Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

Воскресными вечерами Темпл обычно затихает. Почти все квартиры стоят пустые. Видные юристы дают званые обеды в своих особняках в Белгрэвии или Тайберне; интересные молодые адвокаты, приглашенные на эти обеды, кадят фимиамы превосходному кларету мистера Манти или очаровательным дочкам судьи Горностэя; не удостоившиеся приглашения экономно обедают в клубе жарким и полупинтой вина, угощая друг друга и прочих обедающих шутками, собранными на выездных сессиях, и юридическими остротами. Мало кто сидит дома — разве что бедный мистер Кокл — он хворает, и уборщица варит ему кашку; или мистер Тудл, флейтист-любитель, — вон он выводит грустную мелодию в своей квартирке на третьем этаже; или юный Тайгер, — из его окна валят клубы сигарного дыма, а у дверей громоздятся блюда под крышками с вензелем ресторации Дика или таверны "Петух". Но полно! Вот что значит дать волю фантазии. Ведь сейчас каникулы, и в квартирах Темпла нет решительно никого, кроме Пенденниса.

Вполне возможно, что именно одиночество выгнало Пена в сад: прежде он там не бывал и лишь мимоходом поглядывал сквозь решетку на цветочные клумбы и на кучки довольных горожан, бродящих по газонам и по широким, посыпанным гравием дорожкам у реки; а в этот вечер, как уже было сказано, на обратном пути из соседней таверны, где обедал совсем один, он решил пройтись по саду, подышать прохладным вечерним воздухом и полюбоваться сверкающей Темзой. Побродив там короткое время, поглазев на мирные, ублаготворенные группы гуляющих, он наскучил этим занятием, вошел в одну из беседок, что стоят по обе стороны главной дорожки, и скромно там уселся. О чем он думал? Вечер был упоительно ясный и тихий; на небе ни облачка; трубы за рекой не дымили; пристани и склады, розовые от солнца, казались такими чистенькими, словно тоже умылись ради праздника. Вверх и вниз по реке быстро скользили пароходы, полные воскресных пассажиров. Колокола бесчисленных церквей звонили к вечерней молитве, — может быть, Пен вспоминал такие же вот воскресные вечера своего детства, когда он, обняв мать за талию, ходил с ней по террасе перед окнами родного дома. Заходящее солнце золотит маленькую Говорку так же, как широкую Темзу, и медленно опускается за Клеверингские вязы и колокольню знакомой церкви… От этих ли мыслей или только от солнца щеки молодого человека покрылись румянцем? Он побарабанил пальцами по скамье в такт колокольному перезвону; смахнул платком пыль со своих начищенных башмаков, потом разом поднялся, топнул ногою, сказал: "Нет, черт возьми, пойду домой". И, приняв такое решение, которому, видимо, предшествовала внутренняя борьба, вышел из беседки.

Он чуть не сбил с ног двух малюток: крошечные, ему по колено, они трусили по дорожке, отбрасывая к востоку длинные синие тени.

Одна вскрикнула "ой!", другая засмеялась и хитро протянула: "Мистер Пен-деннис!" И Артур узнал в них своих маленьких вчерашних приятельниц Эмилию-Энн и Бетси-Джейн. Он покраснел еще гуще и, схватив ту, которую чуть не сшиб, подбросил ее в воздух и поцеловал; а Эмилия-Энн, испуганная столь внезапным нападением, заревела во весь голос.

На ее плач мгновенно явились две женщины в чистых воротничках и новых лентах, а именно: миссис Болтон в ярко-красной шотландской шали поверх черного шелкового платья и мисс Фанни Болтон, в желтом шарфе, муслиновом с мушками платьице и с зонтиком — прямо-таки светская барышня. Фанни не сказала ни слова, только поздоровалась с ним взглядом, и глаза ее засияли как… как ярко освещенные окна типографии. Зато миссис Болтон, побранив и успокоив Эмилию-Энн, сказала:

— Господи помилуй, сэр, ну не чудно-ли, что мы вас тут встретили? Надеюсь, вы в добром здоровье, сэр… Верно, Фанни, как чудно, что мы встретили мистера Пенденниса?

Милые дамы, вы, кажется, смеетесь? А почему? Разве не приходилось вам, когда в загородном доме гостил молодой Крез, по случайному совпадению прогуливаться в саду с вашей Фанни? Разве не случалось вам с вашей Фанни слушать в Брайтоне военный оркестр, как раз когда с мола подходили, звеня шпорами, молодой де Мундир и капитан Эполет? И не доводилось ли вам с вашей ненаглядной Фанни навещать старую вдову Астм в ее домике за выгоном, когда к ней только что заглянул молодой священник с брошюркой на потребу ревматикам? Вы что же, думаете, что странные совпадения бывают только в господском доме, а в сторожке их и быть не может?

