Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл

успехом, в семье неудачливого жениха о нем предпочитали никогда не упоминать. Однако Гибсоны и Галиндо слишком долго были соседями, чтобы их дети утратили связь, уехав из родных мест. Приезжая в Уорик за покупками, мисс Галиндо всегда просила, чтобы их отсылали на адрес доктора Тревора, и пережидала у него время до отъезда экипажа в Хэнбери. Она всегда была желанной гостьей на обедах, куда ее приглашали как члена семьи, и впоследствии именно миссис Тревор заправляла ее делами на складе.

Таким образом, в тот день, о котором я хочу рассказать, мисс Галиндо отправилась к доктору Тревору, чтобы немного отдохнуть и, возможно, отобедать. Почтовая карета никогда не приезжала в определенный час, и потому корреспонденция доктора Тревора прибыла уже после того, как он отправился с утренними визитами к своим пациентам. Мисс Галиндо сидела за столом с миссис Тревор и ее семью детьми, когда в комнату вошел хозяин дома. Выглядел он обеспокоенным, сильно нервничал и при первой же возможности поспешил увести детей из столовой. Затем, благодаря провидение за то, что у них в гостях оказалась мисс Галиндо, которая утешила бы его жену в глубоком горе и поддержала бы во время его отсутствия, сообщил мисс Тревор о смерти ее брата. Мистер Гибсон почувствовал себя плохо во время одного из визитов к клиенту и поспешил домой, где и скончался по возвращении. Миссис Тревор разрыдалась и никак не могла успокоиться, но на мисс Галиндо, как рассказывал впоследствии доктор Тревор, его известие словно не произвело никакого впечатления. Она помогла ему успокоить жену, пообещала побыть с ней оставшуюся часть дня, вместо того чтобы вернуться в Хэнбери, а затем предложила погостить у нее, пока доктор будет занят на похоронах.

Супруги, узнав о давней истории любви Марка Гибсона и мисс Галиндо, которую рассказали им общие друзья из Уэстморленда, вспоминавшие покойного, как это водится на похоронах, попытались припомнить, что говорила и как вела себя мисс Галиндо во время своего пребывания у них в доме. Она была чуть бледнее, чем обычно, и чуть молчаливее. Иногда ее глаза выглядели опухшими, а нос покрасневшим, но в ее возрасте подобные симптомы объясняются, как правило, недомоганием, а не какой-то сентиментальной причиной. Супруги относились к ней как к старой подруге – доброй, полезной и немного эксцентричной старой деве. А она и не ждала большего, как не желала, чтобы они вспоминали, что когда-то и она лелеяла совсем другие надежды и совсем другие чувства.

Вернувшись из Лондона, где проходили похороны, доктор Тревор тепло поблагодарил мисс Галиндо за помощь супруге во время его отсутствия и упросил ее остаться у них еще ненадолго, а когда дети ушли спать, сообщил дамам подробности кончины мистера Гибсона, потом немного помолчал и наконец произнес:

– У Марка остался ребенок… маленькая девочка.

– Но ведь он никогда не был женат! – воскликнула миссис Тревор.

– Маленькая девочка, – повторил доктор, – а вот мать ее, как я понял, умерла. Как бы то ни было, ребенок жил в доме Марка под присмотром старой няньки, которая заправляла всем и, судя по всему, нещадно обкрадывала бедолагу.

– Но ребенок! – вновь воскликнула миссис Тревор, едва не задохнувшись от изумления. – Откуда ты знаешь, что Марк его отец?

– Об этом мне рассказала нянька, сильно возмутившись, когда я позволил себе высказать сомнения. Я спросил у малышки ее имя – она ответила, что ее зовут Бесси, и принялась плакать, проситься к папе. Няня также сообщила, что мать девочки умерла и что мистер Гибсон нанял ее присматривать за малышкой, сказав, что это его дочь. Несколько его друзей-адвокатов, которых я встретил на похоронах, подтвердили, что знали о существовании ребенка.

– И что с ней теперь будет? – спросила миссис Тревор.

– Не знаю, – ответил доктор. – У Марка почти не осталось сбережений даже на то, чтобы расплатиться с долгами, а твой отец не изъявил желания помочь.

В тот вечер, когда доктор Тревор сидел в своем кабинете, а его жена отправилась спать, к нему постучалась мисс Галиндо. Они долго разговаривали, а на следующее утро вместе поехали в Лондон, забрали девочку и поселили на одной из ферм близ Уорика. Мисс Галиндо обязалась выплачивать половину суммы своего содержания и обеспечивать малышку одеждой, а мистер Тревор пообещал, что остальные расходы возьмут на себя Гибсоны или он сам в случае их смерти.

Мисс Галиндо не любила детей и боялась брать девочку к себе, но не только по этой причине. Дело было в том, что леди Ладлоу не выносила, когда в ее присутствии упоминали незаконнорожденных детей, и придерживалась мнения, что общество вообще не должно о них знать. Мисс Галиндо всегда и во всем с ней соглашалась, но лишь до тех пор, пока дело не коснулось чувствительных струн ее женского сердца, хотя ее до сих пор страшила мысль о рожденном от неизвестной женщины ребенке, который жил теперь с ней под одной крышей. Время от времени мисс Галиндо навещала малышку и по ночам, когда все думали, что она спит, шила для девочки одежду. Когда же Бесси подошла пора идти в школу, мисс Галиндо начала работать вдвое больше, чтобы оплачивать возрастающие расходы. Ибо поначалу семья Гибсон, хоть и скрепя сердце, но все же выполняла свою часть обязательств, а потом вовсе от них отказалась, и это тяжело сказалось на жизни доктора Тревора с его двенадцатью детьми, так что впоследствии мисс Галиндо взвалила всю заботу о ребенке на свои плечи.

Невозможно жить и работать, строить планы и приносить жертвы ради человеческого существа, так и не научившись его любить. И Бесси тоже любила мисс Галиндо, ибо все редкие радости несчастной маленькой сироты были так или иначе связаны с этой женщиной. У мисс Галиндо всегда находилось для малышки доброе слово, а в последнее время она и вовсе обходилась с ней очень ласково, в то время как, отправляясь на каникулы в шумный дом доктора Тревора, Бесси оказывалась там предоставленной самой себе. На нее совсем не обращали внимания, полагая, что с нее достаточно еды и крыши над головой.

Теперь я совершенно уверена, что мисс Галиндо мечтала забрать девочку к себе, но пока у нее была возможность платить за школу, не решалась на столь смелый шаг, поскольку знала, что ей непременно придется объясняться с миледи и та будет крайне недовольна. А между тем Бесси уже исполнилось семнадцать лет, она вышла из того возраста, когда девушки остаются в школе. Спроса на гувернанток не было, а Бесси не