Александр Дым - Насилие. ру

Против «фашистов»

Ходило такое предположение, что якобы движение «люберов» было инициировано «сверху», слишком уж быстро и как бы ниоткуда оно возникло и со скоростью звука распространилось по стране. Вранье и провокация. Просто очень удачно легли карты: перестройку объявили, пошло ослабление властей, начался расцвет неформальных движений всех видов. Вместе с панками, металлистами вылезли на свет и люберы.

Конкретно неформалов бить начали не сразу. На ранних этапах шли просто обычные дискотечные разборки между собой, драки район на район. В начале 80-х такие махачи стали обыденным явлением по всей стране, даже в новых районах относительно благополучной Москвы.

Потом — выезды на чужие территории. Махались с ребятами из соседних городов. С подольскими, например. Потом уже стали шуметь и в столице.

Начали, чтоб далеко не ходить, с территории Трех вокзалов — ведь там конечная остановка люберецких электричек. Эта линия и стала фронтовой: любера частенько высаживались на Электрозаводской, ходили на Бауманскую — все ведь рядом! Понемногу «в гости» ездить перестали: слишком стало опасно. Тут-то и обратили внимание на неформалов — ведь до знаменитого XXVII Съезда КПСС, на котором объявили «Перестройку», их в стране практически не было. Потом просто шляться по улицам стало лениво, подошли к вопросу более основательно: собирались душевной компанией (человек в 30–100) и подруливали к какому-нибудь неформальному мероприятию, заставая врасплох тусующихся.

И ведь изначально большинство люберов «второй волны» (то есть волны середины 80-х, которая и прославила движение) искренне считало себя патриотами, чистильщиками (типа сегодняшних скинов). То есть гоп-стопом не занимались, простых пацанов, выглядящих «как все», не трогали. Ездили драться «за идею». Но это, как правило, быстро проходило, те, кто постарше — или кто поднабрался опыта, — уже смекнули, что на этом можно хорошо заработать. И уже к осени 1987-го — а это был расцвет движения — возвращавшиеся «с ходки» любера просто сумками везли домой трофеи.

А сперва очень многие любера искренне считали, что помогают очищать Родину от «мрази, попавшей под тлетворное влияние зарубежной идеологии». Тогда всех неформалов считали, мягко говоря, чудаками на букву «м». Металлистов, например. В этом немалую роль сыграла неуклюжая пропаганда комсомольских идеологов. Безобидная хард-поп-группа «KISS» с их песенками про любовь считалась чуть ли не нацистской агитбригадой (потому что они использовали две рунические S в «фирменном» написании, что наталкивало на мысль об СС). Ну, в итоге все поклонники heavy metal — т. е. «предатели Родины, сторонники фашистских идей» — попали под раздачу люберам. «Смерть фашизму»…

Особенно серьезные столкновения происходили летом 1986 года в районах парка Сокольники и ЦПКиО им. Горького. Это было время, когда уже и советским музыкантам разрешили играть модный в то время хэви-металл (тогда появились «Ария», «Черный Кофе», «Коррозия Металла», «Шах», «Кросс»). Мутили сборные концерты на открытых площадках Сокольников и в Зеленом театре ЦПКиО. А любера специально приезжали организованными группами к окончанию действа, чтобы устроить жестокое побоище.

Менты подваливали, как правило, к шапочному разбору, чтобы повинтить не успевших смыться металлистов по «буханкам». А люберов практически не забирали. Только после нескольких смертельных исходов драк милиция все-таки зачесалась и стала блокировать люберов еще на высадках — в Выхино или на вокзале. Но вяловато и не очень успешно… По легенде, московские металлисты даже предъявили в итоге ультиматум московской милиции, в котором просили либо не мешать побоищам, либо хотя бы винтить всех по-честному, одинаково. Говорят, сработало…

Родоначальники гоп-стопа

Трофеи, снимаемые с неформалов, имели большое значение. Они все были самодельные, и их можно было выгодно продать. Стоит отметить, что во время расцвета движения «люберов» ничего из неформальской атрибутики в стране не производилось и не продавалось.

Начали с атрибутики, потом стали снимать куртки. Затем перешли на снимание обуви (тогда очень были модными и дефицитными кроссовки), маек, джинсов. Отбирали деньги, снимали сережки… Началась эпоха гоп-стопа.

«Мама, я любера люблю! — пел тогда Шевчук. — Он не нюхает клей, он не курит траву, он отделает любого теоретика кун-фу. Каждый день из Москвы он мне привозит трофей: скальпы вражеских панков, амулеты хиппей. Мама! Я любера люблю!»

