Виктор Мельников - Хронология хаоса. Контркультурная проза (сборник)

Пёс осторожно взял из рук еду, проглотил.

С этих самых пор ему так и доставались маленькие кусочки объедков со стола. Про собаку просто забывали, что она живёт в доме. Понятно, что Ус – занятой человек, его жена – тоже (директор школы). Всю работу по дому выполняла служанка. Но с собакой ей не хотелось иметь дело – она не любила собачью породу. Поэтому у Гандона имелось много свободного времени, чтобы быть наедине с самим собой и пустым желудком. Нагадить на палас – и то проблема.

Время летело быстро. Вот и новый год скоро. Гандон понимал это по запаху – в доме начали готовить праздничные блюда. Но собаке был строго-настрого запрещён вход в кухню. Но стоит только пожелать, как говорится, случай всегда найдётся.

А Валерий Сергеевич тем временем играл в карты с друзьями. Он был заядлый игрок. Гандону разрешалось присутствовать во время игры. Он лежал обычно на коврике возле книжного шкафа, наблюдая за Евгением Николаевичем, гостем.

Играли в покер. На евро. Пили армянский коньяк. Евгений Николаевич часто проигрывал, злился. Проигрывал и судья Григорян, но тому было всё равно.

На первый взгляд, если внимательно посмотреть на Баскакова, это было не заметно – следователь же! Но Гандон видел, как его пальцы ног сжимаются и разжимаются, носки рвались. Усу, напротив, везло. Он был в хорошем расположении духа, много шутил.

– Рассердясь на вшей, да и шубу в печь. – Он всё прекрасно понимал.

У Евгения Николаевича зазвонил сотовый телефон.

– Да?

Звонил одноклассник Дима. Юрист одного из предприятий города.

– Евгений, здесь одной моей сотруднице помощь нужна.

– Ну…

– Ус – обвинитель, понимаешь… В январе суд. Сын у неё под следствием. Готова заплатить. Скажи, сколько надо? С Усом у тебя дружеские отношения, насколько мне известно.

– Фамилия сына?

– Новиков.

– Сейчас перезвоню.

Евгений Николаевич объясняет ситуацию Усу, шепчет на ухо (Григорян сейчас лишний). Тот в таком хорошем расположении духа, ему фартит, и он называет заниженную цифру.

Евгений Николаевич извиняется, выходит из-за стола, идёт в другую комнату.

Гандон поднимается с коврика, плетётся следом.

– Алло, Дима?

– Слушаю.

Евгений Николаевич называет сумму в два раза больше.

– Хорошо, я передам. Она, сотрудница, кстати, сейчас рядом со мной.

Гандон смотрит на Евгения Николаевича. Тому не нравится, как смотрит на него собака, и прогоняет её.

Вскоре сделка совершена. Все остались довольны. В том числе и Евгений Николаевич, хотя он проигрался в пух и прах. И своё довольство он проявляет так, что гладит Гандона, которого не гладил вообще никогда.

Гандон рычит, и Евгений Николаевич одёргивает руку.

– Исхудал пёс, – говорит он, обращаясь к Валерию Сергеевичу. – Вон как рычит!

– Танька, – зовёт Валерий Сергеевич служанку, – накорми Гандона. А то он и правда всех гостей перекусает.

Наступает ночь. Завтра Новый год. Хозяева спят. Не спится только Гандону. Его снова плохо накормили.

Он пробирается в кухню, дверь открыта.

Очертания большого холодильника видно во тьме. Гандон садится напротив. Там, за дверью, столько кушанья! Он знает. И пытается открыть мощной лапой дверь холодильной камеры.

С третьей попытки ему это удаётся.

Яркий свет бьёт в глаза – а запах!..

От удовольствия Гандон тявкнул. Но не громко. Слюни потекли из клыкастой пасти. Ещё бы! Гусь жареный с золотистой корочкой. Сандвичи с сёмгой и сыром. Шашлык из курицы. Утиные окорочка с ананасами. Рулет из индейки с черносливом. Нежные котлетки. Салаты. Говядина… «Во гадина!» – подумал Гандон, сожрал всё и тут же насрал возле холодильника.

Это собачий вольер. Он специально сделан для Гандона, и сделан поспешно.

Зима, Гандон мёрзнет и готовит побег.

Он прокопал под сеткой ограждения яму и ждёт теперь, когда его накормят.

Танька несёт похлёбку. Гандон ест последний раз в этом доме. Облизывается. Громко лает на прощанье. Пролазит через подкоп – и бегом прочь в неизвестность.

Это Бес. Бомж. Он стоит возле церкви, просит милостыню. На поводке у него собака. Вместе с собакой на территорию церкви ему нельзя. Кошкам можно, а собакам вход воспрещён. Там ночлежка – Бог заботится почти обо всех тварях, как может. Бесу поэтому пёс в тягость, он не Бог, он тварь. Но и отпустить собаку не может. По тем же самым причинам, что и Валентин Елыгин.

