Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл

кузен». В записке было указано место встречи, название которого я уж позабыла, но память Пьера запечатлела его прочно.

Запомнив содержание записки, мальчик вернул ее на место, обернул мхом и аккуратно обвязал бечевкой. Получив от него букет, Виржини густо покраснела и принялась его нюхать. Тело ее охватила дрожь, но при Пьере она не развязывала букет, хоть он и говорил, что надо поставить цветы в воду: сразу оживут. Стоило ему лишь на мгновение отвернуться, девушка развязала бечевку и спрятала записку в лиф платья.

Теперь Пьеру не терпелось рассказать обо всем кузену, но мать слишком в нем нуждалась из-за болезни Канн и то и дело нагружала работой по дому. Он весь извелся от нетерпения. Когда же наконец они встретились и Пьер поведал обо всем, что случилось утром, в точности пересказав содержание записки, Морен стал мрачнее тучи и потребовал еще раз пересказать содержание записки, даже попытался его записать, но то ли был не слишком силен в грамоте, то ли его пальцы сильно дрожали, но вышло это не сразу. Когда он кое-как с этим справился, повисло тягостное молчание, и Пьер, ожидавший вспышки гнева, был весьма этим обеспокоен, даже попытался как-то вывести кузена из ступора, но когда тот заговорил, его слова были совершенно не связаны ни с запиской, ни вообще с происходившим.

Пьер испугался, что кузен лишился рассудка, когда услышал: «У тетки Бабет закончился кофе». – «Разве?» – удивился мальчик. «Да-да, я сам слышал, как она об этом говорила. Передай ей, что один мой приятель недавно открыл магазин на рю Сен-Антуан, и если она подойдет туда через час, то я куплю ей меру отличного кофе, да и друга своего заодно подбодрю. Его зовут Антуан Мейер. Дом сто пятьдесят под вывеской с изображением колпака свободы»[14]. – «Я мог бы пойти с тобой. Мне легче нести несколько фунтов кофе, чем матери», – искренне предложил Пьер.

Мне он сказал, что никогда не забудет выражения лица кузена, когда тот обернулся, приказал ему убираться прочь и передать сообщение матери. Мальчик со всех ног бросился домой, однако его слова удивили мадам Бабет: «Откуда он мог узнать, что у меня закончился кофе? Это действительно так, но я истратила последнюю горсть сегодня утром, так откуда же ему об этом известно?» – «Не могу сказать. – К Пьеру вернулось его привычное самообладание. – Только вот что я скажу: он был очень сердит, и если ты не появишься в назначенное время у этого Антуана Мейера, тебе может не поздоровиться». – «Что ж, хорошо. С его стороны было весьма любезно предложить купить для меня кофе».

Пьер поспешил выпроводить мать из дому, поскольку подозревал, что за предложением кузена что-то скрывается. К тому же мальчик был уверен, что когда кузен расскажет тетке о своих намерениях, ему уговорами или хитростью удастся вытянуть из нее правду, однако он ошибся. Мадам Бабет вернулась домой мрачная и подавленная, зато с мешочком отличного кофе в руках. Позже Пьер узнал, для чего Морен хотел встретиться с его матерью. С помощью обещаний и угроз он вынудил ее назвать настоящее имя мадемуазель Канн, благодаря которому и вычислил личность «преданного кузена». Впрочем, тетке он об этом не сказал, а та даже не подозревала о ревности племянника к нормандскому фермеру, равно как и о том, кто скрывался под этой личиной.

Впрочем, мадам Бабет не сразу решилась сообщить племяннику нужные сведения. Он встретил ее в таком мрачном расположении духа, что она поняла: его намерение разузнать все о мадемуазель Канн не сулит девушке ничего хорошего. И все же Морен решил открыться тетке и сообщил то, о чем она и так уже давно догадалась, а именно – о своей любви к мадемуазель Канн и желании на ней жениться. Отец накопил немало богатств, и часть их, как партнеру, принадлежит ему, а в будущем он и вовсе унаследует все состояние. Морен пообещал также обеспечить тетке щедрое содержание, если посодействует ему в женитьбе.

Но мадам Бабет слишком долго жила на свете, чтобы верить на слово, и тогда Морен перешел от обещаний к угрозам, заявив тетке, что она может убираться из дворницкой и искать себе работу в другом месте. Та по-прежнему хранила молчание, и племянник пришел в неописуемую ярость, пообещав заявить в директорию[15], что она укрывает у себя аристократку, ибо он уже понял, кто девушка на самом деле, хотя до сих пор не знал ее настоящего имени. И когда к ней в дворницкую нагрянут представители власти, он посмотрит, как ей это понравится, уж они-то умеют выведывать тайны. В ответ на это мадам Бабет напомнила племяннику, что своим поступком он подвергнет опасности девушку, в которую, по его собственному признанию, влюблен.

За бурным проявлением страсти последовало угрюмое молчание, а потом Морен сказал тетке, чтобы не беспокоилась об этом. Наконец он до такой степени измучил мадам Бабет, что та, опасаясь и за себя, и за него, выложила ему все: что мадемуазель Канн – это Виржини де Креки, дочь графа. Кто такой этот граф? Младший брат маркиза де Креки. Где сейчас маркиз? Давно умер, оставив после себя вдову и ребенка. Сына? Этот вопрос Морен задал с огромным любопытством. Да, сына. И где же он? Господи, да откуда ж она знает! Мадам немного осмелела, когда разговор, касавшийся единственной представительницы семьи де Креки, которая была ей небезразлична, свернул в другое русло, однако после пары рюмок, наполненных из бутылки Антуана Мейера, у мадам Бабет развязался язык, и она наболтала о семье де Креки много такого, о чем впоследствии пожалела.

Действие бренди длилось совсем недолго, и мадам воротилась домой, как я уже сказала, угрюмой и подавленной, с ощущением неминуемого несчастья. Она не только не ответила на расспросы Пьера, но и отвесила ему подзатыльник, к чему избалованный мальчишка совершенно не привык. Вспышка гнева кузена и его внезапное нежелание откровенничать, а также непривычная раздражительность и придирчивость матери заставили его искать утешения у Виржини, чья доброта и мягкость буквально очаровали мальчика. Он даже хотел рассказать ей, как следил за ней на протяжении последних нескольких дней и по чьей указке, но очень боялся Морена, который непременно отомстил бы ему за предательство.

В половине девятого вечера того же дня Пьер заметил, что Виржини начала собирать свои скромные пожитки. Она была в своей каморке, но он сидел так, что мог видеть ее через застекленную дверь. Его мать дремала в большом мягком кресле, и Виржини