Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко

убиенного Димитрия? Так я скажу тебе, что я не царевич. И ты знаешь сие! Для чего игра?

– Но пусть по крови, государь, ты не сын Грозного, но для всех твоих подданных – ты его сын!

– Именно потому я и спросил тебя насчет Ксении Годуновой.

– А что насчет Марины Мнишек? Государь, желает отказаться от этого союза?

– Пока нет. Я думаю. И прошу твоего совета.

– Годуновы ныне ненавидимы всеми, государь. И коли приблизишь ты девку годуновскую к себе, то надлежит тебе и родичей её бояр Годуновых простить. А они многих вотчин и дворцов лишились. И все сие в казну отобрано. И ты многие из них верным слугам подарил.

– И что с того? Я же не стану отбирать мои подарки? Я царь!

– Я не думаю, что Ксения Годунова хорошая партия для великого государя.

– Вот как? Хорошо. Я буду думать!

Бельский только пожал плечами. Твоя воля, ты царь, ты и думай…

***

Затем царь принял князя Сумбулова.

– Я решил, князь, вести тебя в состав моей личной Канцелярии, иначе говоря, сделать тебя моим ближним боярином.

Сумбулов пал на колени и благодарил царя.

Царь продолжил:

– Но потребую от тебя верности!

– Я верен тебе, великий государь.

– И предстоит тебе, князь, отправиться ко двору короля Сигизмунда Третьего. Надобно уладить дела наши с королем. И дела те касаемы до моих обещаний, что я дал королю перед началом похода.

– Государь не намерен их выполнять? – понял суть дела Сумбулов.

– Именно так, князь. Но отказывать королю не следует. Надобно действовать хитростью. Не скупись на обещания. Но надо тянуть время. И еще одно. Дам я тебе ниточки к вельможам Великой Польши. К тем, кто недоволен королем Сигизмундом. При случае они смогут тебе оказать помощь.

– Как прикажешь, великий государь. Но ранее я в иноземных посольствах не был.

–Так пора начинать, князь. Ты большой человек при мне. А я жалую верных. Во-первых, станет вопрос о вере католической.

Сумбулов с удивлением посмотрел на царя.

– Не удивляйся, Я был вынужден дать им такое обещание. Тогда иного выбора не было. Король настаивал. Но ныне он станет говорить о смене веры. Того мы сделать никак не можем. Я вчера на совете пробовал добиться разрешения для поляков построить на Москве костел. Но мои русские вельможи и духовенство решительно сказали «нет». А сие всего лишь костел, а не смена веры всего государства.

– И мне обещать королю?

– Обещай. Но в тайной беседе токмо. Не в открытую. Русские не потерпят царя-католика. Пусть король подождет. За королем стоят иезуиты. А они опасные люди. Берегись Ордена, князь.

– Я понял твои слова, великий государь.

– Затем король станет просить те земли, что я обещал ему передать, когда был лишь московского трона искателем. И того обещания я выполнить никак не могу.

Царь вытащил из большого ларца бумаги и развернул их:

– Вот они мои обязательства перед королем.

«Сии кондиции, мы, Димитрий, великий князь Угличский, князь Димитровский, князь Городецкий, сын почившего в бозе великого князя Московского и Всея Руси Ивана Васильевича, подписываем как верный союзник его величества короля Сигизмунда Третьего, и даем обещание все подписанное исполнить в точности.

После обретения московской короны, которая моя по праву рождения, мы обязуемся:

Отдать королю Сгизмунду и Речи Посполитой на вечные времена Чернигово-Северскую землю, с городами Черниговом, Путивлем, Новгородом-Северским.

Помня, что оные земли ранее, своим словом, обещали мы воеводе Юрию Ежи Мнишеку, в компенсацию, отдаем ему земли Смоленские, включая замок и город Смоленский, на вечные времена роду его и потомкам.

Помня милость его величества короля Сигизмунда Третьего ко мне, даем обещание жениться на подданной его величества в землях его величества короля».

Так вот, князь, я не отдам Чернигово-Северских земель. И Смоленска Мнишек не получит. Хватит и того, что я одарил его деньгами.

– Ляхи станут настаивать, государь.

– Станут. Но ты сошлись на тяжелое положение нашего царства. Скажи, что надобно залечить раны и восстановить торговлю. А затем мы вернемся к сему разговору.

– Короля не столь просто обмануть, государь.

– Это так, но сейчас Сигизмунд ничего сделать не может. Он также слаб. Слишком много у него врагов в Варшаве и Кракове. Конечно, он будет недоволен. Но тебе следует не отказать ему, а лишь отодвинуть выполнение обещаний на неопределённый срок.

– На какой срок?

– Точно кто может сказать, сколько времени понадобится на усиление моей власти. Сие дело не одного года.

– Я сделаю все, как велит государь. Державная мудрость государя велика. Отдавать исконные русские земли ляхам не строит.

– Многие русские вельможи разделяют это мнение. Я пришел на трон не ослаблять моей державы, но укрепить её…

4

Москва. Дом князя Шуйского.

Август 1605 года.

Князь Василий Шуйский был встревожен ростом популярности нового царя. Но поделиться он мог лишь со своим братом Дмитрием.

– Дождались, брат! Видал, как правит нами царек?

– Многие его правлением весьма довольны. Он увеличил состав боярской думы вдвое. И многие боярство получили.

– Особливо худородные Нагие. В ближней думе сидят! Выше нас Шуйскийх себя почитают! Но кто они? Голытьба худородная, что при Грозном царе благодаря царице поднялась! А ныне в чести у царька.

– Оно и понятно, – сказал Дмитрий Шуйский. – Братья Нагие признали в нем «племянника» и уговорили свою сестру Марию признать в царьке «сына»! И многие, благодаря словам Марии Нагой, верят, что есть он государь природный. А сие дорогого стоит.

– Вот и сядут Нагие скоро нам на шею.

– Но он много говорит о расширении прав великих родов на Руси. И то многим боярам нравится. Такого при Грозном царе не бывало. И при Бориске Годунове слова не скажи. А при нашем царьке многое можно сказать.

– Гладко стелет царек. Да спать жестко будет. И нам думать надобно, как чести царьку убавить.

– Опасные слова молвил ты, брат. Здесь в доме никто не прознает. Но коли еще где сие скажешь? Тогда как?

– А ты князь Димитрий, собрался до веку служить вору и беглому монаху?

– Но что делать, брат? Царек девку годуновскую чуть не каждую ночь себе таскает. Некие персоны говорят, что вскорости она женой его станет.

– Что? – изумился Василий Шуйский. – Ксения Годунова? Никогда не станет она женой царька! Это полная ерунда!

– А вот и нет, брат! Пан Бучинский утверждает сие. А он ближний человек царька и про многое знает.

– И Бучинский говорил сие?

– Да.

– То верные сведения?

– Куда вернее! – ответил Димитрий брату.

– Но кто сказал тебе?

– Верный человек.

– Кто? – настаивал Василий Шуйский.

– Иван Невежин68.

– Печатник? Тот самый, что царскую друкарню возродить желает? Я только вчера при дворе его видел. Царек оказал ему милость. Средства на друкарню дал. Просвещенного государя из себя корчит.

– Так вот он, брат, и слыхал сии слова от Бучинского.

– Тому надобно воспрепятствовать. И я знаю, как сие сделать.

Василий Шуйский решил на следующий день навестить пана Юрия Мнишека…

5

Москва.

Шуйский и Мнишек.

Август 1605 года.

Князь Василий Шуйский прибыл в дом, отведенный для воеводы пана Мнишека.