Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

В такси мы разговаривали мало. Я слишком углубился в свои мысли, мне было не до разговоров, а Уайт, очевидно, был занят своими. Но когда мы устроились в пустом купе и поезд тронулся, он обрел дар речи. Я прихватил с собой книгу, чтобы отгородиться, и тут же притворился, будто читаю, но он опрокинул мой защитный барьер.

— Интересная книжица, мистер Бернс?

— Весьма.

— А жизнь-то, она позанимательнее книг.

Я никак не откликнулся на это глубокое наблюдение, что его ничуть не обескуражило.

— Мистер Бернс, — окликнул он после нескольких минут молчания.

— Да?

— Давайте-ка побеседуем. Эти поездки такие скучные.

И опять я расслышал странный подтекст в его тоне. Подняв глаза, я встретил его взгляд. Смотрел он на меня тоже очень странно. В его блестящих карих глазах было что-то, от чего мне стало не по себе. Он не просто так навязывал мне беседу.

— Я могу заинтересовать вас куда больше, чем книга, даже если это самый сногшибательный бестселлер.

— О!

Он закурил сигарету.

— Вы ведь не хотели, чтобы я с вами ехал?

— Зачем ехать вдвоем? — безразлично бросил я. — И всё же, возможно, и правда, две головы лучше, чем одна. Что вы предполагаете делать, когда приедете в Лондон?

Наклонившись, Уайт постукал меня по колену.

— Прилипнуть к вам, как ярлык к бутылке. Вот что я предполагаю.

Мне было трудно встречать его взгляд. Плод нечистой совести!

— Хочу выяснить, какой адрес вы дали Форду утром на конюшенном дворе.

Любопытно, насколько буквальными оказываются фигуральные выражения. Я читал рассказы, в которых сердце какого-нибудь изумленного персонажа выпрыгивало у него из груди. На минутку мне показалось, будто и мое выпрыгнуло. Во всяком случае, иллюзия была очень явственна, а на том месте, где полагалось быть сердцу, определенно чувствовалась пустота. Ни за какую награду я не сумел бы вымолвить ни слова. Я даже дышать не мог. Внезапность удара парализовала меня.

Однако Уайт явно был готов продолжать беседу и без моего участия.

— Наверное, вы и не подозревали, что я прячусь рядышком, а то не стали бы с ним говорить. Так вот, я слышал каждое слово. Вот тебе деньги, — сказали вы. Значит, он их берет и чешет в Лондон. Потом идет по адресу вот на этой карточке. А уж там ваш дружок Смит присмотрит за ним. Наверное, что-то говорили и до того, но я малость припоздал. Но всё что надо, я слышал. Кроме адреса. Вот его-то я и намерен разузнать, когда мы приедем в Лондон.

Устрашающую информацию он выложил звучным и ласковым голосом, словно что-то вполне обыденное. Мне показалось, что всему — конец. Я, считай, уже арестован. Каким же я был дураком, что обсуждал такие дела на конюшенном дворе! Мог бы и сообразить, что в школе пустынных мест не бывает.

— Должен признаться, меня покоробило, когда я вас услышал, — продолжал Уайт. — У меня нет, конечно, наивной веры в человека, но мне все-таки и в голову не приходило, что вы можете играть в такую игру. Что только доказывает, — философски добавил он, — что когда дело доходит до Золотца, подозревать нужно всех.

Поезд погромыхивал на рельсах. Я пытался привести свой ум в рабочее состояние, изобрести хоть что-то, но ничего не получалось. Я понимал одно — меня загнали в самый глухой угол. Больше никаких мыслей на ум не приходило.

— Насчет вас, — возобновил он свой монолог, — я строил разные догадки. Никак не мог вычислить, кто вы. Сначала, конечно, я решил, вы работаете заодно с Баком. Потом, после сегодняшних происшествий, увидел, — нет, только не с Баком. А теперь, наконец, вычислил, что к чему. Вы — ни с кем. Так сказать, в одиночку. Даже поспорил бы, что это ваше первое дельце. Углядели шанс огрести денег, грабануть старика Форда и решили — а, пожалуй, это выгоднее, чем дураков учить. Что ж, не спорю.

И, наклонившись, он снова постукал меня по колену. В действии этом было что-то неописуемо противное. Как человек с опытом, могу утверждать: арест — не подарок, но когда тебя арестовывает сыщик с отеческими манерами, это уж черт знает что.

— Послушайте, — продолжил он, — мы должны объединиться.

Мне тут же припомнились точно такие же слова, сказанные Баком МакГиннисом. Я рывком сел и вытаращился на Уайта.

— Мы составим отличнейшую команду, — продолжал он все тем же воркующим тоном. — А поделимся пятьдесят на пятьдесят, честнее не бывает. У вас — мальчишка, у меня — вы. Мне не захватить его без вашей помощи, но и вам не удрать с ним, если не поделитесь со мной. Так что, тупик. Единственный выход — играть пополам. Договорились?

