Синклер Льюис - Эроусмит

Она сказала жалобно:

— Я так волновалась! Я не могла к тебе дозвониться. И вот поехала прямо в институт узнать, что с тобой.

Он расцеловал ее и завопил:

— Слушай, женщина, я нашел! Нашел что-то очень важное! Я открыл нечто… не какую-нибудь химическую примесь… нечто такое, что пожирает бактерий… растворяет их… убивает. Это, может быть, новый этап в терапии. Ох, нет, ерунда, едва ли так. Скорее всего опять глупая ошибка.

Леора попробовала его успокоить, но он не стал ждать — бросился вниз, к поездам, обещая позвонить. В десять часов он стоял у термостата и смотрел.

Мутное облачко бактерий появилось во всех колбах, кроме тех, в которые был добавлен бульон из первой наделавшей переполох колбы. Здесь таинственный убийца микробов помешал росту введенных в них новых бактерий.

— Это очень примечательно, — сказал Мартин.

Он поставил колбы обратно в термостат, записал свои наблюдения, опять прошел в библиотеку и начал рыться в справочниках, в сборниках разных ученых обществ, в журналах на трех языках. Он изрядно усвоил французский и немецкий языки научной литературы. Едва ли он мог бы на них объясниться, чтобы купить стакан лимонаду или спросить дорогу в курзал, но он понимал международный эллинистический научный жаргон и теперь перелистывал тяжелые книги, протирая глаза, которые жгло соленым огнем.

Он вспомнил, что является офицером армии и должен сегодня утром изготовлять липовакцину. Он пошел работать, но был так взвинчен, что испортил целую партию вакцины, обозвал своего терпеливого гарсона дураком и после такой несправедливости послал его за пинтой виски.

Было необходимо с кем-нибудь поделиться. Он позвонил Леоре, позавтракал с нею, не стесняясь ценами, и заявил:

— Пока еще как будто бы что-то есть.

Весь день до вечера он каждый час заходил в институт и поглядывал на свои колбы, а в промежутках бродил по улицам, чуть не падая от усталости, поглощая слишком много кофе.

Каждые пять минут его осеняла совершенно как будто бы новая заманчивая мысль: «Почему бы не лечь спать?» Но он тут же спохватывался и стонал: «Нет, некогда, я должен все проследить, шаг за шагом. Нельзя оторваться, а то начинай все сначала. Но как мне хочется спать! Почему я не ложусь?..»

В шестом часу он докопался до нового слоя силы, и ровно в шесть осмотр показал, что в колбах с примесью изначального бульона все еще нет роста бактерий и что все колбы, где был посеян изначальный гной, ведут себя, как первая эксцентрическая колба: в них сперва обнаруживался хороший рост бактерий, а потом среда очищалась под медленно развертывающимся натиском неведомого убийцы.

Мартин сел, уронив с облегчением руки. Нашел! В выводах из первых заметок он записал:

«В гное, выделенном при стафилококковой инфекции, мною обнаружен некий фактор — временно назову его фактор Икс, — который пресекает рост некоторых штаммов стафилококка и растворяет стафилококков из данного гноя».

В семь часов, когда он кончил запись, голова его лежала на тетради. Он спал.

В десять он проснулся, поехал домой, набросился, как дикарь, на еду, опять поспал и вернулся до зари в лабораторию. Следующим его отдыхом был часовой сон среди дня на столе в лаборатории, под охраной гарсона, а потом через полтора суток — восемь часов в кровати, с рассвета до полудня.

Но во сне он то и дело опрокидывал стойку с пробирками или разбивал колбу. Открывал фактор Икс, разрушавший стулья, столы, человеческое тело. Он стал смазывать своим средством Берта Тозера и доктора Биссекса, с адским злорадством наблюдая, как они исчезают, но случайно капнул на Леору, и она таяла у него на глазах, а когда он со стоном проснулся, руки живой Леоры обнимали его, в то время как он рыдал:

— О, я не могу без тебя! Не оставляй меня никогда! Я так тебя люблю, хоть эта проклятая работа держит меня на привязи. Не уходи от меня!

Пока она сидела подле него на смятой постели, веселая, в своей полосатой ситцевой пижаме, он уснул, а через три часа проснулся с воспаленными запавшими глазами, готовый лететь в институт. А она уже заварила крепкий кофе и молча подала ему и глядела с гордостью, когда Мартин, размахивая руками, гремел:

— Готлибу не к чему больше убеждать меня в необходимости новых наблюдений! Может быть, фактор Икс присущ не только стафилококкам. Может быть, можно проследить его у всех микробов — лечить им всякую инфекционную болезнь. Микроб, питающийся микробами! Или, быть может, это химический фактор, энзим? Ох, я не знаю. Но должен узнать!