Ну да, это и было совпадение, и ничего более. Просто накануне, в ответ на вопрос миссис Болтон, мистер Пенденнис упомянул, что некоторые дворы в Темпле мрачные, но есть там и очень веселые, приятные уголки — в особенности те дома, что смотрят на реку или в сад, а в саду очень хорошо гулять воскресными вечерами, там бывает много народу… и тут-то по чистой случайности все наши знакомые и встретились, точь-в-точь как бывает в светской жизни. Очень просто, натурально и безобидно.

Пен принял вид степенный, напыщенный, фатоватый. Он был разряжен как никогда. Белые нанковые панталоны и белая шляпа, пестрый шейный платок, светлый жилет, золотые цепочки и запонки — принц крови, да и только! А как этот наряд ему к лицу, думал кто-то. И сам-то он красавец писаный. Ну, а уж когда покраснеет — никто, никто с ним не сравнится… Накануне он так поразил воображение малышек, что после его ухода они стали в него играть. Эмилия-Энн, заложив пухлые пальчики в проймы передника — как Пен в проймы жилета, — объявила: "Бетси-Джейн, я буду мистер Пенденнис". Фанни смеялась до слез и чуть не задушила сестренку поцелуями. А сейчас, когда Артур поцеловал малышку, как это ее порадовало!

У Артура лицо пылало, Фанни же, напротив, выглядела бледной, усталой. Артур это заметил и заботливо осведомился, почему у нее такой утомленный вид.

— Я всю ночь не спала, — отвечала Фанни и слегка порозовела.

— Я сама погасила у ней свечку и строго-настрого велела ей закрыть книгу и спать, — вмешалась любящая мамаша.

— Так вы читали? — Пена это позабавило. — И какая же книга так вас увлекла?

— Ох, до того интересная! — сказала Фанни.

— А как называется?

— "Уолтер Лорэн", — выдохнула Фанни. — Какая противная эта Наира… Неара… не знаю, как ее произносить. А Леонора — прелесть. И Уолтер, он такой милый!

Каким образом разыскала Фанни роман "Уолтер Лорэн" и узнала, что он написан Пеном? Эта девчушка запомнила все, что говорил накануне мистер Пенденнис, а ведь он намекнул, что пишет в газетах и в книгах. Какие же это книги? Сгорая от любопытства, она уже хотела было подластиться к Баузу, который со вчерашнего дня был у нее в немилости, но потом решила сперва обратиться к Костигану. Подавая ему обед и прибирая убогую комнату, она улещала его словами и улыбками. Ему, верно, надобно починить белье? (В комоде у капитана и правда хранились весьма любопытные изделия из льна и хлопка.) Она зачинит ему рубашки, все до одной. Вон какие страшные дырки — какие смешные! Сквозь одну из них она, лукаво смеясь, поглядела на старого воина. Нарисовать бы ее так — очень смешная получилась бы картинка. Потом она проворно убрала со стола посуду, бегая по комнате грациозно, как танцовщицы в театре; подтанцевав к буфету, достала бутылку виски, смешала капитану стакан грога и заявила, что отопьет немножко — одну каплю; и пусть капитан споет ей какую-нибудь свою песню, они такие красивые, ей хочется их выучить. А когда Костиган спел ей густым, дрожащим басом одну из ирландских мелодий, воображая, что это он покорил сердце маленькой сирены, она ловко ввернула вопрос насчет Артура Ленденниса и его книги; услышав же ответ — все, что ей было нужно, — бросила Костигана у фортепьяно, не дав ему начать вторую песню, поднос с посудой забыла в прихожей, рубашки — на стуле и побежала вниз, все быстрее и быстрее с каждой ступенькой.

Капитан Костиган, по его словам, не был причастен к литературе и еще не удосужился прочитать изящное сочинение своего молодого друга, хоть и собирался при первом удобном случае приобрести его в собственность. Но заглавие Пенова романа он знал, и вот почему: господа Финьюкейн, Блодьер и другие завсегдатаи Черной Кухни, в своих разговорах о мистере Пенденнисе (далеко не всегда дружеских — Блодьер, например, называл его не иначе, как "этот хлыщ", Хулан удивлялся, почему Дулан его до сих пор держит, и прочее) окрестили нашего героя "Уолтер Лорэн", — а значит, капитан мог сообщить Фанни нужные ей сведения.

— Вот она и побежала спрашивать его в библиотеке, — говорила между тем миссис Болтон. — Сколько библиотек обегала — где нету, где на руках. А в одной библиотеке книжка была, да не давали, пока не оставишь фунт стерлингов, а у ней с собой только мелочь. Прибежала домой, плачет — было дело, Фанни? — ну, я и дала ей фунт.

— Ой, я так боялась, что без меня кто-нибудь его возьмет, — подхватила Фанни, совсем разрумянившись и блестя глазами. — Ой, а потом стала читать, и мне так нравится, так нравится…