Фаина Гримберг - Примула. Виктория

И каждый городок, каждую высоту, отбитую у буров, лондонцы встречали шумными толпами. Свистульки гудели пищаще, хлопушки хлопали. Громко топали ноги, обутые в дешёвые ботинки. Крики радости сливались в один сплошной рёв. Потомки фабричных рабочих, некогда (давно уже это было!) бесправных, шагали по улицам и площадям как хозяева...

Но конечно же, самое печальное для англичан в англо-бурской войне было — огромное и очень даже чёрное пятно на репутации. Пятно было посажено, разумеется, бойкими писаками журналистского толка; такими, к примеру, как тот же Буссенар. Но один писатель и врач, и участник англо-бурской войны, твёрдо решился возразить всем, всем, кто пытался посягнуть на репутацию викторианцев. Этого решительного человека звали Артуром Конан Дойлом. Был он в англо-бурскую войну главным хирургом в полевом госпитале. Оттуда он писал матери: «...мне кажется, я имею сильное влияние на молодых людей, особенно на молодых, атлетически развитых, спортивных людей (как и Киплинг). И коль скоро это действительно так, чрезвычайно важно, чтобы именно я подал им пример. Вопрос не в моих сорока годах, хотя я совершенно здоров, как всегда, но в том воздействии, какое я могу иметь на эту молодёжь».

Конан Дойл написал о событиях англо-бурской войны две книги, из которых наиболее интересна вторая, вышедшая в 1902 году. «Война в Южной Африке; её суть и события». Конан Дойл решительно опроверг все домыслы о якобы жестокости англичан в отношении мирного населения. Эти две, написанные по горячим следам англо-бурской войны книги, принесли Конан Дойлу два прозвища — «Патриот» и «Беспримерно жестокий колонизатор». Вполне возможно предположить, что ни одно из этих прозвищ не говорит правду о Конан-Дойле, равно как и об англо-бурской войне.

Слово «Киплинг» уже написано Конан Дойлом в письме к матери. И время, стало быть, великому викторианскому барду снова появиться в нашем повествовании!

Стихотворение называется как раз так, как надо: «Южная Африка»!

Чудо-женщина жила(Господи, прости ей!),Не добра, и не мила,Но краса её влеклаДжентльменов без числаДьявольской стихией.

Джентльменов без числаОт Дувра до Хольспая,Африкой она была,Южной Африкой была,Нашей Африкой была,Африкой без края.

В жажде жизнь её страны,Жизнь страны в разрухе.Кровь и меч вошли в дома,И зараза, и чума,Саранчи нависла тьма,Падал скот, как мухи.

Правда, слишком правда то,Что она такая!Африкой её зовут,Южной Африкой зовут,Нашей Африкой зовут,Африкой без края.

Не было страшней трудаИ позорней платыДля влюблённых и рабов;Был навоз им вместо дров,Грязная вода из рвов,Дыры и заплаты.

Жгла она им рты в пыли,Кости — в лихорадке;Ночи им лгала и дни,Их терзала искони,И клялись бежать ониПрочь и без оглядки.

Поднимали парусаВ ярости суровой, —Вскоре, многого скорей,Забывали горечь дней,Злость и ложь прощали ей,Возвращались снова.

Чтили милости еёБольше небосвода,За её глаза и ротЗабывали племя, род,И могила их встаёт,Как Алтарь Народа.

Кровью куплена она,Возродилась в дымеИ звала к оружью тех,Для кого была их грех, —Женщина прекрасней всех,Всех боготворимей.

На ноги, пусть слышат все:Вот она какая!Африкой её зовут,Южной Африкой зовут,Нашей Африкой зовут,Африкой без края.

И вот уже весь мир пленяли, забирали без боя в плен созданные звонкими стихами викторианского барда викторианские воины, сильные, прежде всего, своим благородством, прекрасной широтой души, способностью пожать руку достойному противнику, тем самым викторианским рыцарством, своеобразным рыцарством, о котором много говорил Дизраэли. Но в этом неорыцарстве своего рода нет ничего напыщенного, никакой аристократической спеси; это, в сущности, демократичное викторианское рыцарство; рыцарство запылённого солдата, дружески хлопающего по плечу противника, чернокожего, желтокожего, но мужественного и сильного, такого, с каким встанешь у края земли!

Стихотворение 1890 года называется «Фуззи-Вуззи» и имеет подзаголовок: «(Суданские экспедиционные части)»...

