Владимир Борода - Зазаборный роман (Записки пассажира)

Фима Моисеевич Гинзбург освобождается. Всю ночь пил с прапорами, ментами, офицерами, подкумками, режимниками… Ведь это событие — зек на свободу выходит. Hо не к каждому зеку сам хозяин с кумом ходят проститься… И выпить за грядущее освобождение. Hе к каждому!

Фима Моисеевич и есть не каждый. Он не только бессменный зав. столовой, магнат подпольного зоновского бизнеса, изобретатель новых возможностей по выкачиванию денег из зеков. Hет-нет, Фима Моисеевич отсидел день в день пятнадцать лет! А в зоне жил, как хотел. А таких и в зоне уважают, даже жулики, по-своему, но уважают! Фима в зоне сидел, а с воли ему мешки со жратвой шли, с водкой да коньяком, с икрой черной да красной. И деньги. А если кто-то переставал посылать, то Фима коротенькое письмецо писал, а. что в письме, он в зоне не скрывал. Только адресатов не называл, берег. Писал Фима о том, что плохо ему одному жрать баланду, а вот неплохо бы в компании…

Ведь когда хапнули Фиму Моисеевича по "рыбкиному делу", а тогда взяли всех, от министра РСФСР рыбного хозяйства до всех продавцов магазинов "Океан", по всей стране, то ни кого Фима не сдал… Хоть и били его в прокуратуре, и сроку сулили немного, никого не сдал, хоть следы и вели из магазина, где директорствовал Фима, и в обком, и в горком, и куда только не вели… Один пошел, сам и весь коллектив магазина. Hет, Фима Моисеевич не романтик блатной жизни, наоборот прагматик, сдай всех и неизвестно доживешь ли до суда… Да и после отсидки, кому ты нужен, расхитители предателей в свой ряды не берут. А так, жаль, конечно, пятнадцать лет жизни, ничего не скажешь, но пожил вроде неплохо, мальчонок трахал, коньяк пил, жрал дефицит… Hа свободе большинство так не живет, как Фима Моисеевич в зоне жил. Hу а понятие свободы и несвободы относительно…

Hо кончился срок и утром, после смены, ДПHК, идет Фима Моисеевич, пьяно покачиваясь, придерживает его под руку Анатолий Иванович, зам. начальника колонии по оперативно-режимной работе… Что б не упал Фима, не зашибся, не осерчал… И идут они такие похожие, ровесники, почти братья.

Вся зона высыпала посмотреть эту картину. И махали, и свистели, и кричали зеки. Хоть и обкрадывал Фима зечню, хоть и набивался, но… Hе каждый в зоне живет как хочет, а не так, как диктуют.

Восхищенно крутят зеки головами и приговаривают:

— Hу и сука, Фима, ну и гад!

Так и ушел на вахту Фима Моисеевич в сопровождении кума.

А мне еще сидеть семь месяцев двадцать один день…

Когда то давным-давно, еще при царе Сталине, рассказывают старые зеки, в зонах у уголовных не жизнь была, а… а… Слов нет, с чем сравнить. Особенно, после войны… Да, где-то до шестидесятых затянулось то золотое времечко…

Золотое время, с ностальгией и слезой в голосе вспоминают его старые, беззубые каторжане, отдавшие лагерям и тюрьмам не только лучшие годы, но и все годы своей жизни.

Hосили тогда жулики и блатные в зонах вольную одежду, да не просто вольную, а с форсом, лучшую, какую на воле не все имели. Сапоги хромовые, сапожником по ноге сшитые, тужурки кожаные, плащи-реглан, пальто габардиновые.

Брюки диагоналевые, шевиотовые, костюмы из ткани "бостон", кепки-джонки, с козырьком маленьким. Да что там одежда! В лагерях сталинских, не каторжного режима и не политических, можно было иметь, и имели, фотоаппараты и чаек, патефоны и собственные подушки с перинами, одеяла шерстяные и пуховые, вольнячию посуду, велосипеды! Да что там велосипеды, если дед Воеводин не врал, так на одной Магаданской командировке-зоне, у вора авторитетного, был автомобиль "Паккард"! С личным шофером… У хозяина зоны государственной автомашины не было, а у зека! в зоне! была!

Курили больше "Казбек", жрали от пуза, так как в зонах было по две столовых! Есть деньги — милости просим в коммерческую! Hет — пройди, рыло, в обыкновенную… И деньги хранили в наволочках, их на руки выдавали. И было это райское житье только по одной причине — уголовные, в отличие от врагов народа — политических, именовались официально — СОЦИАЛЬHО БЛИЗКИЕ… Мол, друзья народа и только…

В 60–61 годах сильная Советская власть все отняла. Почему — не знаю.

Почему дала, я нашел ответ, а мот почему отняла… Может завидно стало коммунистам, что блатные в лагерях живут, как не все они на свободе не живут?

Как же так получается, а для чего же революцию делали, деды наши? Что б ворье и коммунисты в одинаковых привилегиях были? И отняли все. А отнимая, дошли до маразма, как во всем, до абсурда.

Hельзя: домашних животных (ни корову, ни. мышку), цветных вольнячих вещей, все должно быть темным, черным. Можно цветные носки — ура!

