Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие

— Ага! — воскликнул он. — Вот оно, началось. Прямо как в воду глядел.

— Реджи принесет тебе огромную пользу.

— Интересно, чем? У меня уже есть подметальщик.

— У тебя же куча эпизодов из английской жизни. Реджи может тебя консультировать. Сумеешь, Реджи? — обратилась Мейбл к видению в сияющих фланелевых брюках и изящной голубой куртке, которое вразвалочку прошествовало в каюту, даже не удосужившись постучаться, что с неудовольствием отметил про себя мистер Лльюэлин.

На киностудии в Лльюэлин-сити людей, ищущих встречи с Айвором Лльюэлином, обычно предварительно час-другой мариновали в приемной, но на пароходе нравы были демократичнее, киномагнат уже не раз ощутил это на собственной шкуре.

— Привет! — бодро поздоровался Реджи. — Привет, привет и еще раз привет. Доброе утро, Мейбл, доброе утро, Лльюэлин. Вы оба сегодня выглядите исключительно, замечательно и очаровательно. Потрясающая розовая пижама, Лльюэлин. Как сполох зари. Я везде искал вас, юная Спенс, и меня направили сюда. Как вы смотрите на партию в шашки?

— С удовольствием.

— И я с удовольствием. Поразительно, вы замечали, насколько у нас сходятся вкусы? Я бы сказал, родственные души обретают друг дружку. А, сигареты! — обрадовался Реджи, примечая пачку возле кровати.

Он выудил сигарету, закурил и кивнул с видом ценителя.

— Отличные сигареты, Лльюэлин, — похвалил он от чистого сердца. — Мои любимые. Кстати, когда я входил, — продолжил он, — мне послышалось, меня о чем-то спросили. В памяти отложилось: «Сумеешь, Реджи?» Что я должен суметь?

— Помочь Айки.

— Я всегда рад оказать Айки посильную помощь. А в чем?

— Мы как раз обсуждали возможность устроить тебя в «Супербу». Я-то знаю, что эта монреальская контора вызывает у тебя отвращение.

— Терпеть ее не могу. Там я буду как птица в золоченой клетке. Великолепная идея! — сказал Реджи, награждая мистера Лльюэлина одобрительной улыбкой. — Выдумка — первый сорт. Дорогой мой, я буду счастлив служить вам. Очень великодушное предложение. Какая должность?

— Ты можешь давать консультации по английским эпизодам. Ты же хорошо знаешь светскую жизнь.

— Как облупленную.

— Слышишь, Айки? Теперь у тебя не будут охотиться на лис в июле.[52]

— Только через мой труп. Отныне, дорогой Лльюэлин, за английские эпизоды не беспокойтесь. Положитесь во всем на меня, — сказал Реджи, угощаясь еще одной сигаретой. — Теперь об условиях. Мой братец Амброз говорил, что ему обещано полторы тысячи в неделю. Меня лично такая сумма на первых порах устроит. Надеюсь, вы черкнете мне пару строк, чтобы был документ. Можете не торопиться. В любое удобное для вас, дорогой Лльюэлин, время.

Мистер Лльюэлин обрел дар речи. До того язык ему сковывали те особые эмоции, которые всякий раз производило упоминание о злополучной лисьей охоте. Эта была скорбная тема. Центральная сцена суперфильма «Славный Девон», она вызвала резкую отповедь в британской прессе и бурю негодования у краснолицых президентов охотничьих обществ. Тогда мистер Лльюэлин проявил недюжинный стоицизм, но фильм с треском провалился на всей территории островного королевства, и это выбило его из колеи.

— Пошел вон! — рявкнул он. Реджи удивился.

«Здесь что-то не то», — подумал он про себя.

— Как это, вон?

— Да, проваливай! Вместе с английскими эпизодами!

— Айки!

— Что «Айки»? — прогрохотал мистер Лльюэлин, разворачивая батареи к свояченице. — Думаешь, мало мне паразитов, лазящих в мой карман? С меня хватит твоих родственников: братец Джордж, дядюшка Уилмот, кузен Эгберт и его сестра Женевьева!

Тут мистеру Лльюэлину пришлось сделать передышку, чтобы ухватить за подол ускользавшее самообладание. При последних словах у него засосало под ложечкой. По неведомой причине три с половиной сотни в неделю, которые он выкладывал Женевьеве, сестре двоюродного брата своей супруги, угнетали его сильнее всех прочих невзгод, вместе взятых. Очкастое дитя с вечно разинутым ртом, как у почтового ящика, она тянула максимум на тридцать центов в год — и ни центом больше.

