Пэлем Вудхауз - Том 4. М-р Маллинер и другие

Квартира буквально ее потрясла. Джерри назвал это жилище приятным, и не ошибся. Кроме денег, у Петиции Карберри был вкус. Мебель, занавеси, подушки, ковры, картины, книги не оставляли желать лучшего. Обитательнице пансиона на Лабурнем-роуд просто не верилось, что все досталось ей; и она не сразу вспомнила, что вместе с тем ей досталось общество незнакомой Дафны Долби. Но только стала она гадать, какая же эта сыщица, пришел ответ — из той части квартиры, где, видимо, располагались спальни, вышла она сама.

Несмотря на увещевания Джерри, Салли представляла сыщиц достаточно страшными и мрачными, но эта ей понравилась. Кем она позже ни окажись, хоть змием из Эдема, сейчас она была очень привлекательной. В карих глазах не было пронзительности, круглое личико ничуть не напоминало о ее профессии. Физиономист, пожалуй, сказал бы, что рот и подбородок свидетельствуют о сильной воле, и был бы прав — у слабых женщин они все-таки другие.

— Мисс Фитч? — сказала она. — Да-да, я — мисс Долби. Вернулись в родные места?

— Простите?

— Разве вы не здесь работали с мисс Карберри?

— Нет, она позже ее купила.

— А сама уехала в Америку. Вот они, богачи. Хорошо иметь деньги, а?

— Замечательно.

— И мне так кажется. Нам здесь будет неплохо. Конечно, трудно жить под контролем, но я постараюсь вам не очень мешать.

Салли, любившая почти всех, уже восхищалась своей товаркой; и ответила с искренней радостью:

— Я очень довольна, что вы здесь. Ничуть вы не мешаете.

— Вроде бы вы не кривите душой.

— Конечно, нет! Вы мне расскажете про эти свои дела?

— Они неинтересные.

— А как же сокровища магараджи или секретные соглашения?

— Ну, что вы! Слежка всякая, разводы. Я-то вообще не слежу, я распоряжаюсь.

— Как вы достигли таких высот?

— По знакомству. Отец служил в Скотланд-Ярде, ушел в отставку, завел агентство. Я у него работала. Дела шли очень хорошо. Потом стала младшим партнером, потом он уехал на остров Гернси, занялся помидорами, а дело оставил мне. Целая цепь счастливых обстоятельств. Вроде Золушки.

— Зачем же вы взялись за такую работу? Ну, со мной. Это же просто слежка.

— Все Джерри Николз. Хотел как лучше. Он прав. Мои девицы хорошо работают, но темнота, темнота, не о чем поговорить. Со мною вам не будет скучно в долгий зимний вечер.

— Конечно! А часто бывают такие завещания?

— Не могу сказать. Я — не встречала. Вообще-то эта лига — просто свинья. Надеются, что вы проштрафитесь.

— Как хорошо, что вы на моей стороне!

Дафна Долби мгновенно поджалась. Видимо, эти слова ее огорчили.

— На вашей стороне?

— О, простите!

— Я вам сочувствую, это да, — смягчилась прекрасная сыщица. — Желаю вам жизни, свободы и права на счастье. Но сыщик — как футбольный судья. Может быть, он спит и видит, чтобы розовые футболки всыпали зеленым в лиловую полосочку, но никогда не разрешит этим чувствам влиять на свои решения. Так и я. Служба для меня — как… ну, как служение.

— Понимаю. Полная честность.

— Вот именно. Болею я за вас, но если закурите — выдам. Долг прежде всего.

— Спасибо, что предупредили.

— Не за что. Что это у вас?

— Новое платье. Иду в ресторан, в «Баррибо».

— Ого, как взлетели! Правильно. Развлекайтесь, пока можете. Я перекушу в конторе. Если жених в кафе не поведет, но это вряд ли. Он бедный. Да еще очень любит бега, как его покойный отец. Если хотите, могу подбросить. Я на машине.

— Спасибо, забегу в пансион.

— Ладно, бегите. Только не курите, буду нюхать.

— Нюхать?

— Пригодится. Скажу: «Дыхните».

— А вы дотошная!

— На том стоим, — отвечала Дафна Долби.

Первым делом прекрасная сыщица поехала не в свое агентство, а на Мерфи-мьюз, в самый захудалый угол Челси, населенный подозрительными людьми. Вероятно, у некоторых мы обнаружили бы золотое сердце, но большинство, в самом лучшем случае, еще не состояло под надзором полиции. Одним из этих счастливцев был жених Дафны, Джеклин Уорнер. Жил он здесь месяца два и предполагал жить дальше, пока сборщик квартирной платы согласен принимать вместо денег очарование манер и хорошо подвешенный язык.

Дафна не постучалась в обшарпанную дверь квартиры 5, Джек этого не любил. Вложив пальцы в рот, она издала пронзительный свист. Появился жених — без пиджака, но с бокалом.

