Рассказы - Поппи З. Брайт

Ник бесцельно брел, пока не достиг города. Избранная им дорога начиналась многообещающе, но вскоре сузилась до тесной извилистой улочки и в конце концов завела в грязный тупик. Он развернулся, чтобы пойти обратно — и увидал на своем пути шикарную черную кошку.

Животное не казалось испуганным, и парень погладил его по голове. Густой мех переливался масляным блеском и был таким черным, что, казалось, поглощал свет.

— Привет, красавчик, — сказал Ник — он не сомневался, что это кот. — Что такой чистюля, как ты, делает в этом скверном уголке?

— Здравствуй, Ник, — ответил кот. — Так и знал, что ты заблудишься, вот и пришел за тобой. Спинку почеши, — и подставил Нику свою лоснистую, мускулистую спину.

Ник раньше не встречал говорящих кошек, но, может, в городах они были обычным делом. Мысль увлекла его, как всегда увлекали и сами животные. Он гладил кота, а тот мурлыкал, обвивая хвост вокруг его запястья.

— Я знаю, что тебе нужно, — сказал кот. — Тебе нужна лошадь, верно? Я могу помочь тебе ее раздобыть.

— Каким это образом? — спросил Ник и потянулся, чтобы почесать упругие бархатные уши, больше заинтересовавшись котом, чем лошадью.

— О, самым замечательным, — ответил кот, потеревшись шейкой об его пальцы. — Видишь ли, я — Кошачий Король. Все, что от тебя требуется — пойти ко мне в услужение и семь лет служить верой и правдой. А потом сможешь сам выбрать скакуна из моей прекрасной конюшни.

— Всего-навсего? — развеселился Ник — очевидно, все представители семейства кошачьих на свете считали себя Кошачьими Королями и Королевами. Но занятия лучше, чем пойти следом за этим изысканным существом, он придумать не смог, а потому так и поступил.

Он следовал за котом по запутанному лабиринту переулков и влажных извилистых проходов. Иногда казалось, что они покинули город и теперь идут по лесу, хотя Нику ни разу не удалось разглядеть деревьев; временами он улавливал городские запахи — аромат специй, зловоние бойни. Наконец они вышли на открытую местность — вроде площади или росчисти, и от зрелища, раскинувшегося перед глазами, у Ника захватило дух.

У золотых дверей величественного ониксового замка их ждали два стройных сиамца, их сливочный мех оттенялся на лапах, хвостах, мордочках и ушах глубоким серебристо-синим. Их яркие, как сапфиры, глаза горели острым умом, хоть и слегка косили.

Парочка разом заговорила, перебивая один другого хриплыми голосами.

— О, Король! О, Король!

— Как же мы тосковали без вас — кого это вы к нам привели?

— Кто же этот мальчик?

— Как его зовут?

— Какой он породы?

— Расскажите же на-а-ам!

— Всему свое время, — мурлыкнул король, протискиваясь между ними, и ненадолго сплел с их длинными, будто хлысты, хвостами свой, пушистый и черный. Ник последовал за ним, пара расступилась, чтобы его пропустить.

— Нао и Рао, мои дозорные, — пояснил король. — Назойливые, но верные и добросердечные, а болтовней способны отпугнуть любого бандита.

Вечером перед Ником расстелился целый пир: нежное мясо, рыба в масле, полные соусницы сладких сливок, крошечные жареные птички, чьи косточки волшебно хрустели на зубах. В замке не оказалось людей, повсюду лишь коты и котята, все холеные и величественные. После пиршества они устроили в роскошной королевской столовой выступление — жонглировали и прыгали, как акробаты, пели и состязались в беге по канатам, натянутым под самым позолоченным потолком. От всех этих зрелищ в сочетании с изобилием еды и вина у Ника кружилась голова.

Наконец гуляки стали разбредаться — стайками и отдельными парами. Черный король обратил на Ника горящий взгляд янтарных глаз и кивнул в сторону опустевшего зала, где уже догорели факелы и царил теперь полумрак.

— Потанцуй со мной, мальчик, — предложил он.

— Я не умею танцевать с котами, — с трудом проговорил Ник, объевшийся мясом с вином. — Никогда ничего подобного не делал.

— Что ж, ладно, — сказал король. — Отведите его в спальню.

Рядом с Ником выросли Нао и Рао, поддерживая его своими гибкими телами. Они привели его в маленькую тихую комнатку в глубине замка. Одна пара лап стянула с него башмаки, другая избавила от рубашки и штанов. Шершавые языки вылизали его с ног до головы. Бархатный хвост погладил его по лицу. Потом они ускользнули, и Ник быстро заснул.

Во сне что-то удерживало его за загривок. Огромный угольно-черный человек-кот вцепился зубами в спину Ника и рвал острыми, как бритвы, когтями. Ник попытался закричать, но не смог. На него накатило спокойствие. Истекая кровью, он не чувствовал боли — лишь потрясающий, неистовый экстаз.

Затем человек-кот стал толкаться ему в зад, вгоняя в него нечто, по ощущениям похожее на пригоршню смазанных маслом ножей. Под растрепанной черной шкурой существа перекатывались стальные мускулы. Ник был пронзен и насажен. Умирал, истекая кровью в попытках вырваться из лап чего-то нечеловеческого. Отчего же ему было так хорошо?

Он проснулся в потеках собственного семени, остывающего на животе и бедрах. Должно быть, во сне он кусал себя и царапал — на всем теле остались горящие отметины, даже там, куда он почти не мог дотянуться. Ник поежился, наполовину от ужаса, наполовину от трепетного наслаждения, которое свернулось клубочком глубоко в животе, и снова уснул.

Жилось в кошачьем замке весело. Дни его обитатели проводили, вылизывая друг друга, томно потягиваясь, обследуя высокие полки и обозревая мир с подоконников. Ночами занимались кое-чем посерьезнее — охотились и ели. То и дело все коты и котята бросали свои дела и сбегались со всех концов королевского сада к высокой колокольне, а потом возвращались обратно. Король всегда был среди них первым.

Ник исполнял те немногие полезные дела, которые кошки находили трудными или скучными. В замке не нашлось никаких признаков лошадей или конюшни, но он и не ждал, что король исполнит свое обещание; просто работать здесь ему нравилось больше, чем на мельнице. Сон приходил вновь и вновь, иногда более жестокий, иногда менее. Ник не рассказывал о нем королю, но постепенно полюбил ложиться спать в надежде снова встретиться там с человеком-котом.

Одной зимней ночью, когда снег лежал под луной молочными сугробами, Нику приснилось, что огромный человек-кот спит, обвив его своим телом, до глубины души пробирая своим гулким урчанием. А на следующее утро король сказал ему:

— С тех пор, как ты пришел, миновало семь лет.

Нику с трудом в это