Внутри ауры - Александр Андреевич Апосту

что ты, — хихикала Маша, понимая, что задела за живое.

— Вот именно! Это моя любимая тема на географии была! Я с детства мечтал побродить по тихоокеанскому берегу! — неустанно доказывал обиженный.

— Неужели…

— Да! Вот давай проверим, кто больше штатов знает!

Маша знала все штаты и приняла вызов:

— А давай!

— Проигравший выполняет любое желание победителя!

— Согласна! — азартно засияли ее красивые глаза.

— Поехали! Флорида!

— Иллинойс!

— Оклахома!

— Огайо!

— Западная Вирджиния!

— Колорадо!

— Эм-м-м… Восточная Вирджиния!

— Засранец! Массачусетс!

— Калифорния!

Внезапно Маша почувствовала головокружение. Она решила, что причина в морском течении, но палуба шаталась вне зависимости от волн. Девушка схватилась за стол и постаралась вернуться к диалогу, подавляя симптом.

— Орегон…

— Нью-Йорк! — заранее подготовился Кирилл, принимая замешательство девушки за досрочный триумф.

По отдельным конечностями прошелся тремор. В глазах посыпались мерцающие огоньки похожие на звезды. Ноги стали ватными, обволакивающая слабость поползла вверх по телу, чтобы дойти до мозгового очага и выпустить импульсный заряд наружу. Сердце заколотилось. Девушка запаниковала, осознавая, что прошлый приступ был совсем недавно.

— Мэн… — продолжала она, беспокойно сосредоточиваясь на приближающемся наваждении.

— Алабама … Велком Алабама… — злорадно начинал праздновать Кирилл.

Поле зрения сужалось. Маленькие черные точки заполняли боковые горизонты и приближались к порогу сознания. Девушка не хотела пугать друзей и нашла в себе силы, чтобы подняться и с бледной улыбкой заявить:

— Сдаюсь. Ты выиграл.

— Ура! Я прирожденный американец и великий путешественник…

— Я в туалет схожу, — прервала ликование парня девушка и кинулась в каюту.

— Беги! Беги от позора…

Кирилл не заметил ничего из вон выходящего и продолжил слепо гордиться собой. Он в приподнятом настроении перезарядил удочку и продолжил повторять неназванные штаты, убеждая себя в достоверности своего превосходства. Но тут пелена с глаз сорвалась, и парень призадумался о странной реакции девушки, для которой упрямство и эгоистичность не были характерны. Резко ухудшившийся внешний облик заставил парня волноваться. Навязчивые настораживающие мысли полезли в голову. Он не мог предположить рецидив заболевания, ибо привык к регламентированному процессу. Продолжительное отсутствие Маши побудило парня вскочить и в страхе броситься за ней. Подбежав к двери, он понял, что та закрыта.

— Маша, — позвал он дрожащим голосом.

Никакой реакции.

— Маша! С тобой все в порядке?! — он начал стучаться.

Тишина.

— Маша! Открой! Машуль! — в ледяном ужасе он начал кричать и тарабанить в дверь. Ничего не происходило. Кирилл был готов идти на крайние меры, чтобы оказаться внутри, но тут послышался щелчок замка.

Маша объявилась в проходе целая и невредимая. Она ополоснула лицо холодной водой и невинно улыбалась.

— Почему ты не открывала?! — грубо вырвалось у Кирилла на эмоциях.

— В туалете была.

— Почему так долго?!

Маша растрогалась излишней заботой и поцеловала защитника.

— Принцессам тоже иногда надо выпустить бабочек наружу.

Размахивая руками, Кирилл возбуждено выпускал пар, но прекратил обвинять Машу в своих же предрассудках. Он чувственно обнял ее и постарался заблокировать поток страха. Девушка прижалась к нему и попыталась сделать то же самое.

— Точно все хорошо? — сканирующим взглядом посмотрел он ей в глаза.

