Джонатан Летем - Бастион одиночества

Я решил, что не должен рассказывать Джареду о «Запретном конвенте».

— В отель.

— Это вы так шутите?

— Даже и не пытаюсь.

— Понимаете, какая-то часть моего «я» очень не хочет выпускать вас из этого офиса, пока мы не решим, как нам быть, пока я не получу от вас согласие встретиться со мной еще раз, гм… скажем, дня через четыре. Салфетку?

— Да, пожалуйста. — Рассказывая о несчастьях Джонни Брэгга, я прослезился. Интересно, многие ли из посетителей Джареда приходили в столь же сильное волнение? Не исключено, что все.

Джаред поставил коробку с салфетками на диван, вернулся к столу и наклонился к микрофону внутренней связи.

— Майк.

— Да?

— Майк, я только что услышал нечто грандиозное. Не зря я все время твержу: предсказать, что произойдет с нами завтра, просто невозможно. К тебе в офис входит знакомый какого-то твоего случайного знакомого, писатель по имени Дилан, и предлагает фантастический материал.

— Невероятно, — ответил Майк.

— Действительно невероятно.

— Здорово.

— Майк, мы должны немедленно найти агента для мистера Эбдуса.

— Будет сделано.

Джаред посмотрел на меня.

— Я тороплю события, Дилан, но имейте в виду: на заработанные на вашей истории деньги мы с вами обеспечим наших детей.

— Хорошо бы. — Я высморкался.

— Если я не сделаю этот фильм, просто удавлюсь.

— Насколько я понимаю, вы собираетесь им заняться?

— Вы все правильно понимаете, черт побери. — Джаред ликовал и по вполне понятным причинам. На горизонте обрисовались знаменательные события, и в самом центре их развития должен был оказаться именно он. — Я хотел бы получить от вас готовый сценарий.

— На бумаге я зафиксировал эту историю лишь частично, — солгал я.

— Но ведь я как-то должен рассказать о ней другим. Я не могу пойти к ним с пустыми руками. Нам нужно, чтобы все, вами рассказанное, было записано.

— Мне потребуется на это какое-то время.

— Может, вы вообще не приступали еще к написанию?

— Угадали.

— Плохо, Дилан, очень, очень плохо. Мне нужен этот сценарий прямо сейчас.

Система внутренней связи щелкнула.

— Джаред?

— Что?

— Я не нашел агента.

— Майк, я десять раз повторял тебе брать у людей контактные телефоны!

— Я и сам могу об этом позаботиться, — сказал я полушепотом, защищая Майка.

Джаред повернулся ко мне.

— Мы не в игры здесь играем, — сказал он.

— Я тоже. Давайте я сначала свяжусь со своим личным агентом, а? — Никакого агента у меня не было, более того, я не имел ни малейшего представления, где его искать. — Правда, он еще ничего не знает про этот сценарий.

— Если вы полагаете, что я выпущу вас отсюда со сценарием в голове, вы просто ненормальный. И не смотрите на меня так, Дилан. Это моя картина, у меня на подобные вещи чутье.

— Замечательно, — сказал я, вскидывая руки в попытке утихомирить безумие Джареда. — Мы оба сильно взволнованы. Просто скажите, что мне следует сделать.

— Позвоните своему агенту прямо отсюда.

— Что?

Джаред тоже поднял руки.

— Садитесь за мой стол. Обещаю, что не стану подслушивать — выйду в коридор. — Он сделал несколько шагов к двери. — Садитесь и звоните.

— Но я…

— Мой кабинет полностью в вашем распоряжении, дружище. Идите же. Садитесь за стол.

У меня не было выбора. Я прошел к столу и уселся в кресло. Джаред закрыл за собой дверь, но перед тем ткнул в меня пальцем и сказал:

— Передайте ему, я буду удерживать вас в заложниках, пока не получу гарантии.

— Ладно.

Когда он исчез, я набрал свой домашний номер и, естественно, нарвался на автоответчик. Эбби ушла в университет. Я нажал на рычаг, не оставив сообщения, достал записную книжку и позвонил Рандольфу Тредуэллу из «Уикли». К счастью, он был на месте.

— Спасай меня, — сказал я.

— Ты был на встрече?

— Я до сих пор на встрече. Он вышел из кабинета, чтобы я позвонил своему агенту, а у меня нет никакого агента. Я сижу за его столом.

— Очень интересно, — бесстрастным тоном произнес Рандольф.

— У Джареда всегда так… гм… скачет настроение?

— Я почти не знаю его. А что?

— По-моему, он вбил себе в голову, что нам обоим стоит завести детей. Чтобы засыпать их баксами.