— Мало того, что я кормлю целую прорву твоих чертовых родичей, — подытожил он, колоссальным усилием воли отгоняя насморочную девицу, назойливо вертящуюся пред его мысленным взором, — так когда кончаются родичи, я, выходит, должен бежать на улицу и бросаться на всяких проходимцев и осыпать их благодеяниями — а то, не приведи Бог, у меня заведется пара лишних долларов, которые я смогу положить себе в кошелек? По-твоему, Лльюэлин-сити следует забить под завязку всякими английскими пижонами, которые только спят, едят и разгуливают по верхней палубе под ручку с моей родственницей?

— По шлюпочной палубе, — уточнила Мейбл.

— Мне что, купить свору ищеек и натаскать их на желторотых юнцов, чтобы уж точно никого не прозевать? Или сенбернаров, чтобы хватали этих типчиков и волокли всех ко мне?

Реджи повернулся к Мейбл и вопросительно вскинул бровь. Тираду мистера Лльюэлина он выслушал с живейшим вниманием, и ему показалось, что она допускает одно-единственное истолкование.

— Пожалуй, дельце не выгорело, — сказал он.

— Или борзых?..

Реджи приостановил его взмахом руки.

— Лльюэлин, дорогой, прошу вас, — проговорил он несколько чопорно, — Нас не интересуют ваши собаководческие прожекты. Правильно ли я понимаю, что вам не требуется мое содействие в съемках английских эпизодов?

— Кажется, он намекает именно на это, — предположила Мейбл.

Реджи огорченно цокнул языком:

— Вы упускаете отличный шанс. Подумайте как следует. Мистер Лльюэлин продолжал выстраивать очередную аллегорическую цепочку:

— Я что — филиал министерства финансов, чтобы транжирить деньги на всяких бездельников?

Мейбл возмутила такая дискриминация.

— Джордж у тебя получает тысячу, — возразила она. Мистер Лльюэлин вздрогнул.

— Не упоминай при мне Джорджа!

— А Женевьева…

Мистер Лльюэлин снова вздрогнул, на сей раз заметнее.

— И не поминай, — произнес он с мольбой в голосе, — при мне Женевьевы.

— А брат Реджи — полторы. Не заметно, чтобы ты мелочился, раз установил Амброзу такой оклад.

Мистер Лльюэлин вытаращил глаза. Он было собрался справиться у свояченицы, уж не путает ли она его с Рокфеллером, Пирпонтом Морганом, Скотти из Долины Смерти или индийским магараджей, но реплика Мейбл сбила его с мысли.

— Амброз Теннисон? Что ты имеешь в виду? Для знаменитости — это практически задаром.

— Ты в этом уверен?

— Конечно.

— И чем же он так знаменит?

— Это великий писатель.

— Ты его читал?

— Нет. Когда мне читать? Другие читали. Даже твой братец Джордж. Кстати, это он мне подкинул идею пригласить его в «Супербу-Лльюэлин».

— Джордж явно свихнулся.

Реджи показалось, что он должен вмешаться. За исключением тех случаев, когда Амброз носился за ним по коридорам, грозя свернуть шею, он был искренне привязан к брату, и ему не нравился такой разговор. Пожалуй, он мог повредить избранной им карьере. Погубить ее в зародыше.

— Это ты напрасно, — вступился он за брата. — У Амброза есть недурственные вещицы.

— Что значит «недурственные вещицы»? — возмутился мистер Лльюэлин. — Он знаменитость. Большая шишка в литературе.

Мейбл фыркнула:

— Кто тебе это сказал?

— Сама и сказала, — торжествующе отозвался мистер Лльюэлин. Он радовался редкой возможности утереть свояченице нос.

— Когда?

— У меня на званом обеде, когда этот сценарист, которого я выписал из Англии, болтал всякую чепуху про книги. Ну, этот, в очках с черепаховой оправой. Так вот, он брякнул, что Теннисон — полное ничтожество, а ты встала у него за спиной и говоришь: «Теннисон — это вещь, все признают, кроме отдельных высоколобых интеллектуалов». А еще ты добавила, что Теннисона будут читать и тогда, когда от этого очкарика не останется даже номера в телефонном справочнике, — а тот как-то чудно хихикнул, буркнул: «Да бросьте вы, милочка» — и съел банан. На следующий день я ненароком разговорился с Джорджем, и среди прочего поинтересовался, правда ли этот Теннисон — такая важная птица, а он ответил: высший смак, и посоветовал, когда я буду в Лондоне, непременно установить с ним контакт.

Мейбл Спенс захрипела, словно ее душили.

— Айки! — простонала она.

Она созерцала его с тем священным трепетом, с каким мы разглядываем редкий предмет антиквариата.

— Айки! Признайся, что пошутил.

— В каком смысле?

— Нет, это невозможно. Нарочно не придумаешь. Неужели ты принял брата Реджи за того самого Теннисона?

Мистер Лльюэлин заморгал. Ему стало не по себе. У него росло подозрение, что его надули, но в чем именно заключался подвох, пока оставалось загадкой. Затем, когда тревога наполнила его до краев, мелькнула успокоительная мысль: контракт еще не подписан.