Василий Шукшин - Печки-лавочки

– Вы же не слышали, как он тут обзывался…

– Это ваше мужское дело! – Конструктор ни секунды не делал паузы, трудно было вклиниться в его речь еще с каким-нибудь вопросом, например. – Вышли в тамбур и выяснили отношения. Нет, вы приводите милиционера, отвлекаете его тем самым от прямых обязанностей, да еще и внушаете работникам сельского хозяйства недоверие к форме уважаемых сотрудников общественного порядка…

– Спокойней, товарищи, спокойней! – влез наконец милиционер со словами. – Наше дело – предупредить, чтобы товарищ… не забывался, что он в дороге, тем более что он не один. И вам, так же самое, – совет: выпиваете, а без закуски. А еще молоды, опыта в этом деле мало – развезет, и сами не заметите как. Вон же есть вагон-ресторан, взяли первое, второе, ну и выпили. Но тогда есть уверенность, что не развезет. А так – это же риск. Езжайте, никто вам ничего не собирается делать, никто вас не запугивает. Но опять же, мой совет, как старшего товарища: будьте с этим делом бдительны. Коньяк – его ведь только пить приятно, но он свое берет. До свиданья.

– До свиданья.

– До свиданья.

Дверь в купе задвинулась. Некоторое время все молчали. Конструктор откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.

– Валерьянка есть? – спросил он. Он и правда побледнел.

Нюра испугалась.

– Я схожу спрошу у этого… какой постели выдавал… У них есть, наверно.

– Нет, – сказал конструктор. – Не надо. Сейчас мы вот этих капель накапаем. – Он налил себе полстакана коньяка и залпом выпил. – Вот так. Пройдет.

Поезд тронулся.

– Поехали? Ну, вот… а ты, дурочка, боялась… – Конструктора что-то кинуло в болтливость, с коньяка, что ли.

– Ты, Иван, спрашивал насчет системы игрек: только что, на твоих глазах, сработала система игрек. Мы же были в воздухе. Ты не заметил?

– Как в воздухе? – спросила Нюра. – Мы стояли.

– Мы были в воздухе. Пла-авненько поднялись и опусти-ились. – Конструктор показал рукой, как пла-авненько поднялись и опусти-ились.

– Не знаю, кто поднялся, кто опустился, но сердце у меня опустилось в пятки, это точно, – признался Иван.

Конструктор почему-то обрадовался. Даже засмеялся.

– Испугался?

– Испугался! Ссадют, думаю…

– А-а, вот так! И ссадили бы – запросто. Да. Ну, хорошо с вами… но мне пора.

– Куда вы?

– Да пойду поищу тут товарища одного… – Виктор затянул чемодан ремнями. – Товарищ один должен ехать… тоже конструктор. – Виктор взял чемодан в левую руку, правой еще пригубил на дорожку коньячку и раскланялся.

– Вы коньяк-то пробочкой заткните да в карман, – посоветовал Иван. – Товарища-то стренете – будет что выпить.

– Мы найдем. До свидания.

– Виктор Александрович, – заговорила Нюра, – за кофточку-то… я уж и не знаю как благодарить. Дай Бог здоровья жене вашей, деткам, если есть…

– Должны быть, по идее.

– Не заругали бы вас дома-то. Скажут: такое добро, а кому-то отдал.

Конструктор прислушался к шуму в коридоре.

– Ничего… Носите на здоровье, Нюра. В Крыму, даст Бог, увидимся.

Конструктор отодвинул дверь, выглянул… И скоро ушел.

– Гляди-ка, какие люди бывают! – сказал Нюра. – Даже не верится. Ведь такая кофта… рублей сорок, а то и все пятьдесят. Вон Грушке Богатковой брат прислал – сорок пять рублей, пишет, а она победней этой-то.

– Эта? – Иван прикинул на глаз. – А шестьдесят не хочешь? Сорок… Это же заграничная, вон, гляди, клеймо-то. Это тебе не печки-лавочки.

– Все-таки никак я его не пойму: за что?

– А мы и не поймем. Мы ведь как рассуждаем: сами вонзимся, как жуки в навозе, и думаем, что и все так. А есть – люди! Орлы! Я бы сам такой же был, если бы не твоя жадность. Дай-ка мне сюда деньги, а то каждый раз лезешь туда… со стыда сгораю.

– Не сгоришь. Они там надежней будут. Дай тебе Бог здоровья, добрый человек! – Нюра все не могла налюбоваться на кофту, все смотрелась в зеркало. – Прямо сият, сият!..

Вдруг зеркало отъехало в сторону – в двери стояли два милиционера и проводники. И еще одни – в гражданском.

– Где он? – спросил милиционер, тот самый, который был здесь, с командировочным.

– Кто? – не понял Иван.

– С вами ехал… Он ушел?

– Ушел.

– Когда? Давно?

– С полчаса. Может, минут двадцать… Это вы про конструктора?

– Конструктора… Он все с собой забрал? Что у него было?

– Чемодан… Желтый такой.

– И все?

– Все… Вроде все.

Нюра так и села. В кофте-то. И с ужасом смотрела на милиционеров.

