Уильям Фолкнер - Сарторис

– Что? – спросил старый Баярд.

Старик Фолз поднялся и аккуратно стряхнул с колен пыль.

– Погибель – она как всякий трус, – прокричал он. – Она не тронет того, кто ей прямо в глаза смотрит, лишь бы он не подходил к ней слишком близко. Родитель ваш это знал. Он стоял в дверях лавки в тот день, когда эти два саквояжника-янки[65] в семьдесят втором году привели черномазых голосовать. Стоял там в своем двубортном сюртуке и в касторовой шляпе, когда все остальные уже ушли, скрестил руки и смотрел, как эти два миссурийца тащили черномазых по дороге к той самой лавке, стоял прямо в дверях, а те два саквояжника засунули руки в карманы и все пятились да пятились назад, пока совсем не отошли от черномазых, и ругали его, на чем свет стоит. А он себе все стоял – вот таким вот манером.

Он скрестил на груди руки, и на мгновенье старый Баярд словно сквозь затуманенное стекло увидел ту знакомую и дерзкую фигуру, которую старик в доношенном комбинезоне умудрился каким-то образом принести в жертву и сберечь в вакууме беззаветной отрешенности от самого себя.

– А когда они пошли назад по дороге, полковник повернулся в дверях, взял ящик для баллотировки, поставил у себя между ног и говорит: «Вы, черномазые, пришли сюда голосовать? Ну, что ж, заходите и голосуйте».

Когда они разбежались кто куда, он два раза пальнул в воздух из своего дьявольского дерринджера, потом снова его зарядил и пошел к мисс Уинтерботом, где эти двое стояли на квартире. Снял он свою касторовую шляпу и говорит: «Сударыня, я бы хотел обсудить кой-какие дела с вашими квартирантами. Разрешите». Тут он снова надел шляпу и зашагал по лестнице наверх, спокойно так, как на параде, а мисс Уинтерботом, та только рот от удивления разинула. Входит он прямо в комнату, а они сидят за столом, глядят на дверь, а пистолеты ихние на столе перед ними разложены.

Как услыхали мы с улицы три выстрела, так сразу же в дом и кинулись. Глядим, стоит мисс Уинтерботом, наверх глаза пялит, а тут и сам полковник по лестнице спускается – шляпа набекрень, шагает спокойно, будто присяжный в суде, и манишку платком вытирает. И мы тут стоим и на него смотрим. Остановился он перед мисс Уинтерботом, снова снял шляпу и говорит: «Сударыня, я был вынужден произвести значительный беспорядок в одной из ваших комнат для гостей. Прошу вас принять мои извинения. Прикажите вашей черномазой все это убрать, а счет пришлите, пожалуйста, мне. Еще раз приношу извинения, что мне пришлось истребить эту нечисть в вашем доме, сударыня. Доброе утро, джентльмены», – сказал он нам, снова надел свою шляпу да и вышел вон.

– И, знаете, Баярд, – добавил в заключение старик Фолз, – я даже немножко позавидовал тем двум северянам, провалиться мне на этом месте, если я вру. Человек может взять себе жену и долго с нею жить, но все равно она -ему не родня. А вот парень, что тебя родил или на тот свет отправил…

Притаившись за дверью, Саймон слышал неумолчные раскаты сердитых голосов мисс Дженни и старого Баярда; потом, когда они перешли в кабинет, а он отправился на кухню, где Элнора, Кэспи и Айсом ждали его за столом, волны гнева мисс Дженни, разбивавшиеся о неколебимое, как утес, упорство старого Баярда, доносились уже более глухо, словно рокот далекого прибоя.

– О чем это они спорят? Опять ты чего-нибудь натворил? – спросил Кэспи у племянника.

Айсом, размеренно работавший челюстями, поднял на него спокойные глаза.

– Нет, сэр, – пробурчал он. – Ничего я не натворил.

– Они вроде немножко притихли. А отец что делает, Элнора?

– Он там в прихожей, слушает. Айсом, сходи, позови его ужинать, а то мне пора кухню убирать.

Айсом поднялся и, не переставая жевать, вышел из кухни. Неумолчный гул двух голосов усилился, и, подойдя к деду, бесформенная фигура которого, словно взъерошенная старая птица, торчала в темном коридоре, Айсом смог разобрать слова: яд… кровь… по-твоему, можно отрезать голову и тем ее вылечить… дурак намазал тебе ногу… лицо… голову… ну и умирай на здоровье… умирай от собственного ослиного упрямства… сначала еще полежишь-помучаешься…

– Вы с этим проклятым доктором сведете меня в могилу. – Голос старого Баярда временно заглушил голос мисс Дженни. – Билл Фолз меня не убьет. В городе я из-за этого проклятого болвана ни минуты не могу спокойно посидеть на стуле, он только и знает, что шататься вокруг с разочарованным видом от того, что я все еще жив и здоров. А когда я приезжаю домой, где его нет, ты мне даже поужинать спокойно не даешь. Суешь мне под нос кучу дурацких разноцветных картинок, на которых какой-то идиот изобразил человеческие внутренности.

