Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

— Здравствуйте, — сказал Шнелленхаммер. — Какая погода!

— Д-да, месс Шлннхымр…

— К урожаю.

— 3-золотые слова, меер….

— А вот продавцам зонтиков — убыток.

— К…как в-верно, мсссс…

— Что ж, идите к нам. Если не ошибаюсь, Альфред Маллинер?

— Д-д-ды…

— Ложь! — вскричал Шнелленхаммер, сбрасывая маску. — Альфред он, ха-ха! Вы Джордж Маллинер, и вас будут судить за убийство. Вызовите полицейских, — приказал он сержанту.

— Я полицейский, — сухо заметил Бришу.

— Ах ты, забыл! Тогда арестуйте его.

— Сию минуту.

Сержант направился к Джорджу, но наручников надеть не успел. Как ни занят я был происходящим, я заметил, что человек средних лет, весь в бинтах, шел по набережной. В эту минуту он остановился и сказал Шнелленхаммеру:

— Привет, Джекки.

Собственная мать не узнала бы его, но мать — не магнат.

— Сэм! — вскричал он. — А, ч-черт! Я думал, ты в больнице.

— Выпустили.

— Ты прямо Тутанхамон!

— Хорош бы ты был на моем месте. Газеты читал?

— Еще бы. Сенсация!

— А что! Но я не в обиде, нет, не в обиде. Вся жизнь прошла передо мной…

— Что ж тут хорошего?

— Да, ничего, но…

— Сэм, мы его схватили!

— Где же он?

— А вот. Рядом с сержантом. Джордж приподнял голову.

— Вы! — вскрикнул Глутц.

— Да, это он, Джордж Маллинер, — отвечал Шнелленхаммер. — Служил у меня, но я его, конечно, выгнал. Берите его, сержант.

Каждый бинт заволновался, как рожь на ветру, и Сэм страшно закричал:

— Через мой труп! Он меня спас!

— Что?!

— То. Этот гад меня совсем добил, а тут скачет он и раздраконивает гада. Счастлив знакомству, мистер Маллинер. Кажется, Джекки вас выгнал. Что ж, идите ко мне. Жалованье — любое. Будете, скажем так, вице-президентом в ранге деверя. Назначаю вне очереди.

Я вышел вперед. Джордж еще не обрел дара речи.

— Минуточку, мистер Глутц, — сказал я.

— Кто вы такой?

— Агент Джорджа. Меня волнует одно — не мала ли награда? Все-таки, он спас вам жизнь.

Мистер Глутц растрогался. Из бинтов вытекла слеза.

— Вы правы, — согласился он, — пусть будет в ранге зятя. А теперь закусим. И вы, и вы, — обратился он ко мне.

Так мы и двинулись — Глутц, потом я, потом ошарашенный Джордж. Краем глаза я увидел, что на палубу выходит Альфред с маслом и бананами. Он явственно опечалился, вероятно — потому, что не мог поставить аквариум.

КУРОРТНЫЙ РОМАН

Отправляясь в Дройтгейт, прославленный курорт западной Англии, Фреди Фитч-Фитч не надеялся на успех. Ехал он к дяде, генерал-майору сэру Эйлмеру Бастаблу, а хотел попросить, чтобы тот снял опеку с его денег, поскольку он (Фредди, а не дядя) собирался жениться на Аннабелле Первис. Да, на успех он не надеялся, но великая любовь вела его, так что он поехал и добрался до страдавшего подагрой дяди.

— А вот и я! — воскликнул он, ибо считал нужным бодриться, пока не выгонят. — Здрасьте, здрасьте, здрасьте.

— Хр-р-р… — отвечал сэр Эйлмер, вздрогнув и вздохнув. — Ты?..

Он проурчал что-то еще, но Фредди разобрал лишь два слова: «… только этого!..»

Сердце у него екнуло. Родич был явно не в духе. По-видимому, он уже побывал там, где пьют эту воду, и с ним едва поздоровались полные доходяги, презиравшие простую

подагру.

Приехав на курорт, он пережил тяжелое унижение. Аристократ и воин, он ждал, что его примут с распростертыми объятиями и введут в самый избранный круг. Но когда оказалось, что у него только боли в правой ноге, его обдали холодом и оттеснили к тем, кто страдает астмой или печенью.

Поистине, мы не знаем, как живут другие. Известно ли вам, к примеру, как строго соблюдают калеки табель о рангах? Спартанец лучше обращался с илотом, французский вельможа — с крестьянином, чем хороший, полновесный диабетик с тем, кого, предположим, мучают мозоли. Особенно заметно это там, где калеки собираются шайками, то есть в Баден-Бадене, на Горячих водах (Вирджиния) или, как в данном случае, в Дройтгейте.

Представить трудно, как силен там дух замкнутых обществ. Старая знать, чьи случаи упомянуты в медицинских журналах, не якшается с мелюзгой.

Вот почему сэр Эйлмер так угрюмо глядел на Фредди.

— Ну, — осведомился он, — чего тебе надо?

