Винцас Миколайтис-Путинас - В тени алтарей

— Боюсь, что я не смогу повлиять на него, — сознался профессор Мяшкенас. — Мы слишком давно знаем друг друга. Попытайтесь вы сойтись с ним поближе.

— Почту своим священным долгом.

Приятели распростились, твердо решив оберегать Васариса от всевозможных искушений и во что бы то ни стало удержать его в среде духовенства.

Адвокат Индрулис уже целый год был знаком с Ауксе Гражулите, при каждом удобном случае выражал ей свою симпатию и старался всюду ее сопровождать. Он был глубоко убежден, что любит ее, но если бы разобрался в своем чувстве, то увидал бы, что им руководит самолюбие и желание добиться руки красавицы-богачки, а не подлинная любовь. Правда, Ауксе нравилась ему больше других женщин, но лишь постольку, поскольку она была богаче и красивей их. Однако ни ради Ауксе, ни ради любой другой он ничем бы не пожертвовал и ни в чем бы себе не отказал.

Ауксе успела за это время достаточно изучить характер своего усердного обожателя и держалась настороже, — она так ловко лавировала, что Индрулис до сих пор не осмеливался сделать ей предложение, боясь получить отказ и испортить все дело. Он рассчитывал преуспеть, надеясь на время и на свою выдержку.

Чувствуя, что Ауксе его не любит, адвокат стал осторожен, ревнив и подозрителен. Он косился на каждого, кто чуть только привлекал ее внимание. У него был тонкий нюх на таких счастливцев. Сначала ему почудилось, что Ауксе заинтересовалась доцентом Варненасом, и он уже собирался его атаковать, но вскоре убедился, что историк литературы — конкурент неопасный, и оставил его в покое.

На литературном вечере у Варненаса Индрулису бросился в глаза повышенный интерес Ауксе к драме Васариса. Очевидно было, что она ей понравилась, произвела на нее впечатление. «От драмы, — рассуждал он, — интерес ее может легко перекинуться и на драматурга». Дурное настроение, рассеянность Ауксе после этого вечера тоже показались ему подозрительными.

«Правда, Васарис — ксендз, — думал он, — но это небольшое утешение. Жениться он на ней хоть и не женится, но любое увлечение отдалит ее от меня. Если же она, глупышка, влюбится по уши, тогда пиши пропало! Она пойдет на все. А полюбить ей пришла пора. Да и Васарис, какой он, к черту, ксендз, — и у него много данных ей понравиться!»

Терзаемый этими мыслями, Индрулис стал так нетерпелив и неосторожен, что, встретясь через два дня с Ауксе, сам начал рискованный разговор:

— Ну, как вам понравился мой товарищ?

— Какой? — улыбнулась Ауксе.

— Конечно, Людас Васарис.

— А, Васарис? Интересный человек. Можно сказать, впервые такого встретила в Литве.

— Ах, даже так? Ну, ну… не влюбитесь только. Он ксендз.

— Так что же? Разве нельзя полюбить ксендза? — Ауксе была в веселом настроении и все видела в розовом свете.

— Можно, но не следует.

— Не следует? Почему же?

Индрулис заколебался.

— Ну, ясно почему. Во-первых, это — дурной тон, а во-вторых, к чему это приведет? Ведь он не может жениться.

Ауксе изумленно взглянула на своего спутника.

— Вы это серьезно говорите? — спросила она.

— Гм… Почти.

— Ну так знайте, что в данном случае я совершенно не думаю о замужестве. Если мне нравится мужчина, то вовсе не потому, что он может на мне жениться, но в силу своих внутренних… ну, и внешних свойств. Кажется, я рассуждаю разумно?

— Жаль, что женщины теперь рассуждают слишком разумно, — попытался отшутиться Индрулис.

Прощальные слова Ауксе не только не рассеяли ревнивых подозрений Индрулиса, но еще усилили их. В душе его росла неприязнь к Васарису, однако он долго старался ее скрывать. Ауксе же этот короткий разговор заставил призадуматься. Она уже давно считала Индрулиса мелочным и ревнивым, его ухаживание ей порядком надоело. Она терпела его только потому, что не хотела оскорблять своего усердного и услужливого поклонника, но теперь Ауксе начала подумывать, что пора поставить точку над «и».

Задумалась она и о Васарисе и еще раз пожалела, что была с ним резка. После разговора с Индрулисом она даже прониклась участием к поэту, который только из-за того, что он ксендз, мог подвергаться всяким упрекам и подозрениям. Вспоминая отдельные стихи Васариса и отрывки из его драмы, она решила, что поэт несчастлив, и захотела узнать его поближе.

