, я ее и понесу. С сестрами по-другому нельзя.

— Лен, — Ирина Владимировна фыркает, — вы, кажется, многое упустили, когда решили ограничиться одним ребенком. Смотри, сколько в твоем сыне нерастраченного потенциала старшего брата. Походу, за все те годы, пока Сашенька не появилась.

— Посублимирует и будет хорошим отцом, — заявляет тетя Лена в ответ. — Главное чтобы не слишком поздно и не слишком далеко от нас. Если у меня будет внучка, она должна с раннего детства расти в этом всем, чтобы не теряться потом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Печенье встает поперек горла, Саша давится и закашливается. Пару шлепков по спине помогают прокашляться и снова начать дышать, но в горле саднит так, что приходится отпить чаю, чтобы снова дышать нормально. Женщины на нее смотрят обеспокоенно, выглядят так, будто готовы в любой момент вскочить и побежать ей на помощь. Как выглядит Ваня, она не знает — одной рукой он все еще держит ее полузаплетенные волосы, и это не дает повернуться. Зато получается, чуть откинувшись, найти ладонью его ладонь и сжать, мол, спасибо.