Лина ТриЭС - Третья истина

Леха как-то очень быстро научился выхватывать из речей Виконта доступное его пониманию. У него даже выработалось особое напряженное выражение лица, когда он вслушивался в слова, произносимые на родном языке, но частенько темные для него по смыслу. И сейчас, несмотря на необъяснимое смятение, он ответил по существу:

— А че? Вроде ничейная кобыляшка стояла. И долготно не емши… Че ж? Такие дела ко наивернейшему издыханию скотинку привесть грозятся. Рази хозяин, коли живой, такое стерпел бы? Стало быть, вычеркнули его, горемыку, из накладной квитанции ныне проживающих, и кобылка эта сделалась ничейная. А я подкормил, наша стала. Я ж по доброте душевной, не то, чтоб к носу потереть… А, коли ненароком все ж хозяина со смертушкой разошедшегося встрену, може, и возверну, кто меня знает? Я ж не цыган какой?

— Да, действительно, — продолжал поддразнивать его Виконт, — вы сами привели мой самый веский довод. Вы же не цыган, Алексей!

Саша настолько привыкла считать Алексея полноправным членом их команды, что вполне добродушно снесла переключение внимания Виконта на среднего «братца». И сама с удовольствием поддержала:

— А может быть, цыган? Среди них есть разные люди… Или даже цыганский мишка. Вон, фигурой похож…

— Викентий! — Леха вдруг покраснел, как рак. — Ты глянь, не вели энтому, ну как его… про мою фигуру разговаривать иль про что другое такое. Вроде, непотребно как-то. Стыдоба.

— Да что с вами, Алеша, вы же не красная девица?

— Не! — возопил Леха. — Ей Богу, не!

Мимо проехала похожая на их телега, из которой с опаской поглядели на дюжего Леху, который чуть не со слезами на глазах уверял Виконта, что он не девушка.

— Викентий, ты ж меня видел! Ей бо! Не вру! И не был никогда!

— Алексей, вы это серьезно?

— А что? Что испугался? — рассмеялась Саша. — Бывают же крупные дамы! Очень даже похоже.

— Викентий, да побожись за меня! Христом Богом прошу!

— Успокойтесь, Алеша, что за бред, вас и под покрывалом не принять за женщину. С вашей-то статью.

— Викеша, друг, я те чо скажу под секретом, подь сюда. Ток чтоб тайна. Я энтому… как его, кто он ни на есть, — зла не желаю.

— Что у вас за секреты, ну, поговорим в селе, хорошо?

— Не… Я так порешил, у меня товар в Харькове… С одними дырками в кармане в Питере не жисть… Не все ж ваш хлеб заедать…

— Ерунда, это не в тягость. Вы хотите нас оставить? Зря, Алексей. Да! И не ищите в Харькове встреч с вашим компаньоном. Не советую.

— Лешка, зачем? Все забылось, ну заснул и заснул. Я вовсе и не обижаюсь, поехали, так веселее! — Саше действительно было жалко терять этого забавного увальня.

— Не насовсем я, чего разгунделись… — Леха всхлипнул и промокнул глаза рукавом. — Товару жаль, спирт тама! На тыщи! Токма поотстану, и в догонь! Вы ж на Белгород, так я кумекаю? Прибыли, а я — тама! Иль на распоследний случай — в Курске. Я прыткий. В ихнюю главную церкву сторожу объявлюсь. Как ты, Викентий, в Балаклееще, насквозь надоевшей, у церквушки встренуться уговаривался, так и в этих Курсках-Белгорадах ее, как пить дать, не минуешь! Вот пришел-заявился добравшись, а сторож тебе — новость: «Прибыл Леха. Доложился уже!». А то Викеша меня кормил, поил, — он окончательно захлюпал носом, — а заработать где ж ему, сердешному, антилигенту несчастному?.. Потерпи, батька, Леха заработает, копья не утаит. Карман нараспашку, пожалыста, Викеша, заходь. И с энтим, меньшим, небось устаканится к тому времечку. А там уж я братушков на горбу вынесу, коли надо… Эх-ма. Ми-лы-я-я-я…

— Не такой уж я беспомощный, каким вы меня изобразили в своей проникновенной речи, Алеша. Ну, не плачьте, крепитесь. Мы встретимся, — я верю. Вероятность этого события возрастет, если вы не убьете никого по дороге к нам. Держите себя в руках.

— Викеша, батька родненький! Да подь сюда, лопну, молчать не могу!

— Так это не вся ваша грустная тайна?