— Да так, знаешь, заехал, — отвечал Фредди. — Как живешь?

— Плохо, — признался дядя. — Сестру потерял.

— Какую? — удивился племянник. — Что, тетя умерла?

— Хуже. Моя сиделка вышла замуж. И за кого? У него грибок! С ума сошла, не иначе.

— Вообще-то ее можно понять.

— Нельзя.

— Видишь ли, — развил свою мысль Фредди, — любовь движет миром.

— Ничего подобного, — возразил дядя, склонный, как многие вояки, понимать все в прямом смысле. — Чушь какая! Миром движет… ах ты, забыл! Во всяком случае, не любовь. Нет, какая ерунда!

— Ладно, я понял, — сказал Фредди. — Скажем иначе, любовь побеждает все. Это уж точно.

Генерал проницательно взглянул на него.

— Ты что, влюбился?

— Безумно.

— Ну и кретин. Наверное, денег хочешь просить?

— Нет, что ты! Заехал посмотреть, как ты тут. Но если уж зашел разговор…

Сэр Эйлмер помолчал, негромко стеная.

— Кто она?

Фредди закашлялся и поправил воротничок. Этого он и боялся. Дело в том, что Аннабелла не отличалась знатностью, а старый хрыч был очень строг в этих вопросах.

— Понимаешь, — сказал Фредди, — она работает с фокусником.

— Что?!

— Ну, помогает. Я ее увидел на благотворительном концерте. Она ассистировала Великому Болони.

— Кому?

— Ну, такой фокусник.

— Что значит «ассистировала»?

— Ну, исчезала, потом появлялась, давала ему рыбок каких-нибудь, улыбалась публике, кланялась… и так далее. Сам понимаешь…

Сэр Эйлмер угрюмо нахмурился.

— Понимаю, — согласился он. — Моего племянника подцепила вульгарная комедиантка. Рыбок, видите ли! Ха-ха.

— Не то, чтобы подцепила… — начал Фредди.

— То, — заверил дядя. — Иди-ка отсюда.

— Хорошо, — сказал Фредди и поехал в Лондон скорым 2.35. В этом самом поезде его осенила неплохая мысль.

Последний из Фитч-Фитчей не очень много читал, но в журналы заглядывал; а тот, кто заглядывает в журналы, непременно знает, что если жестокий старик видеть не хочет твою невесту, надо привести ее инкогнито, чтобы она его очаровала. Был такой рассказ и в еженедельнике, купленном на станции, так что Фредди сразу подумал о коварной сиделке. Когда поезд подходил к Паддингтонскому вокзалу, план был готов.

— Вот что, — сказал Фредди встречавшей его Аннабелле.

— Да? — откликнулась она.

Фредди нежно взял ее под руку и повел в буфет, где собирался пропустить рюмочку.

— Вообще-то, — сообщил он, — ничего не вышло. Аннабелла охнула.

— Не разрешает?

— Вот именно.

— И денег не дает?

— Конечно. Уперся как мул. Послушал, пофыркал и выгнал меня. Известное дело! Но ты не горюй, все не так плохо. Ты умеешь ухаживать за больными?

— Я ухаживала за своим дядей.

— А теперь поухаживай за моим. У него сбежала сиделка. Я ему позвоню и скажу, что нашел истинное сокровище. А ты уж постарайся.

— Как?

— Ну, крутись вокруг него. Взбивай подушки. Лелей, ласкай. Да, непременно скажи, что ты — хорошего рода, если это так называется. А когда он полюбит тебя, как родную дочь, пошли мне телеграмму. Поверь, план — лучше некуда. Сработает.

Словом Аннабелла отправилась в Дройтгейт, а через три недели Фредди получил телеграмму: «Сработало. Жду. Целую. Аннабелла».

Приехав на воды, Фредди направился туда, где селились подагрики, в том числе — сэр Эйлмер. Тот был у себя и слушал, как Аннабелла читает ему новую монографию о болезнях спинного мозга. Сам он ими не страдал, но стремился к высшему. На столике стояло прохладительное питье, и, когда Фредди вошел, сестра прервала чтение, чтобы взбить подушки.

— Ф-фу! — сказал сэр Эйлмер. — Опять ты?

— Да, — признал Фредди.

— Ну, тебе повезло. Я скорее рад. Оставьте нас, пожалуйста, на минуточку. Хочу поговорить с племянником на очень важную тему.

И прибавил, когда она вышла:

— Заметил ее, а?

— Конечно.

— Хороша, э?

— Прелестна.

— И добра, — сообщил сэр Эйлмер. — Ты бы видел, как она взбивает подушки! А какое питье! Кстати, очень хорошего рода. Отец — полковник. То есть, был полковником, он умер.

— Всякая плоть — трава.

— Ничего подобного. Я, слава Богу, видел и плоть, и траву. Ни малейшего сходства. Но не в этом суть. Я хотел сказать другое. Был бы ты поумней, вот в кого бы влюбился.

— Уже.

— В каком смысле?

— Я влюбился.

— Что! В мисс Первис? Сразу?

— Да.