Пэлем Вудхауз - Том 1. Дживс и Вустер

— А куда судно заходит после Мадейры?

— Это последний заход, сэр.

Несколько минут я неподвижно лежал на спине, осмысливая то, что сообщил мне Дживс. Мне удалось найти лишь один маленький изъян.

— Жаль только, — сказал я, — что на большом судне у них будет возможность держаться врозь. Было бы особенно приятно, если бы Клоду приходилось постоянно пребывать в обществе Юстаса, а Юстасу наслаждаться тесным общением с Клодом.

— Полагаю, что именно так все и будет, сэр. Я позаботился, чтобы у них была одна каюта на двоих. Одну койку будет занимать мистер Клод, а другую — мистер Юстас.

Теперь я чувствовал себя почти наверху блаженства. Вот если бы еще не нужно было тащиться в Харрогит с дядей Джорджем!

— Вы уже начали укладывать мои вещи, Дживс? — спросил я.

— Укладывать вещи, сэр?

— Для поездки в Харрогит. Я уезжаю туда сегодня с сэром Джорджем.

— Ах, извините, сэр. Забыл вам сказать. Сегодня утром, когда вы еще спали, позвонил сэр Джордж и просил передать, что у него изменились планы. Он решил отказаться от поездки в Харрогит.

— Но ведь это же просто великолепно!

— Я так и думал, что вы обрадуетесь, сэр.

— А почему он вдруг передумал? Он вам не сказал?

— Нет, сэр. Но я узнал от его камердинера, Стивенса, что сэр Джордж чувствует себя гораздо лучше и больше не нуждается в лечении и отдыхе. Я взял на себя смелость сообщить Стивенсу рецепт моего фирменного тонизирующего коктейля, о котором вы всегда отзывались с такой похвалой. Как передал мне Стивенс, сэр Джордж сказал ему сегодня утром, что чувствует себя другим человеком.

Что ж, мне оставалось только сделать то, что я должен был сделать. Не скажу, что это далось мне без душевной боли, но другого выхода не было.

— Дживс, — сказал я. — Одним словом… эти гетры…

— Да, сэр?

— Они вам вправду так не нравятся?

— Ужасно не нравятся, сэр.

— И вы не думаете, что со временем сможете с ними смириться?

— Нет, сэр.

— Что ж, ничего не поделаешь. Хорошо. Ни слова больше. Можете их сжечь.

— Благодарю вас, сэр. Я уже их сжег. Сегодня утром, еще до завтрака. Спокойный серый цвет идет вам гораздо больше, сэр. Спасибо, сэр.

Глава XVII. Бинго и его новая пассия

Через неделю после отъезда Клода и Юстаса я неожиданно натолкнулся на Бинго Литтла в курительной «Клуба Почетных Либералов». Он сидел, развалясь в кресле, рот приоткрыт, выражение лица довольно бессмысленное; а из соседнего кресла на него с неприязнью таращился какой-то седобородый субъект: видимо, Бинго занял его любимое место. Вот почему я терпеть не могу чужие клубы — сам того не подозревая, ты нарушаешь священные права Старейших Обитателей.

— Привет, дуралей, — сказал я.

— Здорово, чучело, — откликнулся Бинго, и мы заказали по маленькой перед обедом.

Раз в год администрация «Трутней» вспоминает, что клуб не мешает слегка помыть и почистить, и выставляет всех на несколько недель пастись в каком-нибудь другом заведении. На этот раз нас откомандировали к «Почетным Либералам», и для меня это оказалось мукой мученической. У нас в «Трутнях» обстановка царит самая непринужденная: хочешь за столом привлечь чье-то внимание, можешь просто запустить в него куском хлеба; как после этого прижиться в клубе, где самому молодому члену никак не меньше восьмидесяти семи, и где считается неприличным заговорить с человеком, если не участвовал вместе с ним в битве при Ватерлоо. Поэтому я страшно обрадовался, увидев здесь Бинго. Мы принялись болтать, понизив на всякий случай голос.

— Не клуб, а богадельня, — сказал я.

— Да, настоящий паноптикум, — согласился Бинго. — По-моему, вон тот старикан около окна умер еще три дня назад, но здесь, видимо, это никого не удивляет.

— Ты здесь прежде обедал?

— Нет. А что?

— У них тут официантки вместо официантов.

— С ума сойти! Я думал, после войны такого уже не встретишь. — Бинго задумался и рассеянно поправил галстук. — И что же — есть хорошенькие? — спросил он.

— Нет.

Он, казалось, был разочарован, потом приободрился.

— Я слышал, здесь лучшая кухня в Лондоне.

— Так, во всяком случае, говорят. Ну что, пошли?

— Пошли, — сказал Бинго. — Кстати, в конце обеда, а может быть, в начале, официантка спросит: «Посчитать вам вместе, сэр?» Так вот, отвечай утвердительно. Я гол, как сокол.