— Да, честно, — утешительно моргнула она.

Кирилл не смог ей поверить. Невербально он чувствовал ее напряженность и неумелую маскировку. Но он не ощущал и мизерной доли паники, которая одолевала в тот момент Машу. Припадок повторился. Уже второй за короткий промежуток времени. Такой же тяжелый и мрачный. Если раньше она знала, как управлять и работать с заболеванием, то сейчас рецидивы приобрели новую сверхъестественную необузданную форму. Девушка переживала и терялась в беспомощности, но ни за что не могла сказать правду любимому человеку. В первый раз прикоснувшись к сумеречной тьме, она надеялась, что случай больше не повторится. Но состояние того же транса вернулось. Она не понимала или боялась интерпретировать ауру. Справляться одной у нее получалось все меньше. Девушка предполагала, что надвигается что-то плохое, но старалась обмануть себя и убедить в обратном. Она уткнулась в грудь Кирилла и собрала остаток сил.

— Пойдем к ребятам, — с изнеможенным притворством в голосе ласково попросила она.

Кирилл угрюмо кивнул, и они направились на палубу. Хотелось произнести что-то ободряющее, но ничего не приходило в голову, переполненную истязающими мыслями. Не получилось переключиться даже в компании вечных весельчаков. Ребята лишь дошли до компании и просто уселись молча рядом. Яха взглянул на гостей, но не стал настаивать на болтовне своим необременительным настроем. Он проницательно прочитал по лицам о настигнувшей беде. Разузнавать детали он посчитал некорректным. У каждого внутри таятся свои демоны, но каждого можно было одолеть одним оружием.

— Знаете, родные, что лечит мне душу? — без какого-либо намека внезапно обратился к ребятам Яха.

— Тусовки и секс? — предположили девушки, лежа на его разведенных руках.

— Этим я живу. А успокаивает меня исключительно одна вещь…

Кирилл выглядел разбитым и ничего не хотел. Страх пожирал его все больше с каждой секундой. Маша хотела убежать и где-то скрыться. Яха расплылся в предвкушающей улыбке:

— А теперь внемлите…

Пират отыскал на своем телефоне нужный трек и одним нажатием пальца подключился к колонке. Из динамика не последовало привычной и характерной для пирата динамичной музыки. Началась молитва. Неизвестно, на каком-языке осуществлялось религиозное песнопение, но больше это походило на арабские псалмы. Воображению представлялись древние пирамиды и обширная пустыня. Капитан прибавил громкости на максимум и молча прилег, обратив лицо к небесам.

— В притупленные мозги врывается истинное…

Монотонное мычание из колонки сменялось короткими речитативами. Перевода никто не знал, но каждый чувствовал, что божий слуга поет о прекрасном и вечном. Внутренний покой и необъемлемая красота заполнили душу до краев. Все стало незначительным и возможным. Уютным и многогранным. Словно птицы воспарили своим воздушным существом над мыслями, тяготами и страстями. Внутренняя благодать, пробужденная музыкой, окрыляла. Благодарность и всевышняя милость прятала под своим теплом, согревала и ободряла. Казалось, что все возможно, потому что не так важно. Все будет хорошо, ведь можно просто любить. Он пел однообразно, но отчетливо и понятно. Он будто считывал извечные догмы с души каждого человека, занесенные туда когда-то самим богом. Его молитва превращалась в вечность. Обыкновенность придавала сил. Незачем было что-то доказывать и препятствовать. Каждый становился тем, кто он есть или когда-то был.

— Однажды, — присоединилась сладким умиротворяющим голосом Маша с закрытыми глазами к молитве, — жила на свете одна собака, которая умела улыбаться. Ее хозяином был капитан дальнего плавания, и поэтому с самых ранних лет собака больше всего на свете любила воду. Где бы она ее ни находила, сразу же счастливо бросалась плавать. Окружающие заметили, что в те моменты, не способное на ярко выраженные эмоции примитивное животное