Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие

Флоренс странно так смотрела на меня, словно на ребенка, у которого хотя и водянка головного мозга, но все-таки он душка.

��Как это на вас похоже!�� сказала она.�� Я вам сообщила, что моя помолвка с д'Арси Чеддером расторгнута, и вы сразу же устремились ко мне. Не могли дождаться утра. Возможно, вы даже думали поцеловать меня спящую?

Я подскочил дюймов не меньше чем на шесть. Меня охватил ужас, и по-моему, не зря. Черт возьми, ты гордишься своей особой осмотрительностью в обхождении со слабым полом, и вдруг тебе говорят, что ты сознательно лезешь заполночь в окна к спящим девицам с намерением их поцеловать!

��Господи, да ничего подобного!�� возразил я и поставил на ножки опрокинутый столик.�� У меня и в мыслях ничего такого не было. Вы, вероятно, задумались и пропустили мимо ушей мое объяснение. Я же сказал вам, только вы не слушали, что вышел подышать ночным воздухом, а все двери заперли, и�

Флоренс опять зажурчала. Она по-прежнему умильно смотрела на меня как на славное придурковатое дитя, и даже еще умильнее, чем раньше.

��Неужели вы думаете, что я на вас сержусь?�� попыталась она меня успокоить.�� Нет, конечно. Я очень растрогана. Поцелуйте меня, Берти.

Что тут будешь делать? Вежливость прежде всего. Я подчинился, хотя и чувствовал, что это уж переходит всякие границы. Не по душе мне такие фокусы, слишком отдают французским духом. Вырвавшись, я сделал шаг назад и увидел, что выражение ее лица изменилось. Теперь она смотрела на меня, как бы примериваясь, наподобие гувернантки, приглядывающейся к новому ученику.

��Матушка глубоко ошибается,�� проговорила Флоренс.

��Матушка?

��Ваша тетя Агата. Я удивился.

��Вы что, зовете ее матушкой? Ну, да ладно, дело ваше. Насчет чего же она ошибается?

��Насчет вас. По ее мнению, вы � унылое и безмозглое ничтожество, и вас давно уже надо было поместить в надежное заведение для умственно отсталых.

Я гордо вскинул голову, довольно чувствительно задетый за живое. Значит, вот как отзывается обо мне у меня за спиной эта ужасная женщина! Красиво, ничего не скажешь. И это женщина, напомню вам, чьего отвратительного сынка Тоса я многие годы практически нянчил на своей груди. То есть, когда он проезжал через Лондон в свою закрытую школу, я неизменно принимал его у себя с ночевкой и не только кормил по-королевски, но, жертвуя собой, водил в театр �Олд Вик� и в Музей мадам Тюссо. Неужели больше не осталось благодарности в мире?

��Вот, значит, что она говорит?

��Она очень забавно вас описывает.

��Ах, забавно?

��Например, что у вас мозги как у индюшки. Ее слова. Тут, конечно, открывалась возможность, при желании, легко это опровергнуть, углубившись в вопрос о том, на каком месте по смышлености стоят в ряду наших пернатых друзей индюшки, но я воздержался.

Флоренс поправила на голове чепец, немного съехавший на сторону при поцелуе. Она продолжала ко мне присматриваться.