Ауксе была живой, отзывчивой, очень импульсивной девушкой. Она всего год провела в Литве, но уже успела освоиться с окружающей обстановкой и правильно ориентировалась во многих вопросах. Ауксе рано лишилась матери, была единственной дочерью богатого отца, который не жалел денег на ее воспитание и образование. Три года она училась в Лионском университете. В 1923 году вместе с отцом Ауксе вернулась в Литву и поселилась в Каунасе. Отец привез немало денег: часть их вложил в малоприбыльное предприятие, а на остальные решил построить в Каунасе большой дом, справедливо рассчитав, что поскольку квартиры дороги, дом скоро окупится и будет приносить доход. Весной, когда приехал Васарис, дом уже был построен, и в нем поселился сам Гражулис с дочерью. Все понимали, что Ауксе единственная наследница, и поэтому претендентов на ее руку было очень много.

Возможно, что именно это обилие претендентов и отпугивало ее. Сватались к ней и высокопоставленные чиновники, и военные, и дельцы, и ученые, молодые и пожилые, но никто не пришелся ей по сердцу. В каждом она находила какой-нибудь серьезный недостаток, и все ей скоро надоедали. Возможно, Ауксе предъявляла к своим поклонникам слишком большие требования, потому что знала, что она красива, богата, а следовательно, может выйти за того, кто ей придется по сердцу. Но такого не находилось.

Довольно странно, что Ауксе Гражулите, выросшая за границей, в стране индустрии и бизнеса, помимо трезвого ума и практической жилки обладала еще и романтической натурой. До двадцати трех лет она не видала Литвы, но мечтала о ней, как о далекой сказочной стране, полной тайн, волшебств и чудес. Она унаследовала от отца внешность, а от матери англичанки — англосаксонскую склонность к романтике и всему таинственному. Ей угрожала большая опасность «обамериканиться», но с самого младенчества она привязалась к отцу, заменявшему ей мать, и считала Литву своей родиной. Ауксе изучила литовский язык, дружила с литовцами, читала литовские книги, словом, выросла настоящей литовкой.

Отец боялся, как бы это увлечение Литвой не привело ее к разочарованию, когда она столкнется с действительностью, и не обернулось другой крайностью. Поэтому он рисовал ей Литву в нарочито черных красках. Но все то дурное, что она слышала и читала о Литве, не нарушало очарования далекой родины. Даже горести и нищета Литвы манили ее так же, как манили литовская природа, песни, сказки, литовские лакомства, которые она каким-то образом умудрилась отведать.

После всего, виденного во Франции, Каунас ее, правда, разочаровал, но вскоре она привыкла к нему, и ее патриотизм нисколько не уменьшился, только стал сознательнее и глубже. Она быстро освоилась, разобралась в окружающей обстановке и сумела увидеть жизнь и людей в истинном свете.

С детства у нее была склонность к искусству, особенно любила Ауксе музыку и, хоть не стала профессионалкой, но играла превосходно. Она думала, что если и полюбит кого, то скорей всего художника. Ауксе выработала целую теорию любви в фаталистически-идеалистическом духе. Согласно древнему мифу, она верила, что каждый человек рождается с половиной души и обретает вторую половину, только соединившись с любимым существом. Значит, любить можно только однажды, и такая любовь вечна и неотвратима.

Практический ум и привитый школой позитивизм заставляли ее порой иронизировать над собой и сдерживать романтические порывы. Но они гнездились глубоко, в подсознании, и часто толкали ее на непонятные ей самой поступки.

После разговора с Индрулисом она все чаще вспоминала Васариса, а порой даже сердилась, что нигде его не встречает. Ауксе достала все журналы, где печатались его стихи, и усердно читала их. Символика его поэзии показалась ей понятной и близкой, а музыка этих стихов ласкала ее взыскательный слух.

Однажды, когда пришел Индрулис, она спросила:

— Почему вы никогда не приведете к нам Васариса? Отец хотел бы с ним познакомиться.

— Только ли отец? Я вижу, что поэт интересует и вас.

— Правда, мне тоже хочется узнать его поближе. Приходите как-нибудь вместе.

— Васарис нигде не бывает. Уверяет, что очень занят.

— Ну, а по субботам что он делает?

— Трудно сказать. Иногда лентяйничает, иногда слоняется из угла в угол, порой даже надоедает мне. Он мой старый приятель, но, сказать по правде, странный тип.

— Что за выражение, да еще о приятеле! — возмутилась Ауксе. — Что же с ним такое? Пишет что-нибудь?

— Нет, кажется, ничего не пишет. Так, какие-то переживания. А может, влюбился. — Тут Индрулис засмеялся.