— Дядя тебя до сих пор не простил?

— Нет, что б ему пусто было!

Мне стало жаль Бинго. Чтобы как-то утешить беднягу, я решил побаловать его по кулинарной части, и когда официантка принесла меню, я изучил его со всей тщательностью.

— Как ты насчет такой программы, — после некоторого раздумья сказал я. — Для затравки — перепелиные яйца, потом суп, немного холодной семги, карри из курицы, крыжовенный пирог со сливками и ассорти сыров в качестве завершающего аккорда.

Не скажу, чтобы я ожидал услышать вопль восторга, хотя я старался выбрать его любимые блюда, но я ждал, что он хоть что-нибудь скажет в ответ. Я взглянул на него и увидел, что ему сейчас не до меня. Он смотрел на официантку точно бродячий пес, который внезапно вспомнил, где он накануне зарыл кость.

Это была довольно высокая девушка с большими задумчивыми карими глазами. Неплохая фигурка и все такое прочее. Руки тоже вполне пристойные. Не помню, чтобы я ее здесь раньше видел, но должен признать, что ее появление значительно повысило среднестатистический уровень привлекательности здешнего персонала.

— Так что ты на это скажешь, приятель? — спросил я, желая поскорее покончить с заказом, потому что мне не терпелось поработать ножом и вилкой.

— А? Что? — очнулся Бинго.

Я еще раз огласил весь список.

— Да-да, хорошо, — сказал Бинго. — Мне все равно. — Девушка исчезла, а он повернулся ко мне, и в его глазах я заметил знакомый лихорадочный блеск. — А ты уверял, что здесь нет хорошеньких, — с упреком сказал он.

— Силы небесные, — воскликнул я. — Только не говори мне, что снова влюбился, причем в девушку, которую видишь в первый раз!

— Знаешь, Берти, порой бывает довольно одного взгляда, — сказал Бинго. — Мелькнут в толпе чьи-то глаза, и некий голос шепнет тебе…

Тут подоспели перепелиные яйца, он прервал тираду и алчно набросился на еду.

Вернувшись домой, я сразу позвал Дживса.

— Готовьтесь, Дживс, — сказал я.

— Сэр?

— Приведите в боевое положение мыслительный аппарат и ждите сигнала к атаке. Подозреваю, что мистеру Литтлу в скором времени потребуется не только моя моральная поддержка, но и ваша помощь.

— У мистера Литтла неприятности, сэр?

— Можно сказать и так. Он влюбился. В пятьдесят третий раз. Скажите честно, Дживс, как мужчина мужчине: вам доводилось в жизни встречать такого влюбчивого субъекта?

— Вне всякого сомнения, у мистера Литтла весьма пылкое сердце, сэр.

— Пылкое? Да его нужно в законодательном порядке обязать носить асбестовый жилет! Словом, Дживс, готовьтесь.

— Хорошо, сэр.

И, как я и предсказывал, не прошло и десяти дней, как этот безмозглый идиот с жалобным блеяньем прискакал в поисках добровольцев, готовых прийти на помощь.

— Берти, — сказал он, — если ты мне друг, настало время доказать это.

— Продолжай, несчастный, — ответил я. — Мы готовы благосклонно выслушать твои бредни.

— Помнишь, несколько дней назад, мы с тобой обедали в «Почетных Либералах»? Нас тогда обслуживала…

— Помню. Высокая расторопная девица.

Он задрожал от негодования.

— Я попросил бы, черт тебя побери, не говорить о ней в подобных выражениях. Она — ангел.

— Очень хорошо. Что дальше?

— Я люблю ее.

— Отлично. Дальше.

— Перестань подгонять меня! Дай мне рассказать все по порядку. Так вот, как я уже говорил, я люблю ее и прошу тебя, Берти, как верного друга, отправиться к моему дяде с важной дипломатической миссией. Дядя должен снова начать выплачивать мне содержание, и как можно скорее. Более того, содержание должно быть увеличено.

— Но послушай, почему бы немного не подождать, — сказал я; мне совсем не улыбалось тащиться к его дяде с подобным поручением.

— Подождать? А какой смысл?

— Сам знаешь, как у тебя это обычно бывает. Что-нибудь пойдет не так, глядишь — от любви и следа не осталось. Лучше предпринять атаку на дядю, когда дело будет решено окончательно и бесповоротно.

— Все и так решено окончательно и бесповоротно: сегодня утром она дала мне согласие.

— Ну и ну! Быстрая работа. Ты же с ней двух недель не знаком.

— В этой жизни — да, — сказал Бинго. — Но она считает, что мы встречались в предыдущей жизни. Я был царем в Вавилоне, а она — рабыней-христианкой. Сам-то я ничего такого не помню, но может, все так и было.