— А, Дафф! — воскликнул он. — Слава Богу, ты пришла. Те, кто знал обоих баронетов, часто спорили, кто из них хуже, шестой или седьмой. Говоря строго, они друг друга стоили; но была и разница — шестой обводил людей вокруг пальца, нахраписто хлопая их по спине, седьмой — глядя на них жалобным, невинным взглядом.

— Дафф, — сказал он тем дрожащим голосом, который особенно хорош с женщинами, — я в ужасном положении.

— Опять?

Дафна прямо взглянула на него своими ясными глазами. Иллюзий у нее не было. Она хотела стать леди Уорнер и прекрасно знала, что он женится на ней из-за денег. Теперь она ждала того неотвратимого мига, когда получит право поделиться этими деньгами с ним.

— Я не виноват, — сказал сэр Джеклин. — Лошадь была абсолютно верная, но, понимаешь…

— Сколько тебе?

— Десять фунтов.

— Всего?

— Вообще-то двадцать.

— Что ж, это я потяну.

— Спасибо!

— Только замечу, что после Кемтон-парка ты обещал больше не играть.

— Да-да! Но абсолютно верная лошадь…

— Ладно. А теперь скажи, как тот ворон…

— Ворон? Какой еще ворон? Ах, этот! Ха-ха! Давно не слыхал этих стихов. Помню, отец в детстве выпьет и заставляет их читать. «Каркнул ворон: «Ни-ко-гда»…

— Вот смеху-то было!

— Ну-ну, старушка. Лучше скажи, что нового?

— Мой адрес, к примеру. Фаунтин-корт, За. Запиши. Рядом с Парк-лейн.

— Ты шутишь?

— Ничуть.

— Ты получила наследство?

— Нет, не. я. Я живу при богатой наследнице. Вроде бы вы знакомы, я вас когда-то видела в театре. Посмотри в книжке на Ф. Салли Фитч.

— Салли Фитч? О, Господи!

— Ты хорошо ее знаешь?

— Да, неплохо. Ее отец — викарий у нас в Вустершире, я с ним занимался. Хотел, знаешь, пойти по дипломатической линии. Нет, это поразительно! Кто же ей оставил деньги? Богатая наследница…

— Это гипербола. Но вообще-то не кот начхал. Двадцать пять тысяч и квартира. Я там живу.

— При чем тут ты?

— Наняли.

— Не понимаю.

— И незачем.

— Нет, при чем тут ты?

— Есть условия, и я слежу, как она их выполняет.

— Какие?

— Неважно. Не твое дело. Ладно, я пошла. Раздам поручения в конторе, а то меня долго не будет.

Джеклин остался один в большой задумчивости. Сперва он решил было ехать к Салли в пансион и сделать предложение — все ж старая любовь не ржавеет. Ах, как он удивится, когда в его объятиях она скажет ему, что совсем не надо жить на хлебе, сыре и любви! Он наслаждался этими мыслями, когда услышал стук в дверь.

Пришлось переждать. Ни сборщик налогов, ни портной его не удовлетворяли — все он, враждебный мир! Да, пришлось переждать. И за это время ему пришло в голову, что письмо не хуже, зато гораздо осмотрительней. Наполнив бокал, он сел к столу.

Письмо получилось на славу, оно просто сверкало страстью.

Платье тоже не подкачало, казалось бы — все в порядке, но Салли боялась, что в ресторане она сама сверкать не будет. Ночью ей не спалось, она беспокоилась из-за предстоящего визита, и теперь иногда позевывала. Джо очень приветливый человек, но и приветливые люди могут обидеться, если дама зевает.

Надеясь на лучшее, она направилась к двери и обнаружила за ней Мейбл, которой не терпелось узнать, в чем дело.

— Салли! — воскликнула она. — Хорошо, что я тебя перехватила. Была ты в конторе?

— Была.

— Что случилось? Какие новости? Хорошие?

— Очень.

Мейбл слушала как завороженная, хотя из романов Рози М. Бэнкс и Лейлы Дж. Йорк знала, что бедная девушка непременно получит наследство. Цифра ее немного разочаровала.

— Двадцать пять тысяч!

— И квартира.

— Где?

— На Фаунтин-корт. Рядом с Парк-лейн.

— Вот здорово!

— Да, она очень хорошая.

— Ты уже посмотрела?

— Только что оттуда.

— Покажи мне! Давай съездим, а?

— Сейчас не могу.

— Можешь, я только взгляну. Это пять минут.

Минут понадобилось больше. Квартира За просто очаровала Мейбл. Она бегала и взвизгивала, а Салли тем временем села в глубокое кресло и прикрыла глаза.

Открыв их, она вскричала:

— О, Господи! Два часа!

Мейбл, нежившаяся на кушетке, удовлетворенно кивнула, заметив:

— Да, ты хорошо выспалась.

— Что ж ты меня не разбудила?

— А зачем? Ты устала, столько волнений. Самое лучшее дело — поспать.