Когда он мчался в институт, он все больше проникался уверенностью, что после долголетних блужданий к чему-то пришел. Перед ним вставали видения: имя его сияет на страницах журналов и учебников; на ученых собраниях ему устраивают овации. Он был незаметной пешкой среди специалистов института. А теперь он их всех жалеет. Но когда он очутился опять перед своим рабочим столом, всякие чаянья поблекли, и Мартин снова превратился в фыркающую, вынюхивающую след ищейку, в неподкупного работника. Перед ним — высшая радость следопыта — открывались новые горные тропы, и новая сила нарастала в нем.

Целую неделю жизнь Мартина носила характер не более размеренный, чем жизнь беглого солдата в неприятельской стране — с теми же волнениями, той же тягой рыскать по ночам. Он беспрестанно стерилизовал колбы, изготовлял среды с различной концентрацией водородных ионов, переписывал старые заметки в новую тетрадь, любовно озаглавленную: «Фактор Икс, стафилококки», и вносил в нее дальнейшие наблюдения. На множестве культур, на множестве повторных посевов он с большим тщанием старался установить, будет ли фактор Икс воспроизводиться неопределенно долгий срок, будет ли он появляться вновь и вновь при пересевах культуры и действительно ли это микроб, автоматически размножающийся делением, — субмикроб, заражающий микробов.

В течение этой недели Готлиб иногда подходил, заглядывал через его плечо, но Мартин решил пока ничего ему не докладывать: он хотел сперва получить доказательства, отоспаться как следует одну ночь, а может быть, и побриться.

Удостоверившись, наконец, что фактор Икс воспроизводит себя неопределенно долго, так что и в десятой пробирке, вырастая вновь, оказывает то же действие, что и в первой, Мартин торжественно явился к Готлибу и показал ему свои выводы, а также планы дальнейшего исследования.

Старик постучал по отчету своими тонкими пальцами, внимательно прочел, поднял глаза и, не теряя времени на поздравления, набросился на Мартина с вопросами:

— Сделали вы то-то? А почему не сделали того-то? При какой температуре фактор проявляет максимальную активность? Сохраняет ли он свое действие на твердом агаре?

— Вот мой план дальнейшей работы. Мне кажется, вы найдете в нем большинство ваших предложений.

— Ага! — Готлиб пробежал глазами план и буркнул: — Как же вы не наметили проверить, станет ли фактор распространяться на мертвых стафилококках? Это же важнее всего.

— Почему?

Готлиб мгновенно проник в самое сердце джунглей, в которых Мартин плутал много дней:

— Потому что это покажет, действительно ли вы имеете дело с живым вирусом.

Мартин почувствовал себя униженным, но Готлиб просиял:

— Вы открыли большое явление. Теперь не давайте директору проведать о нем и слишком рано удариться в энтузиазм. Я рад, Мартин!

В голосе его было нечто такое, что заставило Мартина, как в хмелю, броситься по коридору — назад к работе… и к бессонным ночам.

Что есть фактор Икс — химическое вещество или микроб, — Мартин не мог установить, но изначальный фактор несомненно процветал. Его можно было без конца подвергать пересеву; Мартин определил наиболее для него благоприятную температуру и удостоверился, что на мертвых стафилококках он не распространяется. Добавил содержащую «фактор» каплю в культуру стафилококка, покрывшую серой пленкой поверхность твердого агара, и капля четко обрисовалась, испещренная плешинками, когда враг повел атаку, так что срез агара выглядел точно воск, источенный молью. Но недели через две показался один из подводных камней, о которых предупреждал Мартина Готлиб.

Опасаясь сотен бактериологов, которые, как только появится его статья, ополчатся, чтоб его убить, Мартин хотел удостовериться, что его выводы могут всегда найти подтверждение. Он получил в больнице гной из множества нарывов на руках, на ногах, на спине, пробовал прийти к тем же результатам вторично — и потерпел полное поражение. Фактор Икс не обнаруживался ни в одном другом нарыве, и Мартин печально пошел к Готлибу.

Старик подумал, задал два-три вопроса, нахохлился в своем мягком кресле, потом сказал:

— Какого рода был первый карбункул?

— Глутеальный.

— Ага, значит, фактор Икс может присутствовать в содержимом кишечника. Поищите — у людей с нарывами и без нарывов.