Стив Айлетт - Надувной доброволец

Наш страх был первосортным, и мы согнулись от хохота.

Навещал Эдди в больнице.

— К чему сидеть в сумеречном мутном помещении, брат? Там, снаружи — целый мир, и твоё имя на нём.

— К чему? — спросил он. — Когда знаешь, что нечто в сей колыбели даже сейчас учится крушить и обвинять.

— Неудачная модель поведения, — фыркнул я. Потом посмотрел на дитя, его желобчатое рыло и медные трубы на поверхности. — Эдди, это не ребёнок ~ не в том смысле, как тебе кажется. Это дитя корпоративное, киборг в синем ошейнике, ядерная тварь.

— Смотри, этим утром у меня никудышная рука — правда?

— Я сказал тебе правду, Эдди — посмотри. — И я наклонил колыбель к нему. — Видишь клапаны насоса и брызжущий пар? Пойми же ты, вздымающиеся затворы управляют телом. У меня сразу возникли подозрения, ведь ты рожал, не будучи женщиной. И на нём парик. — Я стащил с него блондинистый парик и швырнул его в Эдди. — Сколько ты уже тут прохлаждаешься?

— Три дня.

— Ты никогда не платишь.

Молчание Эдди сказало мне, что он заплатил.

— Ну, тогда всё ясно — одевайся, брат, в свои шмотки, в которых был, ты отсюда уходишь. — Невероятно.

Дома разобрал тварь — гидравлика, и иглы зубов в субэтерической плоти, панцирная оболочка, как у краба, механизмы. И у этой штуки и впрямь было телескопическое зрение.

Тем временем, ослеплённый девятнадцатью убийствами, Мэр проскользнул в переулок и скрутил свои руки, увидев красное.

— Я необычен, — убивался он, — но не уникален. — Он стоял под лампой, слишком современной, чтобы давать романтические тени. — Что же я, в конце концов, должен делать? — его руки превратились в молоты.

Проблемы с прессой

— Есть вопросы?

— Какого цвета волосы у дьявола и какая причёска?

— У него нет волос — если вспомните, я объявлял, что он подобен рыбе, точнее, её хвосту.

— Будет ли Эдди пытаться вновь завести ребёнка?

— Не знаю.

— Есть ли рога у Минотавра?

— Да, два — один на носу, и один в центре лба. Он большой и в тяжёлой броне.

— Кто-нибудь когда-нибудь превосходил вашу подружку Руби в чистой сырой энергии?

— И рядом не было.

— Должны ли мы понять, что Мэр — монстр, переполненный злом?

— Да, конечно. Он у нас достойный вызов перекрестью прицела.

— Считаете ли вы кампанию успешной?

— Она закончилась речевым побоищем. Но, с другой стороны, вот мы сидим здесь и рассуждаем о ней. Надо отметить, что Мэр вернул меда в штат на время сегодняшней конференции, потому что сам он поражён расстройством плоти — результат длительного воздействия на ребёнка ядерных созданий.

— Создал ли Мэр имплант, выросший в Эдди?

— Тут неясно, предпосылка его исследования. Ту совки стандартизации и трансформации среднего мозга были в моде. Знаете приглашают недогадливую жертву, ядерные твари врываются в его голову, раскалывают голубые глаза, джентльмены наблюдают, и всё заслоняет зонтик. Мэр обдумывал это развлечение. Но молекулярно он начал выращивать связи металл-металл и производить полиметаллическое покрытие с родием, индицированным на карбон.

— Вы утверждаете, что одноатомные элементы Мэра орбитально перегруппированы?

— Утверждаю.

— Имеются ли подтверждения термогравиметрического анализа?

— Имеются, и результат всегда неизменен.

— Есть ли свидетельства здравомыслящих очевидцев?

— К сожалению, нет.

Беспокойство в толпе.

— Вдобавок была пятидесятипроцентная база весов на кварцевой тестовой посуде.

— Вы утверждаете, что Гудзон меняется на пятьдесят шесть процентов?

— Да.

Тут писаки начали оскорблённо вскакивать, выкрикивать ругательства, кидаться мусором.

— Обман! — упрёк, ранивший всего больнее, брат.

И я смылся оттуда.

Безопаснее всего было спрятаться в пекарне — тесто меняет форму, подстраиваясь под форму моего тела, если застать его в ранней стадии.

— Как дела? — пробурчал пекарь, вытаскивая меня из печи, хотя ему было не слишком интересно.

— Терпимо обожжённый.

— Когда ты лез в печь, ты так не умничал, — подколол он меня.

На следующий день историю подали под заголовком “РАЗОБЛАЧЁН — ПОСТНОЕ КУРИНОЕ МЯСО ВНУТРИ СВЕЖЕРАСПИЛЕННОГО ВЯЗА”.

На чём недолгий срок моего пребывания в центре внимания закончился. Пассаты дули в библиотеке, беспокоя отслаивающуюся кожу на лбу Минотавра.