Прихожанам он предлагает собаку по бросовой цене, за три бутылки водки. Никто не берёт. Даже не торгуется.

Одна бабушка говорит:

– Бесик, я знаю хозяина этой собаки. – И даёт ему адрес.

Бес идёт, уверенный, что сейчас будет совершена сделка.

Дверь открывает Елыгин.

– Только не Гандон! – успевает он сказать и закрывает дверь.

Во дворе дома он встречает выпившего Евгения Николаевича – он его знает по старым, заведённым на него делам.

– Пёс не нужен? – предлагает.

– Гандон никому не нужен, – говорит безразлично Евгений Николаевич.

В этот же день Бес отвёл собаку в безлюдное место, сказал, что гандонам нет места в этом мире, ударил пса по голове…

С опозданием в несколько дней Бес смог сытно отметить Новый год.

У себя в шалаше за бутылкой вонючего самогона в компании таких же, как он сам, Бес подавал на стол котлетки, голубцы, солёный салат с курицей – и мог бы подать ещё много чего, но… Аминь!

Это автор. Я услыхал эту историю случайно. Я даже рад, что дело так кончилось. Да, жаль бассет-хаунда, но в оправдание скажу: отмучился Гандон, с паршивой собаки хоть шерсти клок. Что верно, то верно… И автор гандон, кстати. Как ни крути…

Большие сиськи, большой болт

1

У неё были большие сиськи. Да, представьте себе, худое тело и большие сиськи. И миленькое круглое личико. Дочку звали Ксюня. А обладательницу больших сисек звали Лена. Мне показалось, что я обязан стать Ксюне папой, а для её мамы стать мужем. Хотя бы на десять дней – я приехал в отпуск к Чёрному морю, я был один.

Но вначале я познакомился с Анатолием Седых. Бывшим футболистом. Известным в своё время футболистом. Мы проживали вместе в одном крыле гостиницы, если так можно выразиться. Точней сказать, в частном дворе, где имелся общий душ с тёплой водой и два туалета, один из которых не закрывался, просела дверь. Кухонный большой стол стоял посередине двора, поэтому каждый из нас – и Лена, и Ксюня, и Анатолий, и я – могли лицезреть друг друга ежечасно, или даже ежеминутно, сидя за этим столом.

Уже как восемь лет Анатолий закончил свою спортивную карьеру, был свободен от брачных уз, пил только пиво, я пил всё подряд, даже чачу. Пятьдесят пять градусов в чаче и пятьдесят градусов на солнце расплавляли мои мозги, я потел, курил и делал вид, что трезв. То есть пытался жить трезво. Каждый день. По чуть-чуть. И, так сказать, не забывал про большие сиськи.

А такое разве забудешь?..

Анатолий был человек очень приятный – сладкий. Хвалил любого, льстил каждому. К таким людям я всегда относился с некоторым призрением. Но в душу Толян не лез. В маленьком курортном городке, с его слов, в прошлом году он хотел организовать футбольный клуб. Но столкнулся с бюрократической волокитой. В конечном итоге клуб организовали, но его кинули. Ныне возглавлял клуб какой-то хач по кличке Богро, не имевший к футболу никакого отношения.

Я сказал:

– В России футбольные клубы организовывают не для того, чтобы играть и выигрывать, а для отмывания денег. Профессионалы здесь не нужны.

– Верно, – согласился Толяныч. – А у тебя деньги есть? Пива купить. Я на мели пока, товарищ к концу недели долг отдаст, он сейчас в Сукко.

Странное поведение и безденежье нового знакомого меня насторожило. Я купил пива. Мы выпили.

– Я знал такого футболиста, как Анатолий Седых, – сказал я ему. – Ты есть тот самый Седых?

– Не веришь?

– Не верю.

Мимо проходила как раз Лена. Я с ней не был знаком пока. Её большие сиськи болтались под футболкой. На мгновение я представил, какой у них размер?.. Цифра шесть мелькнула в голове… Пока я представлял, Толян в это время уже выпросил планшет, открыл страницу в гугле.

– Смотри, – сказал он, – это я…

Я сравнил фото в интернете с реальным человеком.

– Да, это ты, – говорю.

– А теперь – читай! – И он сам стал читать вслух: – С 1986 по 1988 год играл за волжское «Торпедо», сезон 1988 года провёл в камышинском «Текстильщике». В 1989 году выступал за львовские «Карпаты», затем перешёл в клуб «ЦСКА», где провёл десять матчей, забив два гола…

– Верю, – перебил я его.

– Может ещё по пиву?

Лена забрала планшет, ничего не сказала. Стала подниматься по лестнице. Я смотрел, как виляет она худыми бёдрами.

– Нравится? – спросил Толян.