Здесь были люди - Иван Геннадьевич Фаворов

пересохло. Он подумал, что полдня не пил воды и сильно нервничал, сердце, словно напоминая о себе, пропустило удар. Игорь Валерьевич побледнел и сел на крутой склон.

– Отец, постой отец, ты что это. – Засуетился перепуганный Вова, хватая Игоря Валерьевича под руку и стараясь снова вернуть ему вертикальное положение. – Ты, Вы извините, если что, я напугал, я не хотел.

Игорь Валерьевич просто таращил глаза и мычал что-то невнятное. Поднять его не получилось, грузный, мешковатый мужчина оказался слишком тяжёлой и неудобной ношей даже для подкачанного в сельском тренажёрном клубе Вовы. Надо отдать должное молодому человеку, он быстро собрался с мыслями и вызвал скорую, благо связь весь день хорошо работала.

Через полчаса бледного и потного Игоря Валерьевича грузили в неотложку. Вове всё-таки удалось поднять его на проезжую часть и усадить на обочине, облокотив спиной на себя, не укладывать же пожилого человека головой в придорожную пыль. За всё время пока ждали скорую, Игорь Валерьевич выдавил из себя только одну фразу:

– Зачем, зачем вы это всё делаете? – сказал он, шепча невнятно себе под нос, словно не обращаясь ни к кому конкретно.

Вова, вначале не разобрав бормотание собеседника, переспросил, но не услышав ответа, как бы догадался о чём был вопрос и сказал:

– Жить охота нормально и в удовольствие, без гемора и заморочек.

После того как Игоря Валерьевича погрузили в машину скорой и им занялись профессионалы, Вова попросился к шофёру, чтобы подбросил его по пути до города. Игорь Валерьевич хотел протестовать, мол только этого с нами не надо, только его не сажайте в машину, которая меня должна спасти, но не нашёл слов, чтобы выразить мучившие его мысли и окончательно успокоился, предоставив врачу делать его работу.

До города было километров тридцать-сорок, поэтому, для Вовы, в каком-то смысле, произошедшее стало удачей, другого нормального способа преодолеть ночью это расстояние у него не было, а возвращаться к дачам было никак нельзя.

Утром до обеда Игоря Валерьевича выписали, здорового розовощёкого и полного сил для трудов во благо общества. Ближе к вечеру ему позвонил бригадир и попросил выйти во вторую смену. Игорь Валерьевич охотно согласился, проворчав для вида, что-то малопонятное, призванное донести до собеседника информацию о том, что ему делают одолжение.

Вечером на заводе стресс вчерашнего дня почти прошёл, он только иногда давал о себе знать внезапно возникающими всхлипами как после затяжного плача. Один из таких всхлипов выбил из равновесия Игоря Валерьевича, подкинув в его сознание похабный образ Светы, с которой он вытворял примерно то же что и Вова со своими сожительницами. По спине побежали мурашки, но видение, к счастью, быстро исчезло.

Окончательно успокоился Игорь Валерьевич только у станка, вытачивая болванку для артиллерийского снаряда. К работе он подходил ответственно и, как говорится, «с душой», словно кузнец, затачивая лезвие гильотины, заботился о соблюдении некоторых эстетических норм. Снаряды у Игоря Валерьевича получались аккуратными, блестящими и часто он снабжал их маленькими, едва заметными надписями, вроде таких: «С любовью» или «С Новым годом». Ему казалось это остроумным и невинным занятием. Сегодня он придумал новую надпись, которая показалась ему особенно хорошей. Когда она пришла ему в голову, Игорь Валерьевич забыл обо всём остальном, выводя гравером на блестящей поверхности едва заметный текст: «Здесь были люди».