Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина

Радул Борчев выглядел грозным и опасным с мечом в руках, а боярин Димитр, начальник княжеской конницы, наверное, сам пожалел, что позвал стражу, но отступать казалось уже поздно. Он велел стражникам, слегка растерявшимся после того, как у их товарища оказался отобран меч, обезоружить Радула. То есть несколько человек разом кинулись на одного. Несправедливо!

Влад будто своими глазами увидел, как рыжий Станчул Хонои и русоволосый Нан Паскал стали защищать того, на кого накинулась стража.

В самом деле, казалось непонятным, на что они надеялись. Нан Паскал, возможно, надеялся на свою удачу, ведь считалось, что тот, кто родился на Пасху, проживёт долгую жизнь, и удача станет сопутствовать ему во всём. А Станчул Хонои на что полагался? Неужели, тоже на удачу Нана Паскала? Увы, её не хватило даже на одного человека — не то, что на двоих.

— Окончилось всё печально, — подытожил Мане и добавил с усмешкой: — Одно хорошо — отмыть пол после этой кровавой драки дворцовые слуги всё-таки сумели.

Влад невольно отметил, что собеседник, как и он сам, тоже иногда пытался пошучивать. Они оба, казалось, совсем очерствели, но в то же время только так можно было смотреть на всё произошедшее ясным взором, не затуманенным никакими чувствами — возмущением, злостью, гневом. Мане даже угрызений совести не испытывал и говорил о своих сообщниках так, как будто он не сообщник им, а судья.

— А если б повернуть время вспять, ты бы поступил хоть в чём-нибудь иначе? — спросил Дракулов сын. — Да, ты говорил, что ход событий зависел не только от тебя, и что нельзя восполнить своим умом чужую глупость, но всё же.

— А разве теперь время не повернулось вспять? — в свою очередь спросил Мане.

— Конечно, нет, — ответил Дракулов сын, — ведь я ни за что не позволю себя убить так, как были убиты мой отец и брат. Я не повторю их судьбу.

— Нет-нет, — как-то очень мягко произнёс Мане. — Я подразумеваю куда более ранние времена. Те времена, когда твой отец ещё не сделался государем и жил в Трансильвании в городе Шегешваре. И возвращению тех времён я рад. Ведь в то время твой отец ещё не совершил никаких ошибок, и я не ненавидел его, а оставался верным слугой. Я хотел, чтобы твой отец взошёл на престол.

Влад задумался и решил, что, пожалуй, настал удобный случай, чтобы потребовать от Мане услуги, а боярин всё говорил:

— Ты, в самом деле, похож на своего отца. Сейчас, в этой полутьме вас с ним не отличить. Я как будто вернулся на двадцать лет назад. И я надеюсь, что ты, взойдя на престол, не повторишь отцовских ошибок. Будь справедлив, а не добр. Воздавай всем по заслугам. Не будь снисходителен ни к кому, особенно к предателям. И тем более не держи их в своём совете.

— А ты разве не хочешь быть первым в моём совете так же, как сейчас у Владислава? — спросил Дракулов сын.

— Нет, этой мирской суеты с меня довольно, — ответил Мане. — Теперь я хочу заслужить место в раю. Не хочу гореть в аду рядом с Наном. Это тоже оказалось бы несправедливо.

— Хочешь надеть монашескую рясу? Дело твоё, — сказал Влад. — И всё же сперва тебе придётся помочь мне.

— В чём же? — спросил Мане. — Драгомир передал, что ты не ждёшь от меня помощи в завоевании престола.

— Мой отец, когда завоёвывал себе престол, избежал войны, хоть и собрал армию, — начал объяснять Влад. — Умер только мой дядя Александр Алдя.

— Ты хочешь, чтобы я отравил Владислава? — недоумённо спросил Мане.

— Нет, — ответил Дракулов сын, — оставь его мне. Пусть Бог рассудит меня с этим человеком. Но я хочу, чтобы ты сделал то, что так хорошо умеешь — поговорил с боярами из совета. Пусть они, когда придёт время, не мешают мне свергнуть Владислава. Пусть просто не мешают, и тогда я сделаю их своими слугами, когда сяду на трон. Поговори с ними.

— С теми, кто предал твоего отца и брата, а теперь служат Владиславу? — Мане сделался ещё более недоумевающим и даже немного разочарованным. Он будто спрашивал: "Неужели ты не хочешь внять моему совету? Ты хочешь окружить себя предателями?"

— А разве других бояр там нет? — спросил Влад. — Неужели, за минувшие годы Владислав не нашёл себе никого кроме этих предателей?

— Есть кое-кто, — задумчиво произнёс Мане, вспоминая, и начал называть имена. — Стан Негрев, Дука, Казан Сахаков...

Эти имена Владу ничего не говорили, но он уверенно произнёс:

— Вот с ними и побеседуй. Убеди их. Скажи, что меня поддержит турецкий султан, и если они не хотят увидеть, как их имения окажутся разграблены турецкими ордами, пусть не мешают мне в моём деле. А предателям не говори ни слова. Я прощаю только тебя и твоего брата Стояна. И твой сын Драгомир при мне тоже сможет жить спокойно. Он не лишится имений, которые перейдут к нему по наследству от тебя. Однако больше я никого не хочу прощать и не прощу. Пусть даже не пытаются говорить со мной об этом. Ты понял?

— Теперь да, — ответил Мане, встал с табурета и поклонился в пояс. — Позволь, мой государь, поцеловать тебе руку в знак моей верности.

Влад кивнул и выпрямил спину, как будто сидел не на скамеечке, а на престоле; боярин подошёл и приложился к руке, которую Дракулов сын протянул ему.

— Я всё исполню, мой государь. Всё, как ты велишь, — повторял Мане, взяв эту руку в обе свои и припав к ней несколько раз.

Владу на мгновение показалось, что он чувствует на своей коже слёзы, и Дракулов сын не удержался от вопроса:

— Но ведь ты же понимаешь, что я — не мой отец? Я сделаю то, чего он бы никогда не сделал. Я намерен устроить большую расправу, которая надолго запомнится. Я казню Тудора и всех остальных, с кем ты когда-то был в союзе против моего отца. Казню всех, кроме тебя и твоего брата Стояна.

— И Юрчула не казнишь. Он уже умер.

— А что на счёт остальных? Ты вот так легко отдаёшь их мне для казни?

— Они заслужили.

— А чего