Выбирая сигарету и зажигая спичку, он лучился добрыми улыбками, глядя на мое изумление. Потом, удовлетворенно выпустив облачко дыма, скрестил ноги и откинулся на спинку сиденья.

— Когда я говорил вам, сынок, что я человек Пинкертона, я несколько исказил жестокую правду жизни. Но вы застигли меня, когда я палил из револьвера, нужно же было как-то выкрутиться. — Выпустив кольцо дыма, он мечтательно наблюдал, как оно тает на сквозняке из вентилятора. А потом сказал:

— Я — Сэм Фишер.

При столкновении двух эмоций более слабая отступает в сторонку. Мое удивление потонуло в облегчении. Если б я был волен изумляться, то сообщение моего спутника, несомненно, изумило бы меня. Но у меня не хватило на это сил. Я так обрадовался, что Уайт не сыщик, что мне было все равно, кто он на самом деле.

— Такая уж у меня привычка, — изливался Уайт. — Я не занимаюсь мелочами, даю другим разгребать грязную работу и вступаю в игру, когда путь расчищен. Избавляет от массы хлопот и расходов. Я не разъезжаю с шайкой головорезов вроде этого тупоумного осла. Какой от них толк? Спотыкаются друг о друга, и всё. Возьмем того же Бака. Где он? Потерпел провал и вышел из игры. А вот я…

И он самодовольно улыбнулся. Его поведение раздражало меня. Я не хотел, чтобы меня считали смиренным орудием всякие наглые негодяи.

— Ну, что вы!

Он в легком удивлении воззрился на меня.

— Я, сынок, еду с вами и заберу свою долю как джентльмен.

— Вот как?

— А что? Есть возражения?

Он смотрел на меня с ласковой укоризной, будто старый дядюшка, урезонивающий упрямого племянника.

— Молодой человек, надеюсь, вы не думаете, что сумеете меня обставить? Я иду шаг в шаг с вами. Ну-ка, послушаем, что вас беспокоит. Обсудим всё спокойно.

— Если не возражаете, — ответил я, — не стоит. Я не желаю разговаривать с вами, мистер Фишер. Вы мне не нравитесь. Не нравится ваш способ зарабатывать себе на жизнь. МакГиннис, конечно, достаточно плох, но он хотя бы откровенный гангстер. А для вас извинений нет.

— Что-то мы очень добродетельны! — вкрадчиво заметил Сэм.

Я промолчал.

— А может, просто завидуете? Нет, это уж чересчур!

— Вы что, вообразили хоть на минутку, что я делаю это ради денег?

— Именно такое впечатление у меня сложилось. Я ошибся? Похищаете богатых сынков ради здоровья?

— Я обещал, что верну этого мальчика его матери. Вот почему я дал ему денег на поездку. И вот почему мой слуга должен был отвезти его… туда, где его ждет миссис Форд.

Сэм ничего не сказал, но его брови выразили всё за него: «Неужели, дорогой сэр?» На такую очевидную издевку я промолчать не мог.

— Это чистая правда! — взорвался я

Он пожал плечами, как бы говоря: «Ну, как желаете. Сменим тему».

— Вы говорите «должен был отвезти». Что же, поменялись планы?

— Да. Теперь я хочу отвезти его обратно в школу.

Он рассмеялся сочно и раскатисто. Его двойной подбородок уютно колыхался.

— Нет, так не годится, — твердил он, мотая головой с добродушным упреком. — Так не годится.

— Вы что, не верите мне?

— Если по честному, не верю.

— Ну и ладно. — И я опять уткнулся в книгу.

— Если вы решили обдурить меня, — хихикнул он, — то одумайтесь. Прям так и вижу, как вы везете Золотце в школу!

— Погодите и увидите.

— Интересно, какой адресок вы ему дали? — размышлял он. — Ладно, скоро выяснится.

Он погрузился в молчание. Постукивая на стыках, бежал поезд. Скоро и Лондон.

— Договоренность о равных долях, — проговорил Сэм, нарушая долгое молчание, — действует, конечно, только в том случае, если вы бросите эту глупую игру. Позвольте высказаться прямо. Либо мы партнеры, либо конкуренты. Решать вам. Если проявите благоразумие и сообщите мне адрес, то я даю слово…

— Ой, ваше слово! — презрительно фыркнул я.

— У нас строгий кодекс, — с непоколебимым добродушием отозвался Сэм. — Я-то не обману. Если же вы считаете, что управитесь без моей помощи, мой печальный долг — забрать мальчишку и деньги в одиночку. Я должен знать, что вы предпочитаете войну союзу.

Перевернув страницу книги, я продолжал читать.