Сандро из Чегема. Книга 3 - Фазиль Абдулович Искандер

– Могли подсунуть, – говорю.

– Хорошо, – говорит, – я его поставлю себе.

– Поставьте, – говорю, – но учтите, если подорветесь, я не отвечаю.

И она ставит себе градусник, и мы потихоньку продолжаем разговаривать.

– Бедненький, бедненький, – говорит девушка, – что они с вами сделали, что вы стали такой подозрительный.

– Еще бы, – говорю, – девушка… Если к тебе подъезжает белая «Волга» без номера и оттуда выскакивают три человека и стреляют в тебя как в перепелку, а ты бежишь от них в руки милиции, и когда ты в руках милиции, к тебе подходит убийца, сует под мышку пистолет и, сказав издевательские слова: «Да замолчишь ты когда-нибудь или нет!» – стреляет в тебя, а милиция его не хватает, потому что он работник милиции, поневоле станешь подозрительным.

Так мы поговорили минут пятнадцать. Я нарочно не спешу, потому что думаю, если у них все плохо работает, взрывное устройство тоже может опоздать. Но уже понимаю, что девушка не куплена. Наверное, они решили: подумаешь, медсестра, зачем ее покупать!

Девушка меряет мне температуру и очень удивляется: тридцать шесть и шесть. Но я так и знал. И я ей говорю!

– Я вижу, вы чистая, честная девушка. Объясните мне, почему меня как министра положили в отдельной палате? Я хочу скромно лежать в общей палате.

– Ой, – говорит девушка, – у нас все палаты переполнены, люди даже в коридорах лежат.

– Тем более, – говорю, – за что мне такая честь? Я простой бармен, а не какой-нибудь там инструктор горкома или инспектор горторга.

– В этой палате, – отвечает мне девушка, – лежал один человек, но он два часа тому назад умер, и сюда никого не успели перевести.

Ага, думаю, девушка, сама того не зная, выдает тайну фирмы.

– А что, – говорю, – девушка, в этой маленькой палатке все умирают?

– Нет, – отвечает девушка, – изредка.

Изредка! Но изредка мне тоже не нравится.

– Знаете что, девушка, – говорю, – попросите дежурного врача, чтобы меня перевели в общую палату.

– Хорошо, – говорит девушка, – я попрошу, но навряд ли он разрешит. Сейчас три часа ночи – больных нельзя беспокоить.

Но я ее очень прошу и при этом даю ей свой домашний адрес записать, чтобы утром забежала к жене и все рассказала. Тем более если что-нибудь со мной случится.

– Ничего, – говорит девушка, – с вами не случится. У вас даже удивительный организм, чтобы после таких ран выдерживать нормальную температуру. Когда вас привезли, многие врачи считали, что вы умрете.

– Некоторые купленные в белых халатах все еще этого ждут, – говорю, – но с вашей помощью, сестричка, они этого не дождутся.

Она выходит, а я думаю: если дежурного врача уже купили, он, конечно, не разрешит перевести меня в общую палату. Зачем им свидетели?

Но все же гора с плеч упала, потому что я больше всего волнуюсь за похороны бабушки. Если дома не узнают, что со мной, на похороны никто не поедет. А если моя мать, жена, сестры, дети на похороны не поедут – это будет позор по нашим обычаям. Бабушку, конечно, похоронят и без нас, но это будет позор перед родственниками и односельчанами.

Девушка приходит и говорит, что не разрешил. Я так и знал. Ладно, думаю, теперь надо делать вид, что ничего не подозреваю.

– Хорошо, – говорю, – милая девушка. Только утром не забудьте забежать ко мне домой.

– Вы об этом не беспокойтесь, – говорит она, – я обязательно забегу. Я близко от вас живу.

– Тогда я засну, – говорю, – так и передайте: уснул.

– Спокойной ночи, – говорит девушка и уходит.

Какой спокойной ночи – сейчас главное не заснуть. И что же? Через полчаса слышу, дверь приоткрывается и входит в палату человек в белом. Тихо-тихо подходит к моей кровати и смотрит, смотрит, смотрит. Я замер и жду, а правая нога под одеялом – на изготовку. Чуть что – прием каратэ, и человек – инвалид первой группы. Все-таки десантник – кое-чему обучили.

Но вот, вижу, отходит от меня и возле окна садится на стул. Видно, решил – пусть как следует уснет, а потом укол или порошок – не знаю, как у них сейчас там принято. Вижу, через полчаса он опять повернулся ко мне и смотрит, смотрит, смотрит, а я совсем замер. И вдруг встает и прямо идет на меня. Нервы мои не выдержали, и я делаю вид, что внезапно проснулся.

– Стой! Кто идет? – кричу.

– Тише, тише, – говорит, – больных разбудите. Мне показалось, что вы перестали дышать.

– Нет, – говорю, – пока живой и с одним человеком справиться могу.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает.

– Почему-то очень спать хочется, – говорю.

– Спите, спите, – говорит, – это всегда бывает при большой потере крови.

С этими словами он куда-то уходит. Видно, кому-то докладывает: пока, мол, ничего сделать не могу, пациент контролирует обстановку.

Не знаю, что ему там сказали, но он снова приходит и снова смотрит на меня, но я замер – как будто сплю. Он снова садится на свой стул, кладет голову на подоконник и фантазирует храп. Ну, думаю, такие номера мы не кушаем. Я держу себя в руках, а он храпит, чтобы я бдительность потерял. И так до самого утра.

Рано утром вдруг под окном больницы слышу голос жены. Я вскакиваю с постели, а этот убийца в белом халате тоже вскакивает и наперерез.

– Сейчас же ложитесь! – кричит.

Я ударом левой отбрасываю его в угол, распахиваю окно и кричу:

– Я жив-здоров! Езжайте на похороны бабушки! От моего имени тоже поплачьте над гробом! Друзьям моим передайте, где я лежу! Подробности после похорон!

Жена плачет.

– Мы, – говорит, – всю ночь тебя ищем, все морги, все милиции обзвонили.

– Нашли, – говорю, – куда звонить. Езжайте, только друзей предупредите!

А этот, в белом халате, уже очухался и тащит меня от окна. Но я теперь не сопротивляюсь. Сам ложусь.

– Как вам не стыдно, – говорит, – вы меня ударили, а я всю ночь здесь над вами глаз не смыкаю.