Ближний круг госпожи Тань - Лиза Си

одна тянется в небо, как лестница в четырнадцать этажей. Мимо с криком пролетает журавль. Впереди я вижу Маожэня, который подзывает меня взмахом. Когда я подхожу к нему, он берет мои руки в свои.

– Я счастлив, что ты здесь, – говорит он.

Слуги накрыли стол: пресноводные крабы, которыми славится озеро Тайху, суп, цзунцзы [48], соленья и кувшины с рисовым вином. Все рассаживаются, иногда поодиночке, иногда небольшими группами.

У Второго дядюшки и Второй тетушки свой круг: их сыновья, жены и внуки. Дядюшка по праву заслужил уважение, которое должны выказывать старейшине клана, и после стольких лет Вторая тетушка довольна, если не сказать счастлива. Чуть поодаль мальчики и девочки играют вместе, забыв о привычных разногласиях. Под нами мерцает озеро, в котором отражаются холмы и облака. Помимо лодок-драконов, по воде взад-вперед снуют прогулочные суда, украшенные парчовыми занавесками и развевающимися знаменами, на борту каждого собралась своя компания.

Наступает время начала гонок. Первые две лодки встают бок о бок в центре озера. С этой точки мне удается разглядеть, что дракон на носу каждой лодки индивидуален от завитка усов до хитросплетения чешуи. Раздается удар гонга. Старший на каждой лодке ритмично бьет в барабан, призывая драконью душу своей лодки, чтобы вдохновить гребцов. Весла взлетают, прорезая сверкающие блики и посылая по озеру рябь волн. Маожэнь и некоторые другие мужчины криками поддерживают любимые лодки в надежде на их победу. Во время второго заезда некоторые дамы забывают о приличиях и тоже кричат. К третьему заезду мужчины и женщины семьи Ян образуют слаженный хор и, подняв чашки с рисовым вином, приветствуют фаворита, первым пересекающего финишную черту.

Далее победители первых заездов соревнуются между собой. Неудачники отсеиваются. В начале дня два финалиста выходят на свои места. Я счастлива, что любимчики Маожэня прошли так далеко. Для меня, как для госпожи Тань, неприлично выражать свои эмоции, аплодируя во время удара гонга и вопя. Неприлично или нет, но звуки вырываются из моей груди с таким ликованием, что я вынуждена зажать рот руками. На протяжении многих лет мой муж следовал пословице, которая гласит: «Ложась в постель, веди себя как глава семьи; поднимаясь с постели, веди себя как благородный муж». Но в этот момент приличия забыты. Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

Наливают еще вина. Пары, семьи и группы неженатых парней покидают наш павильон, чтобы побродить по затененным дорожкам. Другие гости праздника делают то же самое. Я почти уверена, что мельком вижу Иволгу, склонившую голову к мужчине, должно быть, это ее муж. Она не только поправилась, но и на протяжении многих лет рекомендовала меня таким же, как она сама, женщинам, страдающим от чрезмерной усталости. Я бы с радостью подошла поздороваться, но Маожэнь говорит: «Как господин Ян и госпожа Тань, мы должны оставаться здесь, а другие пусть сами подходят».

Говорят, что брак и судьба предопределены, но мы с Маожэнем наняли сваху, чтобы две старшие дочери удачно и, как оказалось, счастливо вышли замуж. Юэлань и Чуньлань живут достаточно близко, чтобы я могла регулярно навещать их. Помогать им во время беременностей и родов было настоящим подарком. И огромная радость видеть их здесь с маленькими детьми на руках, одетых так, словно они направляются в императорский дворец. А как добры мои старшие девочки к своей младшей сестре, которая пришла на праздник, прикрытая вуалью почти до пояса!

Я жду прибытия Мэйлин и ее семьи, а пока ко мне подходят родные. Мой брат, Ифэн, носит чиновничий халат с вышитыми знаками отличия и шляпу, которые возвещают всем о его статусе магистрата. Его сын, мой племянник, сейчас готовится к экзаменам. Я верю, что юноша последует за своим отцом на государственную службу. Мы с Ифэном часто навещаем его – на Новый год и когда вместе совершаем подношения тем, кого потеряли. Дедушка умер через три года после бабушки. Вскоре после этого мой отец вышел в отставку, вместе с женой вернулся в Уси и поселился в Особняке Золотого света. Он до самой кончины, случившейся два года назад, охотно использовал свои связи, чтобы помочь молодым людям, надеющимся подняться в чиновничьей среде. Через год умерла и вторая Досточтимая госпожа. Ифэн проводил и продолжает проводить все обряды.

– Где госпожа Чжао? – спрашиваю я, заглядывая брату через плечо.

– Теперь, когда она получила статус Достопочтенной матери, посчитала, что ей не подобает приезжать на гонки.

– Достопочтенная мать, – повторяю я. Меня радует, что Ифэн по-прежнему предан госпоже Чжао. Но если по какой‑то причине его жена станет возражать, я приму госпожу Чжао в Благоуханной усладе. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что она ненамного старше меня, так что, возможно, мы вместе будем тихо дряхлеть, занимаясь вышиванием и рассказывая поучительные истории в особом уголке внутренних покоев.

Наконец приезжает Мэйлин. Она вполне обеспечена и носит изысканные платья, купленные на собственные деньги. Рядом с ней гордо вышагивает ее муж, тоже преуспевающий. Между ними идет Дайжу, их восемнадцатилетний сын. На несколько шагов позади семенит девушка – выживший ребенок госпожи Чэнь, Пятая дочь, которую некоторые в Уси теперь называют Молодой повитухой.

Дайжу обгоняет родителей, кланяется нам с мужем, а потом спрашивает, здесь ли Лянь. Мальчик учтив, он, как я и обещала Мэйлин, получил образование в нашей домашней школе.

– Позволь проводить тебя, – говорит Маожэнь.

Муж поднимается и уходит с Дайжу. Кайлу обращается к Мэйлин:

– Жена, я хочу прогуляться до пагоды. Ничего, если я ненадолго оставлю тебя здесь?

Как только наши мужья исчезают из виду, Мэйлин садится рядом со мной. Так часто мы слышим о браках, где супруги скорее компаньоны, а тут наоборот – с Мэйлин я познала глубокую и чистую любовь.

– Помнишь, как бабушка обсуждала с твоей матерью возможность нашей дружбы? – спрашиваю я.

Мэйлин кивает.

– Дружба – это уговор между двумя сердцами. Соединив сердца, женщины могут смеяться и плакать, жить и умирать вместе.

– Представляла ли ты тогда, насколько верным это окажется для нас с тобой?

– Нет, но я не могла представить и что увижу тебя на празднике, – отвечает она с нежной усмешкой.

Я смотрю на озеро.

– Ты столько лет живописала мне всё, что тут происходит! И да, я так себе это и представляла.

– А взамен ты научила меня читать и писать.

Я наливаю две чашки вина, и мы некоторое время наблюдаем за игрой детей.

– Ты уже отобрала случаи, которые включишь в книгу? – спрашивает Мэйлин.

Я вздыхаю и воздеваю руки к небу.

– Не понимаю, почему