– Но он не в Горске сошел? Позже?

– Позже. Ему так-то до Новосибирска ехать… Он пошел товарища, говорит, поискать…

– Наверно, на Верхотурском подъеме спрыгнул, – стали гадать милиционеры и человек в гражданском. – Не иначе.

– Черт его… мог и на шестьдесят седьмом спрыгнуть. Он куда пошел: вперед или в хвост поезда?

– Да вышел из купе, и все. Дальше мы не видели. А в чем дело?

Милиционеры и в гражданском ушли. Но сказали:

– Не уходите никуда из купе.

– Вот, брат, какое дело… – Один проводник, очень расстроенный, присел на краешек дивана. – Зачем посадил без билета?! Ну, есть места – и посадил. Ну, нет: теперь виноватых надо найти! Как же! Он вот и с вами, вижу, коньяк выпивал, – выходит, и вы виноватые?

– А что случилось-то?

– Сами поймать не могут, давай на других сваливать! – Проводник очень, очень расстроился. – Ну, посадил… Они просются завсегда, а места есть, все равно до Новосибирска не займут. Ну, ехай – надо же ехать, ехай. Нет, теперь виноватых будут искать. Эх-хе-хе!.. – Проводник встал и ушел.

Нюра, как села в своей заграничной кофте, так сидела, не могла встать. Смотрела на мужа…

– Вань… да что же это?

– Вор, вот чо это такое. Ворюга несусветный… – Но Иван не растерялся, а обрел даже какую-то деловитость. – Снимай кофту, – велел он. – Быстро! Давай ее сюда. Одевай свою!..

Началась операция по уничтожению страшной кофты. Иван затолкал ее себе под рубаху и только хотел выйти в туалет, как дверь отъехала и заглянул проводник.

– Бутылку с коньяком не велели трогать. Вообще ничего не трогать – отпечатки пальцев будут снимать. И сами сидите.

– Сидим.

Проводник удалился… Иван подождал немного, выглянул в коридор… И быстро-быстро по коридору – в туалет.

В туалете, к счастью, никого не было. Иван затолкал кофту в унитаз, долго искал, где спустить воду, нашел, спустил… Кофта застряла в трубе: раковина наполнилась водой. Иван заметался по малому пространству сортира – нечем было протолкнуть кофту. В дверь толкнулись снаружи раз, другой… Пошевелили ручкой.

– Счас! – громко откликнулся Иван. – У меня понос, товарищи!

– Иди, там следователь пришел, – сказал проводник.

– Счас приду.

Проводник все не уходил… Стоял за дверью.

– Иди, он зовет, – еще сказал он.

– Да счас иду! – заорал Иван со злостью.

– Давай, – сказал проводник. И ушел.

С отчаяния Иван еще разок нажал на педаль внизу… Вода полилась через край, на пол…

В купе следователь расспрашивал пока Нюру.

– Он что, знакомым вашего мужа представился?

– Да нет, он вышел покурить, муж-то, а, смотрю, вместе идут…

– Значит, просто попутчик? – Следователь (это тот, что был в гражданском, в красивых очках) внимательно посмотрел на Нюру, чем окончательно доконал ее. – И что он сказал, когда вошел?

– Ничего. Здравствуйте, мол. Обходительный.

Проводник, который вошел и присел на диван, угоднически посмеялся.

– Обходительный…

– Ну а где же… товарищ-то отсюда? – повернулся следователь к проводнику.

– Я сказал ему! – поспешно воскликнул тот. – У него… Разрешите? – Проводник наклонился к ухо следователя, что-то сказал.

Следователь поморщился.

– Со страха, что ли?

Виноватый проводник опять противненько посмеялся и сказал:

– Это уж точно.

– Понос, что ли? – спросила Нюра. – У него бывает.

В дверь купе постучали.

– Да! – сказал следователь.

Вошел Иван… Правый рукав его нового пиджака весь был мокрехонек до плеча.

– Здравствуйте, гражданин следователь.

Следователь, забыв свое важное положение, громко засмеялся. И проводник – не понимая, в чем дело, – тоже неуверенно подхихикнул. И Иван тоже изготовился изобразить улыбку, только не понимал, что это за смешинка попала в рот серьезному следователю.

– Почему же я – гражданин? – спросил следователь, отсмеявшись.

– А как?

– Обыкновенно – товарищ.

Проводник понял наконец, в чем дело, и чуть не захлебнулся в восторге от своей догадливости. Даже вскочил.

– Рано!.. Рано гражданином-то. Это потом, чудак!..

Поезд в это время подошел к какой-то большой станции. Кого-то встречали, провожали, кто-то уезжал грустный, а кто-то улыбался и похохатывал… Жизнь, нормальная, крикливая, шла своим чередом. Шла и ехала на колесах.

Вот встретили какого-то флотского, старшину второй статьи. Флотский еще на подножке изобразил притворный ужас от того, что его столь много понашло, понаехало встречать… Актеры, эти флотские! Ему кричали, шли рядом с вагоном, его звали скорей сойти, а он, счастливчик, все изображал ужас и что он теперь будет делать!.. Потом поезд совсем остановился, флотский упал в руки друзей…