Валентин Пронин - Царь Саул

— Это кто? — спросил Хетт светлокосую пелиштимку, указывая на убитого. Ярость красавицы Абиге показалась ему довольно странной.

— Старший сын царя Магахи. Он её… — Хетт схватил пелиштимку за косы, вытащил из шатра и убил ударом дубины.

Резня среди амаликского лагеря и рядом с ним постепенно прекращалась. Две сотни амаликцев были сразу убиты во время сна. Остальные успели проснуться и схватить оружие. Но сопротивление их оказалось разрозненным, хотя отдельные воины бились яростно, с отчаяньем обречённых.

Добид, Абиге, Хетт и Абеша быстро разыскали шекелагских пленниц. По счастливой случайности, Ахиноам с ребёнком, другие женщины и дети содержались в обозе, в самой середине амаликского лагеря. Когда раздались первые крики о помощи и рёв ворвавшихся эшраэлитов, они забрались под повозки, накрылись кожами и тряпьём.

Крики радости, слёзы счастливых детей и женщин, освобождённых мужьями, отцами и родственниками, смешивались с последними рыданиями и стонами амаликцев. Добид приказал уничтожить всех. Сейчас не оставалось времени разбираться с пленными. Надо было накормить и создать охрану для своих.

Неожиданно возглавила лагерь, устроила порядок и обеспечила сохранность имущества, увезённого из Шакелага, прекрасная Абиге. Она успела умыться, сменить одежду и поговорить с Добидом.

Абиге надела поверх женской туники амаликский кожаный панцирь, алый кидар одной из жён Магахи и, опоясавшись мечом[73], не выпускала из рук копьё. Ей помогали три её служанки и пятеро легко раненных воинов, которых Добид оставил Абиге в помощь. Кстати, остающихся воинов предупредили.

— Если кто-нибудь не выполнит приказа госпожи Абиге или посмеет возражать, — сказал надменно Абеша, — то после моего возвращения его ждёт смерть.

— Я тоже это обещаю, — добавил Хетт, зная нравы эшраэлитов, которые могли счесть за оскорбление подчинённость женщине. Один из них всё-таки попробовал открыть рот, но Абеша прервал его.

— Ты бы служил усердно жене царя? — спросил строптивца знатный юдей, начиная злиться.

— Царя?.. Жене царя-то конечно…

— Считай, жена господина нашего Добида и есть царица. Забыл, что Добид помазан на царство первосвященником Шомуэлом? Не говори лишнего, а то тебе отрежут язык.

После наведения порядка и перенесения лагеря на новое место, подальше от разлагающихся амаликских трупов, Добид дал воинам короткую передышку. Во время этой передышки к нему привели бледного от потери крови царя Магаху. Царь озирался по сторонам, как зверь, попавший в охотничью западню.

— Если ты укажешь, где находятся отряды, грабящие Юдею, я оставлю тебе жизнь, клянусь богом, — сказал Добид. — Если откажешься, тебя будут поджаривать на угольях всю ночь. А я всё равно найду амаликские отряды. Выбирай.

— Раз твой бог победил наших богов, сопротивляться бесполезно, — опустив голову, тяжко вздыхал Магаха. — Амаликцы сейчас осаждают Бет-Эль, гуляют по Рамоте, в Кинане и Рахале, и в городах Кенейских. А может быть, уже дошли и до Хеброна.

— Понятно, — раздумчиво произнёс Добид, строя в уме планы новых воинских уловок. — Абеша, скажи, чтобы этого злобного негодяя зарыли в песок по шею. Пусть он проживёт ещё, пока голова его испечётся на солнце или её расклюют стервятники.

— Ты же поклялся богом оставить душу в моём теле, — заплакал Магаха, — а теперь нарушаешь свою клятву…

— Разве я приказал тебя убить! — сделал удивлённое лицо бетлехемец. — Ты можешь прожить столько, сколько позволят тебе твои боги. Всё равно у тебя осталось мало времени. Рука твоя уже издаёт дурной запах, будто дохлая мышь, а лечить её никто не собирается. Да и, скажи честно, достоин ли долгой жизни начальник войска, предавший своих воинов? А мой бог меня простит, ибо я обманул не единоверца, а нечестивого язычника. Сделайте, как я сказал, — кивнул он Абеше и Хетту, которые с жестокой готовностью потащили закапывать в песок амаликского царя.

3

Последующие нападения на четыре лагеря амаликцев осуществились также удачно.