Любер + мусор =…

Милиция к люберам, в общем-то, благоволила — особенно на первых порах, весной 1986-го. К тому же менты сами довольно серьезно прессовали неформалов. Пройтись по городу в прикиде неформала было нереально — человек с хаером, железом на шее, в майке «Iron Maiden» или с ирокезом сразу становился мишенью первой же встречной компании шпаны либо его забирали в отделение милиции.

Выходит, что в этом смысле любера фактически выполняли за ментов их работу. И вполне логично, что милиционеры восьмидесятых — последователи бравых оперативников прошлого — скорее поддерживали люберов, чем осуждали их.

Только после того, как возмущенная общественность забеспокоилась всерьез (было несколько смертельных случаев и громких грабежей), менты изменили свое отношение к люберам.

А я милого узнаю по походке…

На заре движения (в конце 70-х) любера носили спортивные штаны на подтяжках, футболки и кеды или домашние тапочки. Короче, шлялись в одежде для спортзала. Так ходили и по люберецким кабакам, так стали и в Москву ездить — для начала в «Метелицу». Было такое легендарное заведение на Калининском проспекте, теперь это казино на Новом Арбате. К середине 80-х форма стала презентабельнее: появились широкие штаны в крупную клетку и кепочки-малокозырочки.

Одним из принципиальных символов на раннем этапе для люберов были нагрудные значки с изображением Ленина. Это, ясен пень, был элемент маскировки. Такой значок сильно деморализовывал врагов: неформалов — потому что они привыкли считать соответствующую атрибутику символом государственности и его слуг. Терялись… Менты путались по той же причине. И на каком-то этапе из-за этих значков патрульные милиционеры принимали люберов за комсомольских дружинников.

Устроив несколько раз побоища в кафе и барах, любера создали некоторым из них крайне дурную репутацию. Многие местные стали бояться ходить в заведения. Фактически «люберскими» стали московские кафе «Времена года», «Витязь», «Глория»… (как в наше время никто из нормальных людей не сунется в «бандитскую» точку). В самих Люберцах пацаны отвисали в безалкогольном (тогда как раз шла борьба с алкоголизмом) кафе «Славянка». На дискотеки там набивалось по сто-двести качков. Разогревшись, многие из них рулили в Москву, останавливая порой рейсовые автобусы, выгоняя пассажиров и принуждая водилу везти их в город.

Вспоминает один из спартаковских фанатов ОМ:

Расскажу я вам сегодня про люберов и наших с ними пересечениях. Банда у них была огромная. Представьте город и окрестности, напичканные качалками в каждой подворотне! Мода была своя — однотонные, также и полосатые, реже клетчатые, широкие штаны, кепки, как у рабочих лондонских доков, рубашки цветные, иногда — олим-пийки(!), майки с огромным вырезом на шее. Если учесть, что влияния Запада не было вовсе (домашнее видео только пробивало себе дорогу), то движение можно считать уникальным. Что было до этого? Фанаты и металлисты. Последние расплодились в 84 году, когда репрессии на стадионах вызвали отток молодежи с трибун. Я помню времена, когда Спартак собирал в Лужниках на матче первенства всего 1000 зрителей! Концерты металлистов проходили с большим размахом, а рост наших доморощенных групп данного направления способствовал росту соответствующей аудитории. Раз появились волосатые, обвешанные цепями металлисты, то неминуемо, по закону жанра, должны были появиться их оппоненты. И через год таковые были, как гоблины и орки, выращены в подвалах подмосковных Люберец. Но если рокеры, фаны и, наконец, металлисты достаточно демократические движения, с определенным стилем внутри самих себя, но без каких-либо определенных требований к одежде, прическе, поведению, стилю общения других людей, то вновь родившееся течение «люберы» было очень консервативно и эгоистично. Они не признавали длинный хаер, кожаные куртки, деним, пирсинг, любую атрибутику, западную культуру и, в общем, всякое идолопоклонничество. Такая псевдопатриотическая идеология могла бы распространиться по России, не будь столь агрессивной и нелепой. Вдобавок ко всему, у групп качков не было четкого единого руководства, слаженности действий и смышленых лидеров. Все были похожи, равны и ориентировались больше на эту сиюминутную моду, а не на идею. Акции показательных стрижек и избиений неформалов, продемонстрированные в «Арлекино», срисованы с «люберских». Однако сила никогда не побеждала разум, и никогда ей его не победить.