– Кто это скоро помрет, пап? – шепотом спросил Айсом.

Саймон обернулся:

– А ты чего тут слоняешься? Ступай на кухню, где тебе место.

– Ужин стынет, – отвечал Айсом. – Кто помирает?

– Никто не помирает. Разве умирающие так вопят? Ступай на свое место, парень.

Они прошли через прихожую и вернулись на кухню. Сзади яростно бушевали голоса, слегка приглушенные стенами, но все еще недвусмысленно сердитые, как и прежде.

– И чего они все спорят? – спросил Кэспи, усердно работая челюстями.

– Не твоего ума дело. Ты не суйся – белые люди сами разберутся, – отвечал ему Саймен. Он уселся за стол; Элнора встала, налила чашку кофе из кофейника, стоящего на плите, и подала ему. – У белых людей тоже есть заботы, как и у черномазых. Подай-ка мне мясо, парень.

С наступлением ночи буря утихла; прекратив боевые действия как бы по обоюдному согласию, обе стороны, надежно окопавшись, назавтра вновь атаковали друг друга за ужином. И так продолжалось каждый вечер вплоть до начала второй недели июля, когда наконец на шестой день после того, как молодого Баярда привезли домой со сломанными ребрами, мисс Дженни со старым Баярдом и доктором Олфордом отправились в Мемфис на консультацию к знаменитому специалисту по болезням крови и желез, с которым доктор Олфорд – не без труда – заранее условился. Молодой Баярд лежал наверху в гипсе, но Нарцисса Бенбоу обещала днем приехать с ним посидеть.

Вдвоем с доктором мисс Дженни посадила старого Баярда на утренний поезд, хотя он все еще бранился, упираясь как упрямый, сбитый с толку вол. В вагоне оказалось несколько знакомых, которые, увидев их в обществе доктора Олфорда, принялись выражать свое удивление и сочувствие. Воспользовавшись этим, старый Баярд снова попытался настоять на своем, но мисс Дженни не обращала никакого внимания на его яростное ворчанье.

Словно сердито надувшегося мальчугана, они отвели его в клинику, где их должен был принять специалист, и все трое уселись в комнате, напоминавшей холл дешевой летней гостиницы, среди тихих, переговаривающихся шепотом людей, шелестящих страницами газет и журналов. Ждать пришлось долго.

Время от времени доктор Олфорд атаковал непроницаемо любезную даму, сидевшую за коммутатором, которая неизменно отбивала его натиск, возвращался обратно и с натянутым, чопорным видом усаживался возле своего пациента, чувствуя, что с каждой минутой падает в глазах мисс Дженни. Старый Баярд постепенно тоже присмирел, хотя иногда с робкой надеждой в голосе принимался снова ворчать на мисс Дженни.

– Ах, перестань ругаться, – перебила она его наконец. – Никуда ты теперь не уйдешь. Возьми газету и сиди смирно.

Но вот в приемную энергичным шагом вошел специалист и направился к даме у коммутатора; увидев его, доктор Олфорд встал и двинулся к нему. Специалист, энергичный, щеголеватый мужчина, быстрые резкие движения которого напоминали выпады фехтовальщика, обернулся и при этом чуть не наступил на доктора Олфорда. Он бросил на доктора Олфорда тусклый досадливый взгляд, затем пожал ему руку и скороговоркой обрушил на него град сухих отрывистых слов: «Минута в минуту. Точность. Отлично. Больная здесь? Переезд перенесла благополучно?»

– Да, доктор. Он…

– Хорошо, хорошо. Разделась и готова?

– Больной…

– Минуточку. – Специалист обернулся. – А, миссис Смит.

– Да, доктор.

Дама у коммутатора не подняла головы, и тут в приемную вошел другой специалист по каким-то болезням – высокого роста, с величественным таинственным видом королевского гробовщика; он отстранил доктора Олфорда, и обе знаменитости громко залопотали, между тем как доктор Олфорд, вежливо вытянувшись, в полном небрежении стоял рядом, весь кипя от ярости и чувствуя, что с каждой минутой мнение мисс Дженни об его профессиональном статусе становится все ниже и ниже. Когда оба специалиста закончили разговор, доктор Олфорд подвел своего врача к пациенту.

– Вы сказали, что ваша больная готова? Хорошо, хорошо. Не будем терять время. Обедаю сегодня в городе. Вы уже обедали?

– Нет еще, доктор. Но больной…

– Нет еще, – согласился специалист. – Впрочем, времени достаточно.

Он стремительно повернулся к завешенной шторою двери, однако доктор Олфорд твердо, но вежливо взял его под руку и остановил. Старый Баярд читал газету. Мисс Дженни бесстрастно наблюдала за происходящим. Шляпа торчала у нее на самой макушке.