Разбойники, грабившие юдейские города, разгульно праздновали, объедаясь жареной бараниной, наслаждаясь с пленницами и упиваясь крепким вином. Потом они валились спать в шатрах или в домах, очищенных от хозяев. Небрежно выставив для ночного караула зевающих стражников, усталые от грабежа, пресыщенные амаликцы не ожидали возмездия. У них были благоприятные сведения: царь Саул собрал своё войско в отдалении от мест их набегов и готовится к сражению с многотысячным полчищем меднобронных пеласгов. О том, что есть ещё мститель за убитых детей и опозоренных девушек ибрим, они не предполагали.

Воины Добида действовали по налаженному распорядку. Они совершали стремительный ночной переход. Подкрадывались во мраке, окружая лагерь. А ранним утром, зарезав часовых, бесшумно врывались в шатры. Все жертвы заранее распределялись: каждому десятку поручался определённый шатёр. Неожиданных помех почти не случалось. Половина беспечных бедуинов умирало в первые же минуты. Другая половина, едва успев проснуться, с мутными от вина головами защищалась, как в тумане, не соображая, откуда наносятся смертельные удары и кто эти неожиданные убийцы.

Из людей, пришедших мстить амаликцам, погибло всего несколько человек. Ранено было около пятидесяти. Большинство отделались лёгкими порезами и ссадинами. Многие не имели даже царапин. Погибло почти полторы тысячи амаликских воинов. Но четыреста счастливчиков успели сесть на беговых верблюдов и умчаться в пустыню.

Добид возвращался в Шекелаг, везя на повозках, запряжённых волами и лошаками, на ослах и верблюдах разнообразное имущество, оружие и прочее богатство. Стада коз и овец, верблюдов, вьючных и беговых, и особенно дорогих дромадеров белой масти гнали его пастухи.

На обратном пути легко перешли угомонившийся, обмелевший и сузившийся Бошор. Испугавшиеся бурной воды, измождённые люди ждали победителей на противоположном берегу. Они издавали крики восхищения и детской радости при виде нагруженного обоза, многочисленных стад и почти не пострадавших в боях товарищей. Скот амаликцев гнали отдельно от животных, которые были забраны ими из Шекелага и областей Юдеи.

Добид подошёл к остававшимся воинам и сказал:

— Не огорчайтесь и не стыдитесь. Всё в руках бога. Может быть, он нарочно остановил вас, чтобы нас оставалась горстка. Зато потом он дал нам победу пять раз подряд. Вот мы везём добычу, отнятую у сынов Амалика. Вы получите свою долю, как и те, что воевали эти дни под моим началом.

Но нашлись среди ходивших за Бошор злые и жадные люди. Особенно негодовали чванливые эфраимиты и диковатые шимониты. В глубине души они всё-таки считали Добида чужим, юдейским вождём.

— Мы не желаем делиться с трусами и слабаками, — говорили они. — Мы в бою проливали кровь, рисковали жизнью, а они здесь отдыхали. Это несправедливо. Пусть Добид делится со своими юдеями собственной добычей. А то, что принадлежит нам, не трогать.

Большинство воинов было против таких суждений, но некоторые начинали поддакивать и поддерживать злобных.

— Не будьте жадинами, — обратился к самым сварливым Хетт. — В следующий раз кто-нибудь из вас не найдёт в себе сил из-за раны или болезни. Поделитесь с товарищами, и они не забудут вашей доброты.

— Нет! Не хотим делиться! — упорствовал здоровенный косматобородый зифей, надевший на себя две цветные рубахи, женскую вышитую накидку, серебряную цепочку на шею и два браслета на запястья — золотой и серебряный. На поясе у него висело два амаликских меча, а кривой кинжал царя Магахи был заткнут за пояс, белея костяной рукоятью.

Не участвовавшие в сражениях стояли с мрачным и подавленным видом. Кое-кто заплакал, в горести ударяя себя по голове. Началась ругань между воевавшими и оставшимися, а также и среди воевавших слышались взаимные обвинения в коварстве, злобе, алчности, трусости, нечестивости и других пороках.

Дошло до того, что блеснули обнажённые мечи, и противники нацелили друг против друга копья.

— Не делайте этого, братья мои! — закричал Добид, становясь между враждующими. — Бог дал вам богатство. Он послал нам победу над амаликцами, которых было в пять раз больше. По воле бога, сыны Амалика разделились на пять отрядов и разошлись в разные стороны. По воле бога, лагеря их охранялись небрежно, а сами их воины упились вином и спали, не заботясь о безопасности. Если бы случилось по-другому, вряд ли удалось бы их легко победить. Неизвестно, сколько бы из вас осталось в живых. Знайте: это победа Ягбе, которую он одержал вашими руками. Потому и добыча тоже его. Не моя это добыча и не ваша. А раз так, то весь скот, вещи, шатры, оружие и дорогие украшения должны быть разделены поровну. Какова часть ходившим на войну, такова и оставшимся при обозе. И так будет всегда, пока я начальник войска. Молитесь, верьте, и вы опять победите.