— Не могу поверить, что я до этого дошёл, — сказал он, наклоняясь ко мне и смутно указывая на колышущиеся занавески. Корабельные балки подпирали стену, словно у кого-то были необходимые средства для их использования. Пиво в банках и морская жизнь. И ещё потасканная деревянная фигура женщины с носа корабля, что гортанно кричала на чужом языке, когда этого меньше всего ждёшь. В списке нужных вещей эта стояла на последнем месте.

— Эти факты, — сказал я ему, не двигаясь, — не зависят от твоей веры, и даже не подозревают о ее существовании.

— Ты, и чья армия? — заорал он, и немедленно сам сконфуженно посмотрел на своё замечание. — Извини, — буркнул он, и береговая линия его рта захлопнулась.

Боб вошёл с грохотом.

— Как вы, ублюдки, сюда попали?

— Через зеркало, — сказал я, не поднимая глаз.

- Ты что, не понимаешь, что для этого есть своё время и место? — выдохнул он. — Минотавр знает, ты — нет?

— Ты прав, конечно. Знал одного парня, он тоже так ругался — экскурсия на войну, и его равновесие потерялось, начал видеть на стене корки мгновений, фосфеновые и карабкающиеся.

— И что с ним случилось?

— Стал миллионером.

- От тебя помощи, как от козла молока, — заорал Боб на Минотавра, подлетел к окну и, сдвинув занавески, указал через озеро на ломтик города. — Это место ещё не существует, и что, о дьявол, ты тут разыгрываешь?

— Не кипятись, брат, — сказал Минотавр. — Мы не вмешивались. Мы не поднимались с этих стульев три дня, именно из-за опустошения, что мы можем обрушить на континуум. — На самом деле, нас ужасно ломало вставать и что-нибудь делать, но прозвучало мужественно. — Всё в порядке, так что сядь и сожми свои мослы вокруг этих красавцев.

Минотавр откусил голову рыбе и отбросил тело. Пол библиотеки уже был усеян тысячами подобных тел.

— Стой, сколько ты уже съел этих мамочек? — спросил ошеломлённый Боб.

— Сколько видишь, брат.

— За три дня?

— Каждый день.

— О, да ладно, — взвизгнул я на Боба, — простая форель.

- Форель? Это ильная рыба, идиот. — А?

— Ильная рыба. — Боб переводил пустой взгляд с меня на Минотавра и обратно. — Вы не понимаете смысла своих действий, не до конца. Вот, посмотрите. — Он подобрал одну из тварей и указал на неё. — Скруглённая пасть, парусный плавник вдоль спины, короткая и толстая задница, и у молоди, — и он сменил взрослую трёхфутовую на малька, — есть странный цепляющийся орган на кончике носа, которым они присасываются к водорослям. По описанию узнаёте кого-нибудь?

— И в чём проблема, брат? — сказал Минотавр.

— Думаю, я понимаю, к чему он ведёт, брат, — сказал я, доставая одну из несъеденных ильных рыб, и разглядывая её морду. Я сдавил ей жабры, и она гупнула ртом. — Вылитый Эдди.

— А? — И Минотавр, выплюнув голову, принялся исследовать пожёванные останки. — О Боже мой.

— Да джентльмены, — иронично сказал Боб, и сел в глубины кресла. — Даже поведением. Обычно лежит недвижно и смотрит пустыми глазами, подальше от действия. Имеет примитивные приспособления, включая воздушный пузырь, позволяющий ей жить в стоячих болотах, и да, некоторое время даже без воды.

— Рыба без воды, — мрачно хихикнул Минотавр. — Отличное высказывание.

- Я всегда думал, он напоминает лягушку, — задумчиво буркнул я.

— Видимо, один из тёмных тупиков эволюции, — сказал Боб, — сплошная вонь и размокший картон.

— С мусорными губами, из которых ложь льётся, как дождевая вода из водосточной горгульи.

— Его разум сжигают в ритуальной жертве дутоголовым пришельцам, которых только он и видит.

— Ткнул пальцем в опасность за моей спиной, — сказал Минотавр, глотая пиво из банки, — и смылся с сокровищами, пока я отвернулся.

— Сначала часами не моргает, а потом пятьдесят раз подряд, — сказал я.

— Абсолютно невыразительная чеканка личности этого человека скрепляет мир как шлакоблок.

— О да, он невыносимо летаргичен, упрямо незакончен и классически безумен.

— Ошибка, на которую мы делаем постоянный и жалостливый допуск.

— Жалко бухой и притворяется, что наоборот.

— Потеет, как чайник, когда думает о будущем.

— Говорит, что никогда не спит, но кричит перед рассветом.

— Весь день в бигуди, и глаза в банке.

- Безмозглый, маяк научного сообщества.

— Колотил медузу большим камнем.