Леха сам сполз в телегу, обхватил Виконта за плечи и громко зашептал ему в ухо:

— Я тута третий день мозгую… А вы все — че это наш Леха помалкивает? А это он мозгой ворочал, тут, конешно, враз не обернешься! И до чего догадался… Викеш… С Сашкой-то нашим чего-то не того… Он как-то грит: «пришла, мол, я»… По случайности у него это вышло. А ту ночь, что я, опозорившись, на все завертки, храпака задал, Сашка как заладил: Куропаткина, мол, я и по множественному это бабское прозвание повторял. Ты-то все в антилигенции состоишь, тебе, конечно, несподручно по пустякам жисть рассматривать, для тя это и проехало без заметки, а я-то — все примечаю. Вдругорядь Сашка наш косынку нацепил и давай над лужей кривлять физию. И эндак прикинет и тындак. Смекаешь? Зажмурси, перекрестися: Сашка не парень! Точно! Я с той ночи допер, как он закатывался. Ты скажешь, дубина, мол, Леха, че выдумал, токма я за свой догад — горой. Че делать-то? Ты уж не бей его… а, Викеша? Не наказывай слишком. Он не со зла. На человека хочет походить.

Саша зарылась глубже в солому, чтобы не рассмеяться в голос, но громыхающий Лехин шепот доходил и туда. Она-то была уверена, что Леха давно все понял и принял условия игры. Она при нем в последнее время, практически, не давала себе труда изображать мальчика. И вдруг оказалось…

Саша высунулась из соломы, настолько, чтоб хоть одним глазом поглядеть, как Виконт, держится?

Виконт держался молодцом, только Саше было понятно, что он давится смехом. Он подмигнул ей и принялся удивляться:

— Да не может быть, Алексей! Просто гром с ясного неба! Я и не подозревал. Что угодно, только не это! Скандал, меня провели! Это неслыханно! Я же не выношу женского общества! Просто зверею. Не бить? Да я немедленно выкину эту лгунью с телеги!

— Викеша! Ты про баб верняком прошелся, я тоже не то, чтоб очень, тоска с ими зеленая. А скидать не надо, а? А, Викеша? Вот, мои родичи поразбросаны… Сеструшки… может, тоже шастают по дорогам где? Каб им в головешки ударило под мальчишку преобразиться — все ж легче. Петришь? Так не допрут, дурындаски!

— Лешенька, спасибо, ты хороший человек! Виконт шутит, он никуда меня не выкинет. Не оставаться же одному. Он так соскучится.

— Вот разве что только это меня и может остановить.

Виконт полюбовался еще Лехиной испуганно-озабоченной физиономией и сжалился:

— Успокойтесь, Алексей, я знаю это юное создание с малолетства. Не своего, разумеется. И никаких сомнений на ее счет не имею. Ее от меня защищать не надо…

Алексей хлопнул себя по голове и потрясенно произнес:

— Точно, Викеша, вот теперя я, башка с ушами, допер до последней точки: ты, как пить дать, знал… Оттого и ведра ему… ей… тягал заместо бани…

Виконт с доброй улыбкой наблюдал за вертящим в изумлении головой Лехой, который, наконец, пришел в себя достаточно, чтобы снова заговорить:

— Пошел я, Викеша. Не поминай лихом. Догоню, кровь с носу! Животину с телегой возвертать не надо, некому, не бери такое в голову. Так и катите себе! Со скотинкой токмо поласковее. От и развилка тута, аккурат на Харьков. Прощевайте, барышня, не знаю, как вас по батюшке.

Алексей покраснел напоследок и соскочил с телеги. Саша придержала его за космы и поцеловала в грязную щеку. Он встал, как вкопанный, и долго стоял, вытирая кулаками глаза и глядя им вслед.

ГЛАВА 9. C ЕРДЦЕ — СЛЕВА

Виконт распряг гнедую лошадь и давал ей соломы, служившей им подстилкой. Делал он это без вдохновения и ласки, наоборот, сопровождал свои действия глухим ворчанием:

— Абсолютно несимпатичная кобыла. Вялая, нечистоплотная… Подумай, Саша, хотел почистить ее снегом, она отнеслась к этому, как к посягательству на свои принципы, иными словами, попыталась меня укусить.

— То ли дело наши Арно и Ромашка, помните?

— Я неоднократно просил тебя не растравлять мое сердце воспоминаниями.

Несуществующие неоднократные просьбы, так же как и якобы уже рассказанные истории и отданные распоряжения Виконта были привычны для Саши и употреблялись то ли для проверки ее внимательности к его речам, то ли просто в качестве розыгрыша. Она реагировала по-разному — иногда бурно возмущалась, иногда, смеясь, подыгрывала. Но с воспоминаниями у нее были свои счеты, стоило только задеть эту тему, как ее начинала мучить навязчивая мысль:

— Виконт, а вы тогда действительно неслучайно вернулись? Вы не хотели бросить меня одну? Тогда, в Раздольном…

Виконт, отряхнув руки от соломы, произнес что-то неопределенное, вроде: «хм». Посчитав, видно, что дал исчерпывающий ответ, он задал встречный вопрос:

— Почему ты так перепугалась, едва увидев Дмитрия? Он что, грозил тебе когда-нибудь?

— Грозил по мелочам каждый день. Мы же были с ним как кошка с собакой. Ой, лучше, не говорите мне об этом!

— Ладно, не буду.

— Знаете, — Саша подошла к нагнувшемуся к колесу Виконту и положила ему на шею руку, — я очень боялась, что вы с ним подеретесь…