Фантастические повести (Замок Отранто. Влюбленный дьявол. Ватек) - Гораций Уолпол

— Господин пророк, — сказала она, — вы тут нам всем предсказывали будущее, что ж вы ничего не сказали о самом себе? А что ждет вас? Некоторое время он молчал, потупив глаза.

— Сударыня, — произнес он наконец, — приходилось ли вам когда-нибудь читать описание осады Иерусалима у Иосифа Флавия?[94]

— Кто же этого не читал? Но все равно, расскажите, я уже плохо помню...

— Во время этой осады, сударыня, свидетельствует Иосиф Флавий, на крепостной стене города шесть дней кряду появлялся некий человек, который, медленно обходя крепостную стену, возглашал громким, протяжным и скорбным голосом: «Горе Сиону! Горе Сиону!», «Горе и мне!» — возгласил он на седьмой день, и в ту же минуту тяжелый камень, пущенный из вражеской катапульты, настиг его и убил наповал.

Сказав это, Казот учтиво поклонился и вышел из комнаты.

В.М. Жирмунский и Н.А. Сигал

У ИСТОКОВ ЕВРОПЕЙСКОГО РОМАНТИЗМА

1

Три повести, объединенные в этом сборнике, являются знаменательными вехами в истории европейских литератур. «Замок Отранто» Уолпола открывает собою длинную серию в свое время популярных «готических романов», «романов тайны и ужаса», но одновременно и романов исторических на средневековые темы, вершиной которых на новой, более высокой ступени развития являются средневековые романы Вальтера Скотта. «Влюбленный дьявол» Казота занимает первое по времени место в ряду романтических повествований с элементами фантастики, подчиненными новой психологической задаче — раскрытия подсознательных движений души; «Элексиры сатаны» Э. Т. А. Гофмана (связанные одновременно и с «готической» традицией) и философские романы Бальзака завершают развитие прозаической литературы этого направления. С «Ватека» Бекфорда начинается история романтического ориентализма, открытие «романтики Востока», отраженное не только в многочисленных повестях и романах, но еще больше в поэзии первой половины XIX в.: Байрон и Томас Мур, как романтические ориенталисты, а позднее в особенности Эдгар По, многим обязаны почину Бекфорда.

Однако эти черты нового романтического искусства выступают в названных трех произведениях еще непоследовательно и противоречиво; они еще не освободились от просветительского рационализма, характерного для литературной традиции классицизма XVIII в. Они относятся к переходной эпохе в истории европейских литератур, которая именно в силу своего исторически промежуточного характера получила название «предромантизма» (франц. preromantisme).

Термин этот употребляется в истории литературы для обозначения совокупности литературных явлений второй половины XVIII в., предшествующих романтизму начала XIX в. и в значительной степени предвосхищающих его тенденции.

Романтизм, как указывает Маркс, был первой реакцией «против французской революции и связанного с ней просветительства». Французская буржуазная революция 1789 г. с небывалой остротой раскрыла противоречия нового, буржуазного общества. Она показала, что царство разума, возвещенное великими просветителями XVIII в., на самом деле является царством частной собственности и эксплуатации. Тем самым она вызвала общий кризис просветительской идеологии, выражением которого и явилась романтическая реакция XIX в. Но эта реакция подготовлялась уже в годы, непосредственно предшествовавшие французской революции, в недрах самого просветительского движения. Так было в особенности в Англии, которая еще в XVII в. проделала буржуазную революцию, завершившуюся в 1689 г. политическим компромиссом между капитализирующимся дворянством и торгово-промышленной буржуазией; в XVIII в. Англия уже испытала противоречия буржуазного развития, а во второй половине века вступила в полосу промышленного переворота, обострившего эти противоречия до крайней степени. Поэтому именно в Англии, раньше чем в других европейских странах, наступает кризис просветительского мировоззрения и намечаются новые литературные тенденции, которые мы объединяем под названием «предромантизм».

Литература предромантизма противопоставляет индивидуальное чувство универсальности просветительского «разума», наивную природу и неиспорченные нравы «простых людей» — развращенности верхушечной городской цивилизации. В борьбе с господствующими нормами классицизма XVIII в. она выдвигает новые эстетические понятия: вместо идеала «прекрасного» — «живописное» или «оригинальное», «характерное»; вместо античного как универсальной нормы искусства — «готическое», «средневековое»; вместо «классического» — «романтическое» в первоначальном значении, близком понятию «романического» (от англ. romance — «средневековый рыцарский роман»): «романтические» приключения, «романтические» чувства, «романтические» картины природы и т. п.

В Англии предромантизм связан с сентиментально-меланхолической «кладбищенской» лирикой Юнга и Грея, с литературным возрождением Спенсера, Мильтона, Шекспира, забытых в период господства классических вкусов и норм, с обращением к национальной (средневековой) старине и к народному творчеству (баллады Перси). Во Франции, в предреволюционной ситуации, новые идеи получают яркую социальную направленность (Руссо). В Германии они представлены литературным переворотом 1760-1770 гг. — лирикой Клопштока, народнической критикой Гердера, периодом «бури и натиска» и развивается не без активного влияния английских и французских идей и образцов.

На этом общем историческом фоне европейского литературного развития 1760-1780 гг. должны восприниматься и повести Уолпола, Казота и Бекфорда. По сравнению с литературной традицией своего времени они означают расширение исторического и географического горизонта литературы, идеологически уже подготовленное эпохой Просвещения, но ставшего эстетически возможным лишь на новой ступени развития литературы, и новое понимание психологии человека в ее сложности и противоречивости, выходящее за рамки рационалистической эстетики.

Во многих отношениях как люди нового романтического века выступают эти три писателя и в своей личной биографии: в наименьшей степени — Уолпол, в наибольшей — Бекфорд. В этом смысле для них характерно романтическое переплетение жизненного переживания и поэзии: окраска жизни элементами творческой фантазии и отражение в творчестве самосознания личности. Биографическая легенда, создающаяся вокруг них, подсказана темами их художественного творчества.

2

Автор «Замка Отранто» Гораций Уолпол (Horatio или Horace Walpole, 1717-1797) был младшим сыном известного английского премьер-министра, главы партии вигов, сэра Роберта Уолпола, позднее награжденного титулом графа Орфордского (Earl of Orford). В качестве первого парламентского министра Англии Роберт Уолпол более двадцати лет (1721-1742) управлял всеми государственными делами своей страны.

Уолпол-сын получил воспитание, соответствующее его общественному положению: он окончил аристократический колледж в Итоне, давший ему хорошее классическое образование, учился в Кембриджском университете и совершил затем обязательное для молодого английского аристократа «большое путешествие» (grand tour) по Европе — через Швейцарию в Италию и Францию. Его спутником в последнем был его школьный товарищ Томас Грей, будущий прославленный английский поэт сентиментального направления (автор элегии «Сельское кладбище», 1751, переведенной впоследствии Жуковским), в дальнейшем — профессор Кембриджского университета, любитель и выдающийся знаток английской средневековой старины. Путешествие с Греем, человеком простого звания, находившимся на службе у молодого аристократа, закончилось ссорой и временным разрывом между друзьями. Однако влиянию Грея следует, вероятно, приписать, что Уолпол, воспитанный в классических вкусах эпохи Просвещения, которым он в сущности оставался верен всю жизнь, в своих письмах из Швейцарии с восторгом говорит о «живописных», «романтических» красотах альпийского пейзажа, а позднее увлекается «готикой» и памятниками английской средневековой старины.