— Таков большой бизнес, — невозмутимо проговорил Рандольф. — Если все складывается удачно, денег бывает целое море. Постарайся не упустить этот шанс.

— Спасибо за совет.

— Заедешь после встречи ко мне? Долго ты собираешься пробыть в Лос-Анджелесе?

— Я встречаюсь с отцом в Анахайме.

— В Анахайме? Что он там забыл?

В дверном проеме показалась голова Джареда.

— Мне пора, — сказал я Рандольфу и положил трубку.

— Чем все закончилось?

— Прощу прощения?

— Я пытался кратко пересказать сценарий Майку — про черных ребят, про тюрьму, про Элвиса. И не могу вспомнить, говорили вы, чем все закончилось, или нет.

— По-моему… нет, — осторожно ответил я.

— И?..

— Гм… Полагаю, Джонни Брэгг попадал в тюрьму и выходил на волю еще пару раз. Но музыку не бросал. Хотя хитов у него больше не получалось.

— А «Арестанты»?

— Они, наверное, умерли.

— Может, придумаем «великое возрождение»?

Я пожал плечами — почему бы и нет? Я и так уже сильно переврал историю Джонни Брэгга. Возрождение ничего не добавило бы. Даже великое.

— И что насчет Элвиса? Его роль в фильме очень важна. Особенно тот момент, когда он приезжает в тюрьму. Вы даже заплакали, когда об этом рассказывали. Помните?

Может, Элвису следовало вмазать начальнику тюрьмы по физиономии, а потом лично освободить Брэгга? Или пусть их обоих, Брэгга и Пресли, закуют в кандалы и отправят куданибудь на каменоломни. Там их совместное пение зазвучало бы просто изумительно.

— Окончание этой истории не особенно интересное, — сказал я. — Она просто продолжается. Но место действия для финальной сцены мы с вами наверняка могли бы придумать исключительное. Может, это будут тюремные ворота. Джонни Брэгг проходит через них в последний раз. Свободный человек.

— Окончание должно быть обнадеживающим.

— Так и сделаем.

— Атех парней, которые на самом деле все это совершили, поймали?

— Что совершили?

— Ну, убивали всех этих женщин.

— Об убитых женщинах я не сказал ни слова. А что касается изнасилований… Нет, никаких громких раскрытий преступлений и разоблачений в фильме не должно быть. Брэгг просто становится старым, поэтому его оставляют в покое.

— Сколько ему лет?

Я задумался.

— Не исключено, что он еще не умер.

Когда девять лет назад Колин Эскот писал аннотацию к диску, Джонни Брэгг был еще жив и давал интервью. Его байки и составили половину моего рассказа. Я несколько лет мечтал съездить в Мемфис и лично с ним побеседовать, но постоянно откладывал это дело, работая над другими проектами, за которые получал деньги от контор, подобных «Дримуоркс». По крайней мере так я себя оправдывал.

— Не умер?

— Вероятно.

— Вероятно?

Да! Не умер! Вероятно! — захотелось мне проорать.

— Ему сейчас семьдесят с лишним.

— А точных данных у вас нет?

— Я все выясню.

— Это серьезная проблема, Дилан. — Джаред провел по волосам рукой и нахмурился, непонятно о чем тревожась. — Можно мне вернуться за стол?

— Так как мы договоримся? — спросил я, пустив его в кресло.

Продолжая хмуриться, Джаред сел, положил ногу на ногу, потер пальцами переносицу, затем подбородок. Казалось, он трезвеет после попойки или остывает от оргазма, или приходит в себя, покурив крэк. Я задумался, как часто с ним случается подобное.

— Вы пришли ко мне и поведали историю еще живого человека, — произнес Джаред с чувством глубокого сожаления. — Для ее экранизации нам потребуется приобрести права, заключить соответствующие договора. Мы можем столкнуться с массой проблем.

— А вдруг Брэгг мечтает, чтобы о нем все узнали? — предположил я.

— Да, это не исключено. Но меня смущает окончание, Дилан. Что-то в нем не то.

Он сказал об этом так, будто только что просмотрел уже отснятый и смонтированный фильм и остался недоволен. Будто нам сейчас следовало лишь довести дело до конца и понести неизбежные убытки.

— Все слишком неконкретно: он выходит на свободу, опять возвращается в тюрьму, его группа так и не возрождается. И потом, я думал, та женщина появится еще в каком-нибудь эпизоде — которая плакала в толпе.

Ужасно, но я почувствовал, что Джаред прав.

— Может, закончить фильм пораньше? Например, после первого освобождения Брэгга?

— Сомневаюсь, что это изменит что-либо.

— Ну ладно, — пробормотал я беспомощно.