Лист лавровый в пищу не употребляется… - Галина Калинкина
С подоспевшим Толиком вышел иерей на воздух. Но Толик хватился игрушки, с какой не расставался: китайская фарфоровая куколка с фарфоровым младенцем в капюшоне шёлкового плаща. Мальчик побежал обратно. Роман Антонович остался ждать на крыльце.
Сумерки осели, мороз к вечеру усилился. Сосульки трещали на карнизе. Навстречу шла Варваруня. Диаконица разохалась, разахалась, гостя такого редкого упустила. В окошко на них понуро смотрел Лексей Лексеич, не решился отцу Антонию рассказать, как третьего дня наведался к супруге его незнакомый человек, расспрашивал о предстоятеле Перминове: кто к нему ходит, к кому он сам ходит, с кем часто общается, не собирает ли собраний, чем живёт, не ездит ли в Петроград, как относится к Патриарху Тихону и что за мальчик с ним проживает. Пришлый сказывал, будто собирается перекрещиваться в старую веру, намучался среди безбожников и никониан, потому интересуется здешним настоятелем.
Буфетов и сам смолчал. И супруге своей велел строго-настрого рта не открывать: уж больно тот «новомученник» смахивал на сексота.
На Горбатом мостку сошлись два человека.
Один топтался тут с четверть часу, поджидая. Второй подошёл, соскочив с попутной кошевы у базара; трамваи мёртво стояли. Оба держали листы бумаги, вырывавшиеся из рук ветром. Встретились, обнялись сдержанно, направились с моста прямиком к храму Илии Пророка.
– И тты сорвал? – Евсиков-младший показывал на оборванные листочки, – у меня ппять штук.
– И у меня три, – Лантратов на свои показал, – на воротах домов снял, пока шёл по тупику.
– А от базара идёшь, они на ккаждом шагу.
– «В полдень восьмого марта сего года в храме Илии Пророка, в Алексеевой слободе, состоится лекция пресвитера Вениамина Руденского – представителя движения «нового христианства». Вход за символическую плату».
– Ннадо всю округу обойти и ссодрать везде эту гадость.
– Пусть висит. Посмотрим, много ли придёт. И о.Антония послушать, срывать ли.
– К дому пойдём?
– Сперва давай в храме поищем.
Свернули к церковной ограде, мимо кладбищенских могилок прошли. Впереди у высокого церковного крыльца мужик с метлою и штатский в приталенном пальто на плотной фигуре. Мужик грёб позёмку, невзирая на собеседника, а тот, что в дорогом, изящном наряде, ступал за ним следом, обходя то справа, то слева, подскакивая и шустро уворачиваясь от метлы. Перед ступенями крыльца расчищен от снега кусок каменных плит.
– Бранятся никак? Ккто там?
– Калина-сторож и второй тоже знакомый.
– Рруденский!
– Он. Давай минуту тут постоим. Нет желания встречаться
Встали у сторожки. На голых тополях стая ворон кликушествовала, перебивая разговор.
– Отчего же нельзя, милейший? Почему храм на замке. Разве я не могу…
– Не могёшь.
– …Войти, помолиться, отправить свою потребность, так сказать.
– Потребность у нас тут за углом отправляют.
– Ты не понял меня, милейший, потребность духовную. Другие храмы между служб не запираются. А у вас…
– Вот и чеши в другие. Тута не твой. Ты знашь хоть, каков храм перед тобой?
– Знаю, потому и хочу войти. Где настоятель ваш, Перминов?
– Твоё ли дело?
– Дело моё, милейший, действительно моё. Объявления видел?
Сторож встал, на метлу опёрся двумя руками, как на патриарший посох.
– Афиши?
– Мне завтра тут выступать. Я – Руденский. Мне требуется с иереем здешним обсудить…
– А ну, иди отседа! Анчутка!
Редкое благодушие спало с Калины. Сторож взял метлу наперевес, набычился и, глядя исподлобья, двинул на штатского, как пешей цепи ратник на войско неприятеля.
– Эй, эй, любезный, не смей!
