Записки кота Мурчика - Евгений Янович Сатановский

* * *

77 лет провисела в дюссельдорфском Музее современного искусства ВВЕРХ НОГАМИ картина голландского абстракциониста Пита Мондриана «Нью-Йорк сити I». Но всё когда-нибудь заканчивается, и справедливость наконец восторжествовала, а беспредел и издевательство над высоким искусством закончились. Пришла в музей работать умная и проницательная до опупения тётенька по имени Сюзанна Мейер-Бюзер, взглянула на неё и поняла, что цветные полоски в нижней части бессмертного творения, которых было больше СНИЗУ, должны на самом деле быть СВЕРХУ, символизируя «тёмное небо» над городом. И сказала она об этом другим кураторам картины, и поняли они, что это правильно и хорошо, и перевесили картину, и насладились делом рук своих. Какая в итоге вышла прелесть!

Тётенька была не простая, а дипломированный искусствовед. Кому как не ей было разобраться в том безобразии, которое претерпела картина, целиком состоящая из перпендикулярных цветных полосок на белом фоне: жёлтых, синих и красных, образующих цветные квадраты и прямоугольники разного размера. Их, искусствоведов, этому учат. Единственный вопрос, который у автора возник после ознакомления с тем, какое решение приняли в музее, исправляя чудовищную ошибку предыдущих десятилетий, ставшую символом надругательства невежественных людей над современным искусством: а вдруг сгущение горизонтальных полосок – это море?! И тогда картина все эти годы висела правильно, а вверх ногами висит именно теперь?

Как в этом разобраться? Как найти верный ответ? Как не оскорбить память художника, которого, несомненно, давно уже нет с нами: не мог творец, создавший столь совершенное произведение искусства, что его хоть боком вешай, впечатление на зрителей будет производить одно и то же, надолго пережить момент своего наивысшего торжества. Картина-то в 1941 году была создана! И возник у автора внезапно ответ, поразивший его самого своей логичностью, стройностью аргументации и последовательностью. Пофигу, как эту картину вешать. Единственная разница возникнет, если повесить её лицевой стороной, с полосками, к стене. И то не исключено, что многие решат, что так и было задумано. Искусство-то не простое, а современное. Про него зрителю ещё рассказать надо, что это не чухня какая-то, а искусство.

Это как с Малевичем. Чёрный квадрат, красный квадрат… Как их ни верти – монопенисно получается. В смысле: одно-йственно. Вот и с Мондрианом так. И даже возможно, что помянутую картину так и надо в музее держать, поворачивая каждый месяц в произвольную сторону, чтоб посетителям и кураторам мало не казалось. Тогда она, к примеру, будет символизировать не небо над городом или море, плещущееся у подножий зданий, из которых он состоит, а вечное вращение Вселенной. А уж галактики вокруг своего ядра или, как в годы металлургической юности автора говаривали, верчение чего угодно на эрегированном репродуктивном органе оратора, в том пускай кураторы разбираются. Им за это зарплату платят. А то Вермеер, Рембрандт, Снайдерс, Рубенс, Брейгель, Ван Дейк… Мондриан! Это подлинное голландское искусство.

* * *

Зима настала, что ли? То есть по календарю – последний день осени, но с утра выглянул в окно – всё белое, и снег продолжает идти. Мелкий, редкий, неспешный, но идёт же, красава! Чистенький такой, ложащийся на ёлки, берёзы, траву и кусты тончайшим слоем, словно тающая на солнце пудра… Впрочем, какое солнце! Выходит изредка из-за серых низких туч – как рублём подарили, а потом обратно нырь! И тут поди пойми: снег с дождём идёт или дождь со снегом. А может, просто мокрый снег… В общем – у детей школьные каникулы, вот им в подарок он и выпал. Особо с санками или лыжами пока не разгуляться и снеговиков не лепить – не из чего, но на пару некрепких снежков его точно хватит. Впрочем: кому что нужно. В детстве радовался бы до упаду, а сейчас – ну, снег. Ну, ещё одна зима наступает. Подумаешь!

Вчера вечером в темноте пошёл проверять: как кот, заперт ли он на ночь в своём обогреваемом домике, как обычно, и так навернулся… Мостик у беседки, над прудом, по которому привычно в темноте решил пройти широким шагом, обледенел. Ну, зашиб и слегка ободрал колено – первая зимняя травма. А не надо в темноте расслабляться – не май месяц и не август, когда не знали, куда деваться от изнуряющей жары. Тогда только поздним вечером или к ночи и можно было выгулять ноги, набирая рекомендованные врачами для того, чтобы они продолжали ходить, семь-восемь тысяч шагов. Похоже, что с приходом зимы их придётся нахаживать засветло. Никакого особого энтузиазма это не прибавляет, но хоть меньше опасности упасть, поскользнувшись, как изредка бывает.

Когда ледяные надолбы покроют дорожки и снег ляжет по-настоящему толстым слоем, верхняя часть которого под солнечными лучами имеет обыкновение обледеневать, ходить придётся осторожно, хотя тут всё от обуви зависит. Валенки, дутики или зимние ботинки с рубленой нескользкой подошвой – первое дело по такой погоде. Как, впрочем, и вся прочая одежда. Зима в Подмосковье не сибирская, но приходит надолго и до апреля, когда снег окончательно растает везде, кроме лесных оврагов, где он под еловыми лапами, уже почернев, лежит до июня, почти полгода придётся, выходя на улицу, утепляться. Ну, у нас хотя бы в домах тепло. Газ есть, свет есть, отопление есть и вода из кранов бежит и холодная, и горячая – что ещё нужно человеку, чтобы жить в комфортной обстановке?!

Впрочем, нужно ему ещё очень и очень много. Изначально заданные условия существования нам по нынешним временам недостаточны, они для родителей много чего значили, которые войну прошли и знали, что такое голод и холод. Причём не в тех их параметрах, которые нас выбешивают, а когда по-настоящему ничего нет. И речь не о скорости интернета и качестве дорог – какие дороги, машин ни у кого не было, а о том, что пайки хлеба не хватает для того, чтобы не перейти в категорию доходяг, пустой кипяток за счастье смотрится, а если продовольственные карточки украли или сдуру их потерял, так тебе и вовсе хана. Нам об этом ещё хотя бы рассказывали, а мы своим детям и тем более внукам? Почти никогда. Не хотелось страшилками пугать – и вот они выросли, не зная настоящих бед…

По их теперешнему дурацкому представлению плохо – это когда нельзя в ту страну, куда им хочется поехать, улететь сразу же, как только в голову пришла такая идея. Когда начальство не такое, как им бы хотелось, а такое, каким оно только и бывает – неидеальное. А какое идеальное, они понятия не имеют, знают только, что оно такое где-нибудь есть. В высшей мере честное, заботится не о себе, а исключительно о народе, на своих постах-местах не