Под маской, или Женская сила - Луиза Мэй Олкотт

сих пор не удалось нарушить ни одной женщине. Я рассказала свою историю, и мне поверили, хотя я имела дерзость упомянуть, что мне всего девятнадцать, применила шотландский выговор и как бы невзначай обронила, что Сидней хотел на мне жениться. Мсье знает С. и определенно что-то заподозрил. Придется за ним следить.

В тот первый вечер мне было очень одиноко. Нечто в атмосфере этого счастливого семейства заставило меня желать себе иной доли и иной сути. Пытаясь поднять упавший дух, я думала о временах, когда и сама была прелестна и молода, добродетельна и весела. Зеркало явило мне измотанную тридцатилетнюю женщину, ибо я уже отколола фальшивые локоны и стерла грим – словом, лицо мое лишилось маски. О, сколь мне противны сантименты! Я выпила за твое здоровье из подаренной тобою фляжки, легла спать, и мне приснилось, будто я играю леди Тартюф[17].

Adieu, и до очередной порции новостей».

Эдвард сделал паузу; все молчали, и он, взяв новое письмо, начал читать:

«Милая подруга!

Все идет отлично. Я приступила к исполнению плана: раскусив каждого из членов семьи, опробовала свои чары. С утра пораньше я наведалась в Холл. Он произвел на меня благоприятнейшее впечатление, и я предприняла первый шаг на пути к тому, чтобы сделаться его хозяйкой. Шаг этот состоял в том, чтобы возбудить интерес к себе и сыграть на гордости хозяина. Для него Холл – вроде божества; я расхвалила дом и парк, заодно отпустив, как бы невзначай, пару комплиментов и самому хозяину. Младший брат обожает лошадей; я рискнула жизнью, чтобы обласкать его жеребца, и это сработало. Юная барышня питает романтическую страсть к цветам. Я собрала букет и вручила ей с сентиментальными заверениями – и вот она в моей власти. Прекрасная Ледышка чтит свою почившую матушку. Я застыла в немом восторге перед матушкиным портретом – и Ледышка начала оттаивать. Мсье привык, чтобы ему поклонялись. Я не обращаю на него внимания, и он, в полном соответствии с извращенностью человеческой природы, начал обращать внимание на меня. Он любит музыку; я запела, но остановилась, когда он услышал достаточно, чтобы пожелать услышать больше. Ему нравится, когда его развлекают (свойство вялых натур); я продемонстрировала искусство декламирования, но при появлении Мсье отказалась довести рассказ до кульминации. Короче, я не давала ему ни минуты покоя – и вот он начал пробуждаться. Младший брат мне мешал; я влюбила его в себя, и он отослан из дома. Бедный мальчик довольно мил; будь он наследником титула, я бы вышла за него».

– Благодарю за честь, – процедил Эдвард, оторвавшись от чтения письма.

Джеральд сидел неподвижно, как статуя – зубы стиснуты, глаза сверкают, брови сдвинуты в одну линию, – и ждал финала.

– «Сгорая от страсти, юноша едва не убил родного брата. Впрочем, я сумела обернуть этот инцидент в свою пользу и околдовала Мсье, сыграв роль сиделки. Тут вмешалась Вашти[18] (она же Ледышка). Тогда я изобразила оскорбленную добродетель и начала тщательно скрываться от Мсье, зная, что он будет скучать по мне. Далее я заинтриговала его, попросив доставить письмо к С. туда, где С. не было заведомо, и еще целым рядом невинных сцен окончательно завоевала этого гордеца. Параллельно я завела дружбу с сэром Дж., очаровывала его втайне от остальных и покорила поистине дочерними привязанностью и преданностью. Это достойнейший пожилой джентльмен, простодушный как дитя, ясный как день и щедрый как принц. Если удастся завоевать его, я буду счастливой женщиной, и тебе, дорогая, перепадет от моего богатства, так что пожелай мне удачи».

– А вот и третье письмо; его содержание станет полным сюрпризом, – сказал Эдвард.

«Гортензия!

Я осуществила давно задуманное, и помог этому случай. Тебе известно, что мой отец – легкомысленный красавец – вторым браком женился на аристократке. Я встречалась с леди Г-д всего однажды, ведь меня предусмотрительно удалили от семьи. Обнаружив, что добрый сэр Дж. помнит леди Г-д еще девочкой, и будучи уверена, что он не знает о смерти ее маленькой дочки, я набралась дерзости заявить, что я и есть эта самая дочка, после чего поведала жалостную историю своего детства. Эффект был прямо-таки волшебный: сэр Дж. передал мои слова Мсье, и оба прониклись поистине рыцарским участием к дочери леди Г-д, даром что прежде смотрели на меня сверху вниз, втайне презирая мои бедность и низкое происхождение. Милый простодушный джентльмен испытал ко мне неподдельное сострадание и не стал наводить справки; этого я не забуду и отплачу ему, если смогу. Что касается Мсье, ему явно требовался толчок, коим послужил вечер живых картин. Я оказалась в своей стихии, и план мой вполне удался. Еще должна рассказать тебе об одном эпизоде: я совершила недостойный поступок и едва не была разоблачена. Я не пошла на ужин после представления, ибо мотылек непременно вернулся бы порхать вокруг свечи, мне же было нужно, чтобы это порханье он производил не прилюдно, ведь ревность Вашти выходит из-под контроля. Итак, через открытую дверь мужской гримерной я быстрым и зорким глазом заметила конверт, белевший в ворохе костюмов. Когда я узнала почерк С., меня охватила паника. Этого я все время и боялась, но взяла себя в руки и, уповая на удачу, вскрыла письмо. Тебе известно мое уменье подражать любому почерку. Когда я прочла историю своей аферы с С., изложенную правдиво, и поняла, что С. наводил справки и знает о моей прежней жизни, я пришла в бешенство. Быть так близко к успеху и потерпеть фиаско – как это ужасно! Что мне оставалось, если не поставить на карту абсолютно все? Конверт я вскрывала посредством нагретого ножа, так что он был в полном порядке; я черкнула несколько строк размашистым почерком С., писавшего как бы впопыхах из Бадена – на случай, если Мсье вздумает отвечать ему, решила я, ответ не найдет адресата, ведь С., судя по всему, находится в Лондоне. Это письмо я вложила в конверт, а конверт – в карман сюртука, из которого, вероятно, выпало настоящее письмо. Я уже радовалась, что мне удалось избежать опасности, когда заметила в дверях личную горничную Вашти по имени Дин. Эта женщина определенно видела письмо в моей руке и заподозрила неладное. Я притворилась, будто не догадываюсь о ее присутствии, и отныне буду крайне осторожна, ибо Дин следит за каждым моим шагом. Вечер завершился еще одной, сугубо интимной живой картиной, в которой были задействованы только двое актеров – я и Мсье. Предупреждая возможные подозрения,