Песни/Танцы - Алексей Викторович Ручий

— Ты в университете собираешься восстанавливаться? — спросил Стас.

— Думаю об этом. Только хотел бы сначала попробовать перевестись на философский.

— Считаешь, получится?

— Не знаю. Теоретически возможно все, что явно не противоречит здравому смыслу, но, сам знаешь, на практике начинают вырастать такие преграды, которые даже здравому смыслу не по плечу.

— Это точно.

— Сам-то не пробовал восстанавливаться?

— Думал об этом, но не пробовал.

— А чем тогда занимался тут, пока я, так сказать, отсутствовал?

— Да так… Работал в основном.

— А не в основном?

Народ тянулся в парк от торгового комплекса целыми вереницами, люди покупали там продукты и выпивку и устраивали импровизированные пикники здесь, прямо на скамейках и лужайках. Я вспомнил, что сегодня пятница, а значит, следом идут выходные, поэтому люди и оттягивались.

— С Танюхой расстался, — Стас достал сигарету.

— Это я знаю. Чего так?

— Устали друг от друга, наверное. Больше, конечно, она от меня…

— Понятно.

Характер у Стаса действительно был своеобразный, да и привычки…

— На «Дом-2» еще ездил, на кастинг.

— Да ладно?..

Я закуриваю вслед за Стасом, ожидая услышать интересную историю. После выпитого пива в теле легкость, я откидываюсь на скамейке: я весь внимание.

— Ну да. Делать было нечего, собрался и съездил в Москву.

— И?

— Не взяли, — Стас смахнул пепел и засмеялся.

— Это, в принципе, можно предположить — раз ты здесь, а не там. А если в деталях?

— Можно и в деталях. Я, когда с Танюхой расстался, полгода вообще полной ерундой занимался: ну, бухал, конечно, пока не надоело, суетился чего-то, пока опять же не надоело, в общем, делал много лишних и ненужных движений, — Стас сделал последнюю затяжку и ловким движением пальца стрельнул окурок метров на пять, тот, описав дугу, упал в густую свежую траву. — А потом решил: надо предпринять что-то такое, что не каждый день сделаешь, а, может, если прикинуть трезвым умом, и вообще не сделаешь. О чем будешь вспоминать с улыбкой или с грустью, не знаю, но будешь вспоминать. Вот я и решил на этот «Дом» поехать. Попробовать там построить свою любовь…

— И как, получилось?

— Как видишь.

Первое пиво оказалось выпито, и мы открыли по второй бутылке.

— В общем, взял я тогда отпуск на работе и поехал в Москву. Пришел на кастинг, там народу — просто тьма, не протолкнуться.

— Это вполне понятно. Работать никто не хочет, все хотят в телевизор.

— Не говори: хотят — еще не то слово. Желают так, что человека готовы убить — лишь бы засветиться на голубом экране.

— Это мечта о несбыточном, каждый ведь хочет выглядеть лучше своего соседа. Телевизор дает эту иллюзию, потому что телевизор в сознании большинства обывателей ассоциируется со сказкой, с реализацией сна. Там все выглядят красивее, чем есть, богаче, чем есть, умнее, чем есть. Телевизор заменяет убогую реальность. Попал на экран, обошел соседа, которому о таком только мечтать приходится, — считай, жизнь удалась.

— Ага. Эффект сильный. Так вот — на кастинге толпы, поэтому он проходит в несколько этапов…

— Сколько этапов?

— Да почем я знаю?.. Меня зарезали на первом.

— Совсем не приглянулся?

— Тут история другая. Там блондинка такая, значит, сидит за столом загорелая, словно полжизни в солярии провела, и мальчик какой-то прилизанный. Они что-то вроде собеседования проводят. Ну, чем занимаешься, чего от жизни хочешь, хуе-мое. Ты на их вопросы, значит, отвечаешь, болтаешь, общаешься. Потом они задают свой коронный вопрос — это типа индикатор, по которому они народ и отсеивают.

— Какой? Про их шоу, что ли?

— Нет. Про шоу ты можешь вообще ничего не знать. Типа потом сами научат. А вопрос такой: что у вас есть такого, из-за чего вас не выгонят в первый же день пребывания на шоу?

— Понятно. На эксклюзивность проверяют. И ты что ответил?

— У меня с собою пять грамм гашиша было — специально взял, чтобы в Москве не заскучать, я как раз перед собеседованием покурил, ну я им и ответил: у меня, мол, гашиш есть, пять грамм, вряд ли меня в первый же вечер выгонят.

— А они?

— Юмора не поняли, видимо.

— Да-а-а. А ведь, по правде говоря, с пятью граммами гашиша тебя действительно не выгнали бы в первый вечер. Да и во второй, наверное, тоже. Пока гашиш не кончился бы — не выгнали бы. А кончился бы — за добавкой послали бы.