Знавали мы врага на всякий вкус:Кто похрабрей, кто хлипок, как на грех,Но был не трус афганец и зулус,А Фуззи-Вуззи — этот стоил всех!Он не желал сдаваться, хоть убей,Он часовых косил без передышки,Засев в чащобе, портил лошадейИ с армией играл, как в кошки-мышки.За твоё здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою,Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою!Билет солдатский для тебя мы выправим путём,А хочешь поразмяться, так распишемся на нём!Вгонял нас в пот Хайберский перевал,Нас дуриком, за милю, шлёпал бур,Мороз под солнцем Бирмы пробирал,Лихой зулус ощипывал, как кур,Но Фуззи был по всем статьям мастак,И сколько ни долдонили в газетах:— Бойцы не отступают ни на шаг! —Он колошматил нас и так и этак.За твоё здоровье, Фуззи, за супругу и ребят!Был приказ с тобой покончить, мы успели в аккурат.Винтовку против лука честной не назвать игрой,Но все козыри побил ты и прорвал британский строй!Газеты не видал он никогда,Медалями побед не отмечал.Так мы расскажем, до чего удалУдар его двуручного меча!Он из кустиков на голову кувыркСо щитом, навроде крышки гробовой, -Всего денёк весёлый этот цирк,И год бедняга Томми сам не свой.За твоё здоровье, Фуззи, в память тех, с кем ты дружил,Мы б оплакали их вместе, да своих не счесть могил.Но ровен счёт — мы присягнём, хоть Библию раскрой;Пусть потерял ты больше нас, ты смял британский строй!Ударим залпом, и пошёл бедлам:Он ныряет в дым и с тылу мельтешит.Это прямо порох с перцем пополам,И притворщик, если мёртвый он лежит.Он — ягнёночек, он — мирный голубок,Попрыгунчик, соскочивший со шнурка,И плевать ему, куда теперь пролёгПуть Британского Пехотного Полка!За твоё здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою,Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою!За здоровье Фуззи-Вуззи, чья башка копна копной:Чёртов чёрный голодранец, ты прорвал британский строй!

Вот такое удалое, немного даже и простецкое, очень викторианское рыцарство! Выражения типа «нехристь» оставляем, впрочем, на совести переводчика[112].

Но всё же и всё же — главное лицо, вокруг которого выстраивается, создаётся мужской мир Киплинга, это — Женщина, великая Женщина, Королева, Виктория, Королева-Победа! Её Бард, он может и ворчать на неё порой и даже чувствовать, что его мужское достоинство несколько поколеблено её женской властью, но всё равно она остаётся Королевой. И вокруг маленькой, толстой старой женщины, английской матери, становятся стеной новые английские рыцари, её запылённые пылью Востока солдаты, как стояли вкруг старухи Бэсс Тюдор пираты и военачальники. Потому что красота Королевы — не в её внешности, а просто... в умении быть Королевой!..

Викторианский бард говорит о солдатах Виктории...

При чуме и холере себя береги,Минуй болота и кабаки.Холера и трезвость — всегда враги,А кто пьян, тот, ей-богу, скверный солдат.Скверный, скверный, скверный солдат, солдатКоролевы!

Если сволочь сержант до точки довёл,Не ворчи, как баба, не злись, как осёл,Будь любезным и ловким, — и вот ты нашёл,Что наше спасенье в терпенье, солдат,В терпенье, в терпенье, в терпенье солдат, солдатКоролевы!

Если жена твоя шьётся с другим,Не стоит стреляться, застав её с ним.Отдай ему бабу — и мы отомстим,Он будет с ней проклят, этот солдат,Проклят, проклят, проклят солдат, солдатКоролевы!

Если ты под огнём удрать захотел,Глаза оторви от лежащих телИ будь счастлив, что ты ещё жив и цел,И маршируй вперёд, как солдат,Вперёд, вперёд, вперёд, как солдат, солдатКоролевы!

Если мажут снаряды над их головой,Не ругай свою пушку сукой кривой,А лучше с ней потолкуй, как с живой,И ты будешь доволен ею, солдат,Доволен, доволен, доволен, солдат, солдатКоролевы!

Пусть кругом все убиты, — а ты держись!Приложись и ударь, и опять приложись.Как можно дороже продай свою жизнь.И жди помощи Англии, как солдат,Жди её, жди её, жди её, как солдат, солдатКоролевы!

Но если ты ранен и брошен в пескахИ женщины бродят с ножами в руках,Дотянись до курка и нажми впотьмахИ к солдатскому Богу ступай, как солдат,Ступай, ступай, ступай, как солдат, солдатКоролевы!

И англо-бурскую войну, в конце концов, выиграли англичане, потому что её выиграли... стихи викторианского барда! Со стороны буров никто не написал подобной роскошной классики!..