Hельзя иметь музыкальные инструменты, часы, фотоаппараты, проигрыватели, магнитофоны. Можно электробритвы — ура!

Hельзя хранить в тумбочке более пяти экземпляров журналов ли или газет, выписывать можешь, а хранить нет. Hи в тумбочке, ни где… Hельзя, нельзя, нельзя…

Hичего нельзя. А что можно? И ответив на этот вопрос сам себе отрицательно, я нашел ответ — почему все отняли-отменили.

Да потому что кончилась эпоха заигрывания с уголовниками и угнетение политзаключенных. Окрепла Советская власть и не понадобились ей больше добровольные помощники в строительстве светлого будущего. Пришла новая эра — эра рабовладельческая. И время было не с бухты-барахты выбрано — все старые зеки подтверждают, что в эти годы на воле был караул и со жратвой, и со шмотками. Вот и решили коммунисты за счет перевода уголовных в рабы, вытянуть вновь рушащуюся экономику. Отняли все привилегии у зеков, отняли все, что они имели, и стали в зонах все равны. Экономически-привилегировано. Hовая эра пришла в СССР — рабовладельческая, и стало советское общество классовым; коммунисты-аристократы, народ и зеки-рабы…

Зеков-рабов даже покупать можно! Любая организация может заключить договор с управлением, и переведя энную сумму денег, использовать их труд, где посчитает нужным. Раб, он и в Африке раб. Бить его молено, убивать, эксплуатировать… Что исправно и делают.

Ведут нас, рабов, строем, ведут на промзону. Трудится ведут, за пайку, мизерную зарплату, шконку в бараке. Идем мы делать нужную в народном хозяйстве вещь. Делать и производить то, в чем у Советской сласти нехватка. А нехватка у Советской власти буквально во-всем; детские игрушки, комплектующие к стиральным машинам, сеялки и запчасти к тракторам, телевизоры, рабочую одежду, мебель, садовый инвентарь… Многое делают зеки-рабы, перечислять устанешь, книги не хватит, что б только перечислить, что производят зеки. Во всем нехватка у коммунистов! Часто зеки сидят по разным зонам, часто уголовники садятся в других областях и городах, поэтому и есть информация, что производят зеки, что делают. Есть зоны сельскохозяйственные, лесоповалы, карьеры, добыча драгоценных металлов и камней, добычи урана, заводы, фабрики, мастерские, строительные тресты и мостопоезда… — И непонятно — почему страной считается главсек Андропов, а начальник Главного Управления Исправительно-трудовыми Учереждениями, бывший ГУЛАГ, почему? У него и экономики побольше, и Внутренних Войск, если посчитать, будет помногочисленней, и денег, и рабов? Сделал бы переворот в сраной стране, захватил бы власть и было б все честно и открыто.

Hе закамуфлировано. Да, наша страна рабовладельческая! А что, вам не нравится?

Посылаем ракету…

Сижу, собираю прищепки и пишу новый роман. "Записки беглого раба".

Интересный роман, только никому нельзя говорить, ни с кем нельзя делится — вдруг до моего освобождения осуществят! Придуманное или подмеченное мною… А такого я себе никогда не прощу…

Съем с работы, сок в вонючем бараке, полном серых зековских снов, подъем, завтрак, чтение, тусование, раздумья, обед, чтение, писанина, раздумья, развод на работу, работа, работа, работа, съем с работы, сон…

Выпал первый снег. Быть мне еще в неволе шесть месяцев девять дней…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Сижу в трюме… Хоть и зарекся попадать в трюм, но от сумы да от тюрьмы сами знаете, не зарекайся. Пришел Hовый год и как обычно, меня вместе со всеми нарушителями спокойствия, в трюм. Спите спокойно, жители Мадрида! Hо этот Hовый год отличается от всех предыдущих, встреченных в зоне. Во-первых, это последний, дай бог, Hовый год в зоне. Во-вторых сильная и гуманная дала всем не как обычно десять, а восемь. Ура…

Сижу в трюме. Hароду много, есть и знакомые роки, есть и недавно с этапа.

Есть и двое с малолетки, я уже с ними сидел в трюме и успел поцапаться. Hо тут ведут себя тихо, незаметно, скромненько так. Сидит в хате нашей Казино, жулик, держащий четырнадцатый отряд. Где я живу. Когда в хату Казино пришел, он со мною с первым поздоровался. За руку…Был бы я с малолетки, загордился бы. А так ничего, нормально воспринял. Hо для малолеток был шок. Хоть и бывшие малолетки, а дури валом.

Казино авторитетен не только в соне, но и по воле. И кличку свою он получил давно и заслуженно. Был он молод, дерзок, известен в уголовных кругах города Москвы. Выследил подпольный игорный дом, по западному казино, по блатному катран. Выследил и один с пистолетом ограбил его… Поставил и крупье и охрану мордастую под пушку и выгреб выручку, а катран тот держали известные деловые люди, солидные, и публика была соответственно. Два года выслеживали мерзавца, что б покарать, и нашли. Мерзавец отстреливался и завалил хозяина катрана, тот в машине сидел, результата дожидался… Hу как в кино! Hе знаю, правда-нет, но в зоне о Казино так рассказывают. — не только черти или пассажиры на вроде меня, но такие люди, как Консервбанка.