Море изобилия. Тетралогия - Юкио Мисима

— Да. Я тоже люблю разминку. Пойдемте, — сразу отозвался Исао. В армии серьезно относятся к исходу поединка, лейтенант, видно, редко может позволить себе тренироваться на глазах у своих людей. Во всяком случае, Исао обрадовался, что лейтенант собирается беседовать за фехтованием.

_________

В помещении фехтовального зала, окруженном старыми деревьями, было прохладно. Тренировались три пары, но было видно, что это малоопытные. Они слишком торопились, суетливо размахивали мечами, такт шагов то и дело сбивался.

— Отдохните немного. Я буду фехтовать с гостем, а вы посмотрите, — небрежно прокричал лейтенант.

Исао вышел в зал в форме, которую ему одолжили, с одолженным же мечом. Зрители — шесть человек — сняв маски, сели в ряд, приняв официальную позу. Исао, поклонившись богам, встал напротив лейтенанта. Лейтенант сделал выпад, Исао — принял выпад.

Из высоких окон с западной стороны в зал лились лучи солнца, и отполированный пол местами блестел, словно политый маслом. Все наполнял стрекот цикад. Под горящими подошвами пружинистые доски пола казались упругой рисовой лепешкой моти.

Соперники, присев на корточки, выставили мечи, затем, выпрямившись, подняли их, остановив на уровне пояса. В печальном гомоне цикад был ясно различим шорох одежды.

Поза лейтенанта вызывала ощущение мощи и силы. Бесстрашная, даже небрежная, может быть, не очень правильная фигура в распахнутой на груди, выцветшей от стирок бойцовской форме излучала, словно воздух раннего летнего утра, бодрость. Было ясно, что он сильный от природы, искусный фехтовальщик.

Соперники, отведя мечи вправо, мелкими шажками отступили на пять шагов и, вернув мечи в прежнее положение, завершили начальную церемонию и вошли в первый раунд.

Они снова сблизились, переменили позу и двинулись навстречу друг другу: лейтенант с мечом, занесенным слева, а Исао — справа.

— Йа-а, — лейтенант перенес тяжесть тела на правую ногу и с силой атаковал в лоб.

Эта начальная, энергичная атака градом обрушилась на голову Исао. Деревянный меч концентрировал силу в месте удара и словно разрывал частями тяжелое, толстое сукно воздуха.

Исао за мгновение до того, как меч лейтенанта должен был опуститься на его голову, отклонился телом влево и, подняв меч высоко над головой, с правой стороны нацелил свой удар по шлему.

Пронзительные глаза лейтенанта смотрели сердито. Меч Исао метил прямо в темя его коротко остриженной головы. Исао почувствовал, что их скрестившиеся взгляды сказали друг другу больше, чем слова. Безжалостное солнце покрыло густым загаром нос и подбородок лейтенанта, но лоб, всегда спрятанный под фуражкой, был белым, и на нем выделялись густые брови. Меч Исао мог запросто рассечь этот белый лоб.

Быстрый обмен взглядами произошел в тот миг, когда меч, словно решившись на это в воздухе, остановился за секунду до того, как коснулся лба.

Исао опустил меч ниже, к горлу соперника, а потом, спокойно подняв его левой рукой над головой, приготовился встретить ответный удар.

На этом первый поединок закончился. Соперники заняли среднюю позицию. Начался второй поединок…

Облившись водой и смыв пот, по дороге в казарму лейтенант, ощущая свежесть души и тела, сам будучи еще молодой человек, заговорил с Исао, как со своим сверстником. Конечно, он теперь сам оценил искусство Исао-фехтовалыцика.

— Ты слышал, что говорят о принце Харунорио Тонне?

— Нет.

— Он сейчас командует полком в Ямагути. Достойный человек! Он из кавалеристов, род войск у нас разный, но когда я получил чин, мой сокурсник как-то привел меня к нему, он со мной очень приветлив, всегда зовет «Хори, Хори». Принц человек цели, больше всего любит слушать горячие речи молодых людей. Действительно заботится о подчиненных, не высокомерен, человек твердый, в общем, настоящий военный. Может, я попрошу, чтобы он тебя принял. Он будет очень рад познакомиться с таким человеком, как ты.

— Да, попросите, пожалуйста.

Исао особо не стремился получить аудиенцию у такого рода особы, но он понимал, что лейтенант хочет выразить ему свое расположение, поэтому и реагировал подобающим образом.

— Его высочество летом на несколько дней приедет в столицу, он приглашал меня прийти. Пойдем вместе, — сказал лейтенант Хори.

15

Продав в Камакуре свою «Виллу на крайнем юге», маркиз Мацугаэ стал проводить лето в Каруидзаве. Получив как-то приглашение от барона Синкавы, владевшего там же огромной дачей, маркиз не хотел идти по одной-единственной причине. Дело в том, что все гости, которые собирались у Синкавы, были своего рода «мишенью», и только маркиз Мацугаэ никакой «мишенью» не был. Он не получал писем с угрозами, даже обычные письма от незнакомых людей, принадлежащих левым или правым партиям, ему не приходили. Этот перешагнувший шестидесятилетие член Верхней палаты при обсуждении законопроектов всячески способствовал тому, чтобы откладывались те из законопроектов, которые носили мало-мальски реформистский характер, и тем не менее. Удивительно, но за всю жизнь маркиз только однажды подвергся нападению со стороны правых сил — это была скандальная, подписанная Иинумой статья, которая появилась девятнадцать лет назад, и такое прямо-таки неестественное спокойствие, которое наступило после нее в жизни Мацугаэ, заставляло маркиза задуматься над тем, не является ли Иинума его тайным ангелом-хранителем.

Это предположение задевало гордость маркиза: была здесь какая-то нелогичность. При своем положении маркиз легко мог поручить кому-либо выяснить истинное положение вещей, но результат… оправдайся вдруг это предположение, было бы крайне неприятно чувствовать себя обязанным Иинуме, ну а если бы это предположение оказалось неоправданным — розыски выглядели бы неприлично.

Званые ужины у Синкавы были пышными, во время самого застолья в соседней комнате кормили полицейских, которые охраняли гостей, полицейских было почти столько же, сколько важных персон. Таким образом, в доме Синкавы одновременно подавалось два вида еды, не сравнимых ни по качеству блюд, ни по качеству сервировки, но, во всяком случае, званый ужин полицейских выглядел куда колоритнее: чего только стоили из рук вон плохой покрой штатской одежды, пронзительный, беспокойный взгляд, вульгарные лица, повадки охотничьей собаки, которая, жуя, при малейшем шорохе резко поворачивает голову на звук, отдых после еды с зубочисткой, которой ковыряют в зубах… Однако среди этих людей, к глубокому сожалению, не было охранника маркиза Мацугаэ.

Маркизу не хотелось самому хлопотать об изменении сего достаточно неловкого положения. Полиция посчитала, что ему лично ничто не угрожает, и требовать охрану — значило стать посмешищем.

Действительность, которую он никак не хотел признавать, была такова, что гарантом реальной власти человека была степень угрожающей ему опасности.

Поэтому, хотя до дачи Синкавы можно было дойти пешком, супруги Мацугаэ погрузились в принадлежавший их семье «линкольн». Жена держала