Штатский защищался рукою в кожаной перчатке, отступая от напора и озираясь в поисках укрытия. Шаг-два и загнан бы оказался в глубокий сугроб суровым воякой. Но спешно подошли два молодых человека. Лавр у защитника метлу отобрал, Костик поддержал за локоть Руденского.
– Ппальто испачкали.
Руденский сперва обрадованно повернулся. Но разглядев в подмоге Лантратова, скривился, стал полы пальто отряхивать.
– Вот знал, встречу Вас тут. Правда ожидал завтра.
– На завтра и не рассчитывайте. Не будет Вас тут завтра.
– Ну, не Вам решать. И потом, всем станет известна наша давняя контроверза. Вы намеренно мне препятствуете по личным причинам. О, Боже правый! Смилуйся и огради меня от новых казней египетских.
– Не ёрничайте!
– Ппростите, а у нас с Вами нет контроверзы?
– С кем имею честь?
– Константин Евсиков.
– Профессора Евсикова сын…
– Ттак точно.
Руденский будто на минуту смутился, еле уловимое облачко пролетело перед его взором: стыдная болезнь, клятва Гиппократа, тайна исповеди…
– С Вами нет контроверзы.
– Ттак вот. Не будет Вас тут завтра.
– Самоуправство! Имею официальное разрешение на лекцию от Политотдела. Вот взгляните, будьте любезны, «Резолюция о допущении товарища Председателя лектором в храм…», тут пропуск, мы впишем адрес, «и приняла решение: «Направить товарища Руденского на общих основаниях…». Читайте, читайте, не отворачивайтесь. А не пустите, так по-другому войду!
Руденский продолжить не успел. От калиточки направлялись двое в облачении: иерей и протодиакон. Подошли ближе, им поклонились трое, сняли шапки.
– Доброго здравия всем. Лантратов, почто ты с метлой-то?
Калина метлу вырвал из рук Лавра. Руденский сделал шаг вперёд.
– А я к Вам, Вы – о.Антоний?
– Я. Вас знаю, на лекциях присутствовал, на митинге видел. Вы же – пророк «нового христианства», религиозный проповедник угнетённого класса?
– Ирония Ваша неуместна.
– Калина, ступай, храм отвори. И ты, иди, Лексей Лексеич, готовься к службе.
Сторож Калина, протодиакон, Лантратов и Евс поднялись по ступеням к дверям храма. От калиточки подходили старушки и девушка – певчие. За ними шёл невысокий парень, но будто передумал идти к храму. Свернул к погосту, может, своих навестить, хоть там и не расчищено покамест. Старушки и девушка раскланялись с иереем, перекрестились на храм, прошли. У крыльца остались двое: Перминов и Руденский.
– Ну тут я хозяин, мне и спрашивать первым. Зачем пожаловали?
Руденский будто чуть смешался, но тут же собрался. Принял привычную позу важного сановника с выгнутой грудью, подняв подбородок и запрокинув лицо.
– Ээ… Предварить завтрашнее, так сказать, пояснить… Договориться. Видите, я даже не при облачении. С миром.
– Суть дела?
– Позволите ли Вы, о.Антоний, говорить завтра с вашего амвона?
– Не верите, значит, в то, что делаете? Колебания губительны для всякого начинания. Призывы развесили, а сомнения гложут.
– Зная старообрядческую твердокаменность…
– Неотступность.
– Я бы сказал, настырность…
– Неуклонность.
– Упорство…
– Верность.
– Ну, нам в понятиях не сойтись. Зная…
– Опасаетесь, завтра Вас сюда не пустят. И свиту вашу. Люди встанут. И чтобы позору не набраться, прибежали ныне упредить.
– Неужели не можем уговориться так: я не настаиваю на завтрашнем выступлении. В епархии говорю, сорвалось. Вы же обещаете мне в своих проповедях, о коих я наслышан, не задевать «Живую церковь», не затрагивать обновленческое движение вовсе.
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Лист лавровый в пищу не употребляется… - Галина Калинкина, относящееся к жанру Историческая проза / Исторические любовные романы / Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
