Двуликий Хасен - Мухтар Омарханович Ауэзов

взять на работу? Жарасбаев срочно и решительно потребовал коренизовать наш аппарат.

- Учитесь ковать людей. Возьмите молот, небольшую наковальню и куйте кадры. Ха-ха!

- Трудно приходится, - вздохнул Хасен.

- Не расстраивайтесь, дорогой, - благодушным баском успокоительно проворковал Алексей Николаевич. -Не будьте таким чувствительным. Я-то вас понимаю... Но что поделаешь? - Он прикурил, дымя папироской, окинул Хасена изучающим взглядом. -Давайте-ка лучше завтра, под выходной, соберемся за пулькой.

- Хорошо. Пригласим еще заместителя управляющего.

- Идет, - согласился Алексей Николаевич и засмеялся, похлопал собеседника по плечу. - Любите вы начальство, а, Хасен Нурбаич? Тертый калач...

- Я не очень-то принимаю казахских руководителей. Русские, вот те - ничего. Умеют в компании не напоминать о своем положении... В общем, соберемся, Алексей Николаевич. Надо и поговорить основательно.

- Ладно, - пыхнул тот папиросным дымом, уходя уверенными шагами.

Хасен вернулся к себе, сел было за стол и занялся бумагами, но через минуту, словно внезапно о чем-то вспомнив, быстро поднялся и заторопился в местком.

- Товарищ Сергеев!

Деловитый молодой человек в очках поднял голову от бумаг, посмотрел на Хасена.

- Вы вчера распределяли продовольственные карточки? Товарищ Жарасбаев поручал вам разрешить мой вопрос.

- Да, распределяли.

- Мне по какой категории?

- По второй дали.

- Вы шутите! У меня много иждивенцев, по второй категории мне никак нельзя. Я же не раз вам говорил! А вы... Я не смогу здесь больше работать!

- Подождите. Зачем так резко ставить вопрос?

- Вам-то хорошо говорить!

- Но позвольте, я сам получаю паек по третьей категории.

- Меня это не касается! - Хасен почти выкрикнул свой довод. - Вы не создаете условий для национальных кадров! Добиваетесь нашего ухода!..

- Какую же вам дать категорию?

- А первая? Кто получает по ней?

- Те же десять человек. Даже крупным специалистам и членам президиума не хватает. Вы же знаете.

- Бросьте! И слушать не хочу!.. - отрезал Хасен, выбегая из комнаты.

И пошел гулять по всему управлению. Подымался по лестницам, заходил в отделы, туда, где за столами сидели казахи, справлялся у них, в какие списки включены они.

- Вот вам и коренизация! - сокрушался он. -Попробуй привлечь национальные кадры. Ни один казах не попал в список первой категории. Месткомом заправляет ярый шовинист. Об этом нельзя молчать.

- Мой милый Карим, подумай сам, - внушал он молодому казаху, который был членом месткома. - Мы ведь трудимся не ради денег, а ради чести... Дело совсем не в пяти-десяти фунтах муки, а в принципе. Ни один казах не получает продукты по первой категории. Как же мы привлечем на работу казахов? Сам знаешь, кого ни пригласи - прежде всего спросят об условиях.

- Первая же для спецов и членов президиума, -возразил парень.

- Все равно всем спецам не хватило, Карим. Хорошо, по возможности будем обеспечивать их. Пусть жрут, но пусть и дело делают: создадут индустрию, завершат стройки пятилетки. Мы и этой радостью будем сыты...

Парень добродушно рассмеялся:

- Не приравнивайте вы их к американским спецам. Они советские специалисты, и не надо нас делить на казахов и русских.

- Я говорю то, что думаю, милый. Политическое обоснование уж по твоей части. Проще говоря: аул -наш, они - гости, потерпим... Между собой нам, казахам, спорить нечего.

- В чем же тогда дело?

- А в том, милый, что завтра в наш трест может прийти специалист-казах. Какой он будет получать паек? Разве нельзя было, отдав девяносто пять процентов из общего пайка по первой категории русским, одно- два места оставить и для казахов?

Парень ответил на его доводы ничего не значащим смешком, и Хасен не стал распространяться дальше.

- Ладно, пусть будет так, как суждено... Я тоже поберегу нервы. Пропади все пропадом: и шовинисты в месткоме, и все остальное, - подытожил он, отворачиваясь.

Хасен вернулся к себе. На душе кошки скребли, он чувствовал, что не в силах оставить этот вопрос нерешенным, забыть. Тяжело опускаясь на стул, он снова увидел в окне высокий пик, молчаливого свидетеля своего бессилия. Тучи ушли, и белоснежная вершина ослепительно сияла под полуденным солнцем. На нее было больно смотреть...

Потребовалось изрядное время, пока Хасен успокоился и занялся бумагами. Постепенно он увлекся и не заметил, как к нему кто-то подошел, и, только услышав приветствие, поднял голову. Перед ним стоял проситель - высокий мужчина с рябым лицом и длинными рыжими усами. В темном кителе с глухим воротником, в треухе и сапогах с высокими голенищами возник перед взором Хасена Аманбай - словно бы посланец далекого земства. Хасен неожиданно почувствовал, как потеплели у него глаза. Он встал, крепко пожал Аманбаю руку.

- Твое заявление я передал самому Жарасбаеву, -сказал он, когда оба сели. - Поговорил. Рекомендовал тебя.

- А кто такой Жарасбаев?

- Разве не знаешь? Он большой человек в городе. Наш управляющий.

- Э-э, откуда мне знать?

- И то правда. Он хочет сам поговорить с тобой. Скажешь, что хозяйственник, имеешь большой опыт. Понял? Ратует за коренизацию, вот пусть и распорядится, чтобы тебя приняли... Думаю, что примут, - обнадежил его Хасен.

- Хорошо, кабы так вышло, - оживился Аманбай. -Опыт-то у меня есть, работал и в земстве и в кооперативе...

- Отлично.

- А последние два года был делопроизводителем в животноводческом совхозе.

- В каком совхозе? Близко отсюда?

- Недалеко. В совхозе «Жылга».

Хасен наклонился, почти лег на стол. Дотронулся до плеча собеседника.

- Вот и славно. Ты, наверное, сможешь найти мяса, Аманбай? Голодаем мы тут.

Аманбай рассмеялся:

- Вчера при людях не смог тебя спросить. Неужели так плохо?

- И не спрашивай, - нахмурился Хасен. - Вконец изголодались. На руках тебя будем носить, если мяса найдешь. Хоть бы немного наваристого супу поесть, посидеть, припомнить былое...

Аманбай огляделся вокруг и, убедившись, что в комнате нет казахов, заговорил смелее.

- Думаю, кое-что найдется. Лошадку одну привели в город. - Он немного помолчал и добавил: - Правда, есть небольшая загвоздка. Но об этом после. Найдется укромное местечко, где можно заколоть?

- Конечно, найдется! - Хасен радостно заволновался, заерзал на стуле. - Можно у Касымкана. Или даже у нас. Сегодня сможем?

- Попозже сообщу вам. Надо кое-что уладить.

- Хорошо бы сегодня.

- Если улажу, так хоть сегодня, - ответил Аманбай. Помолчал и заговорил, понизив голос: - Что предвидится, Хасеке? Будут перемены? Что