— Вот и я о том же. Честно все им сказал — не прокатило, как видишь.

— Бывает, — иронично посочувствовал я.

История Стаса не была, скажем так, выходящей за рамки — я его давно знал, он умел закручивать такие сюжеты. От скуки он стебался над миром и людьми, его населявшими, не заморачиваясь по поводу моральной стороны вопроса. Принести гашиш на съемки популярного телешоу не было для него предосудительным поступком. В конце концов телевидение — это тоже наркотик, посильнее гашиша, телевизионная реальность наркотическая — куда явственней и опасней, чем, например, галлюциногенные мороки хашишинов Аламута. Хасану ибн Саббаху и не снилось такое оружие, ведь будь у него телевидение — Европа и весь остальной мир давно преклонились бы перед могуществом низаритов. Так что Стас, по сути, попал в точку. Другой разговор, что его не поняли…

Может, и поняли. Но двум наркотикам рядом не место. И когда есть такой сильный наркотик, как телевизор, вряд ли кто-нибудь станет мешать его еще с чем-то. В общем, суть пролета Стаса на «Доме-2» мне была ясна.

— Ты хоть не расстроился? — полушутя спросил я Стаса.

— Расстроился. От расстройства пришлось весь гашиш скурить. В одиночку. Чтоб этим гадам с телешоу ничего не досталось.

Мы засмеялись. Пиво подходило к концу, и нами было принято решение возвращаться домой. Тем более что я устал с дороги, а Стасу хотелось выспаться после трудовой недели. Мы поднялись со скамейки и пошли наискось через парк к дому. Люди, оккупировавшие парк, расходиться не собирались, они только начинали свое движение сквозь лабиринт предстоящих выходных дней. Шут с ними. Мы еще успеем ухватить свое — пусть не сомневаются.

Перед домом все же зашли в магазин и взяли еще по два пива. Посидели на скамейке возле парадной, перекурили. Потом поднялись к Стасу в квартиру. Я чувствовал приятную усталость.

Что-то начиналось — это ощущение проникало в меня извне, из окружающего мира, не тревожное, скорее таинственное чувство, которое заставляло дышать чаще. Что-то начиналось. И я готов был встретить это, каким бы оно ни было.

Прошлое — приевшийся родственник, настоящее — старый приятель, будущее — загадочный незнакомец. Никогда не знаешь, что у него на душе. Приятных незнакомцев почти не осталось на этой планете, и за его личиной скорее всего скрывается какой-нибудь мерзавец… И все же. Мы надеемся до последнего.

С утра я проснулся первым — видимо, сказалась армейская привычка вставать рано. Стас еще спал. Часы показывали половину девятого утра, за окном брызгало тусклыми лучами утреннее солнце.

Я умылся и вышел на балкон. Пахло сырым бетоном — ночью прошел дождь. Вполголоса пели ранние птицы, шумели автомобили на проспекте за домами, вдалеке просвистела пригородная электричка. Как и прошлым вечером, в небе плавно снижался самолет, отбрасывая серебристые искры на солнце.

Потом я нашел у Стаса банку кофе. Кофе был на самом дне, но я наскреб на чашку крепкого горячего напитка. Сел за компьютер. Надо было просмотреть сайты с вакансиями, написать резюме. В субботу с утра, конечно, никто его читать не будет, но вот в понедельник… в понедельник менеджеры HR-отделов придут на работу и, просматривая свою электрическую почту под такой же бодрящий кофе, как и у меня, наткнутся на мое резюме. Соответственно, где-то к обеду начнут поступать звонки с приглашением на интервью… В идеале, конечно.

Сначала я проверил свою почту и заглянул на форум философского факультета. Там я позавчера оставил вопрос по поводу перевода на обучение. К своему удивлению, обнаружил ответ:

«Добрый день, уважаемый Проситель. Да, возможность перевода существует. Приходите в деканат, там Вам дадут список необходимых документов». Ниже следовала подпись: заместитель декана по учебной работе N.N.N.

Это радовало. Значит, на утро понедельника у меня уже вырисовывались планы. Хорошо. Я отхлебнул кофе и перешел на сайт поиска работы.

Вакансии, которые предлагались, в принципе были предсказуемы. Вас водили по замкнутому кругу от менеджера по закупке приводов для токарных станков до менеджера по продаже унитазов. Образование для большинства вакансий значения не имело, хотя и указывалась необходимость наличия как минимум незаконченного высшего. Ерунда: на менеджера — в том понимании, в котором эта позиция обозначалась в коллективном бессознательном на просторах от Калининграда до Владивостока, — можно было выучить и обезьяну, в этом я был