Серая Женщина - Элизабет Гаскелл

дома не было, и никто не знал, где она. Завтра же ее навещу. Но запомни, Дикон, и учти: если причинишь бедной женщине вред или еще раз назовешь ведьмой, мои собаки выследят тебя не хуже, чем выслеживают лису, поэтому осторожнее призывай поколотить верную служанку своего покойного господина.

– А у нее не было дочери? – после долгого молчания спросил мистер Гисборн.

– Не помню… Ах да! Кажется, была и служила горничной у мадам Старки.

– Послушайте, ваша светлость, – заговорил пристыженный Дикон. – У мистрис Бриджет была дочь – некая мисс Мери. Она уехала за границу и там пропала. Говорят, что потеря свела мать с ума.

Мистер Гисборн прикрыл глаза ладонью и пробормотал:

– Глубоко сожалею о ее проклятии. Отчаявшаяся мать на многое способна. – И вдруг завопил, хотя никто не понял, что он имеет в виду: – Нет, это невозможно!

А потом приказал принести кларет и вместе с товарищами предался неумеренным возлияниям.

Глава 2

Теперь перехожу к тому времени, когда сам встретился с людьми, о которых говорю. А чтобы стало понятно, как с ними столкнулся, должен немного рассказать о себе. Отец мой был младшим сыном девонширского помещика средней руки. Старший дядя унаследовал фамильное имение, второй дядя стал видным адвокатом в Лондоне, а отец принял церковный сан и, подобно большинству бедных священников, оброс большой семьей, а потому, думаю, лишь обрадовался, когда лондонский брат-холостяк предложил забрать меня к себе, обучить и впоследствии привлечь к бизнесу.

Так и случилось, что я приехал в Лондон, поселился в доме дяди недалеко от Грейс-инн[27] и работал вместе с ним в его конторе, а он относился ко мне как к родному сыну. Я очень привязался к доброму пожилому джентльмену. Он представлял интересы многих сельских сквайров, а высокого положения достиг как глубоким пониманием человеческой натуры, так и знанием законов – также весьма основательным. Он не раз говорил, что юриспруденция – его профессия, а увлечение всей жизни – геральдика. И правда, он настолько основательно погрузился в историю различных семейств и связанные с ней трагические события, что любой рассказ о старинном родовом гербе превращался в пьесу или роман. Как у знатока генеалогии у него часто просили помощи, когда возникали споры относительно недвижимости. Если обратившийся за консультацией поверенный в делах оказывался молодым, гонорара дядюшка не брал, а просто читал длинную лекцию о важности изучения геральдики, если же обладал опытом и солидным положением, то назначал высокую цену, а впоследствии в разговоре со мной осуждал коллегу за недобросовестное отношение к профессии. Дядя жил на новой фешенебельной улице – Ормонд-стрит и обладал прекрасной библиотекой, хотя все книги в ней были исключительно историческими. Я работал самозабвенно и потому, что надо было содержать семью, и потому, что дядя научил получать удовольствие от деятельности, которой искренне увлекался сам, и, подозреваю, в конце концов переутомился. Во всяком случае, в 1718 году я действительно почувствовал себя так плохо, что добрый родственник встревожился из-за моего нездорового вида.

Однажды в захламленной комнате клерков на Грейс-инн-лейн дважды прозвенел звонок. Вызов адресовался мне, и я немедленно направился в кабинет начальника. Как раз в тот момент, когда я вошел, оттуда выходил знакомый ирландский юрист, чья безмерно раздутая репутация не соответствовала заслугам.

Дядя сидел за столом, задумчиво потирая руки, и заговорил не сразу, словно не решался о чем-то мне сказать. В конце концов он велел немедленно собрать вещи и тем же вечером отправиться почтовым дилижансом в западный Честер. Прибыть туда предстояло в лучшем случае через пять дней, после чего надлежало дождаться пакетбота в порт Дублина, оттуда переехать в Килдун и там навести справки о существовании младшей ветви семейства, к которому по женской линии перешла ценная недвижимость. Встреченный мной ирландский юрист уже успел устать от запутанного дела и был готов отдать наследство заявившему на него права клиенту, однако, внимательно изучив представленные генеалогические таблицы, дядя обнаружил так много возможных претендентов высшего уровня, что коллега попросил его взять дело в свои руки. В молодые годы дядя, конечно, с радостью отправился бы в далекое путешествие сам, чтобы на месте, в Ирландии, досконально изучить каждый клочок пергамента и выслушать все семейные легенды, ну а сейчас пожилой, усталый, страдающий подагрой джентльмен решил отправить в дальний путь меня.

Вот так я попал в Килдун. Подозреваю, что в некоторой степени унаследовал дядино увлечение генеалогией, поскольку на месте очень быстро выяснил, что если бы ирландский юрист мистер Руни принял решение передать наследство своему клиенту, то навлек бы и на него, и на себя самого ужасные неприятности. Обнаружились три бедных ирландца, каждый из которых состоял с последним владельцем в более близком родстве, чем претендент, но в предыдущем поколении нашелся не замеченный и не учтенный юристами родственник, которого я выудил из памяти некоторых старых иждивенцев семьи. Что с ним стало? Чтобы найти ответ, пришлось немало поколесить по Ирландии, даже совершить путешествие во Францию и вернуться, выяснив, что, распущенный и необузданный по натуре, этот человек оставил после себя единственного сына еще более буйного нрава, чем отец. Этот самый Хью Фицджеральд женился на очень красивой девушке – служанке в доме Бернов. Супруга, хотя и ниже его по происхождению, обладала более сильным и благородным характером. Вскоре после женитьбы Фицджеральд умер, оставив младенца – сына или дочь, мне не удалось выяснить. Вместе с ребенком вдова вернулась к прежним господам. Сейчас глава семейства Берн служит во Франции, в полку герцога Бервика. Лишь спустя год я получил от него короткий высокомерный ответ на свое письмо. Полагаю, презрение офицера к гражданскому крючкотвору соединилось в нем с ненавистью ирландца к англичанину и завистью якобита[28] к обывателю, тихо-мирно жившему при правительстве, которое сам он считал узурпаторским. В письме говорилось, что Бриджет Фицджеральд сохранила верность его сестре, в замужестве миссис Старки, последовала за ней за границу, а потом вернулась в Англию. И сестра, и ее муж к тому времени уже умерли. О судьбе Бриджет Фицджеральд мистер Берн ничего не знал. Возможно, что-то мог сообщить сэр Филипп Темпест, опекун сына мистера и миссис Старки. Я опускаю мелкие презрительные уколы, унизительные упоминания о преданности служанки господам: все это не имеет отношения к моей истории. Я обратился к сэру Филиппу, и тот ответил, что регулярно, раз в год, выплачивает ренту пожилой женщине по фамилии Фицджеральд, что живет в деревне Колдхолм возле замка Старки, но насчет ее детей