Ласточка - Алексей Тимофеевич Черкасов

километров, то десяток препятствий. Там он рвет и мечет по камням, здесь течет – не течет, омывая острова. А в другом месте бурлит, как бешеный, на пороге, как вот на Казачинском, где не каждое судно может преодолеть подъем собственной силой.

Еще пять-шесть километров, и пристань Подкаменная Тунгуска. И вдруг теплоход будто приостановился. Старик почувствовал собственным телом, что один из дизелей заглох. Левый или правый?

Бухая ногами по железным ступеням, старик в один миг скатился вниз, в машинное отделение, залитое электрическим светом. Левый главный дизель молчит. Первый помощник Шалыгин возится у топливного насоса. Старик зашел с другой стороны. Привычные к гайкам, винтам, ключам руки сами потянулись к топливному насосу. Рослый моторист Андрей, как операционная сестра у стола хирурга, подавал механику и первому помощнику необходимые инструменты, а второй помощник Гаркуша тем временем выполнял команду капитана.

– «Тихий!» – перемещалась стрелка на приборе.

И через некоторое время еще одна трель звонка:

– «Самый тихий!»

И последняя команда:

– «Стоп!»

Гаркуша выключил муфту сцепления с валом гребного винта, и правый дизель, как бы освободившись от тяжести, некоторое время работал на малых оборотах легко и весело.

Старик махнул рукой. Гаркуша перекрыл подачу топлива в правый главный дизель, и он остановился, все еще отдавая тепло от всей своей массы в жаркое машинное отделение.

Продолжали работать два вспомогательных дизеля, каждый по 120 лошадиных сил, установленные параллельно с главными дизелями.

Чем быстрее вращается коленчатый вал двигателя, тем больше грохота и шума в машинном отделении.

Главные дизели при обычной нагрузке работали в 240 оборотов коленчатого вала. Вспомогательные – в пять раз быстрее. Каждый вспомогательный дизель приводит в движение генераторы, а те, в свою очередь, – динамо-машины. На теплоходе главный труженик – электричество. И якорь поднимает, и судно ведет, и обеды готовит, и белье стирает, и заливает светом палубы, служебные и пассажирские помещения, и даже на шишечке высокой мачты ярко горит электрическая пуговица.

Неполадка в топливном насосе вскоре была обнаружена. В руках старика – злополучный поршенек насоса: лопнула пружина, и сам поршенек задрался. В прошлую навигацию дважды меняли пружину. Старик распорядился поставить новый поршенек.

Глазастые приборы смотрят на старика десятком круглых зрачков – безмолвные, живые, трепетные, с тонкими усиками черных стрелок. Они не обманывают и не увиливают от трудной службы. Глядя на них, старик определяет, в каком состоянии находятся дизели: есть ли в них масло и какова его циркуляция там, внутри двигателей, нормально ли поступает топливо в двадцать четыре цилиндра, какой запас топлива в баках, нет ли перегрузки дизелей, какое давление в камерах сжатия, как работают динамо-машины, генератор? Без этих умных приборов старик бродил бы, как слепой и глухой, в грохочущем машинном отделении. Сколько возможных аварий и катастроф предотвратили умные приборы!

Дизели!..

Теперь строят дизели облегченного типа. Механик слышал, что на дизель-электроходах коленчатый вал вращается в два раза быстрее при той же мощности, а сами дизели куда легче вот этих двух главных! Если этим старикам дать сейчас пятьсот оборотов в минуту, они разорвутся в куски, и собирать нечего будет. Мало того – теплоход разорвут, как яичную скорлупу. Самое большое, что из них можно выжать – три сотни оборотов, да и то на час от силы. Старики! А он привык к ним, к таким вот тяжелым двигателям. Один коленчатый вал любого из них весит две с половиной тонны. Немало! А на новых дизелях он в два раза легче. Удивительно, какие доброкачественные и стойкие сплавы дают теперь металлурги промышленности. Это они, сталевары, доменщики, мастера легированных сплавов, сумели дать промышленности такие устойчивые и крепкие металлы, что в воздух поднялся реактивный самолет! Какие же там, должно быть, крепкие сопла и камеры сгорания, если выдерживают чудовищные температуры!

И все ради скорости и мощности!

Любопытно все-таки, до каких вершин техники способен подняться человеческий ум! Что он еще придумает? Что еще откроет, изобретет? Разве мыслимо в теперешнее развитие техники, чтобы какой-то аника-воин изобретатель ревел толстым басом на всю округу? Недавно старик читал книгу про мытарства одного изобретателя и диву давался, до чего же он оказался чуждым в мире техники, когда возомнил себя бог знает кем; как он ел картошку в мундире, а вокруг него копошились какие-то уродливые людишки-недоноски, картонные министры, и все его били, толкали, покуда не определили в тюрьму, просто так, чтобы отвязаться.

«Могло и такое произойти, – размышлял старик над книгой. – Оклеветать человека – раз плюнуть. Да вот такого изобретателя я что-то не видывал. Ни у себя на заводе, нигде. Чепуха! Теперешняя техника – орешек не по зубам одному человеку. Все потеем! От сталеваров, доменщиков до конструкторов разных профилей и направлений».

Лика тоже прочитала книгу того писателя и страшно возмутилась бюрократизмом: «Папа, что же это такое? Какое издевательство над инженером! Разве можно терпеть такое издевательство?»

Старик ответил:

– Если тебя, Лика, пропустить через дымовую трубу – тебя не то что подруги, а и мать не признает.

И он рассказал Лике, как изобретен был двигатель-дизель.

– Был такой немец Рудольф Дизель. Он первый построил двигатель с самовоспламенением от сжатого воздуха. Но на испытании двигатель захлебнулся. Сам изобретатель махнул рукой: не вышло, дескать! На подмогу немцу пришли русские умельцы. Позвали Рудольфа Дизеля к себе на завод в Санкт-Петербург и там начали сообща думать и совершенствовать двигатель. И вот, в 1897 году, такой двигатель был построен. А еще через два года с керосинового топлива перешли на нефть, и двигатель-дизель, названный по имени изобретателя, начал втискиваться в промышленность. Еще через четыре года построили четырехтактный компрессорный двигатель мощностью в пятьдесят лошадиных сил. Потом русские умельцы построили первый в мире дизель-электроход «Вандал».

Сколько же ума, настойчивости, дотошливости понадобилось инженерам, чтобы из первого блина комом создать настоящий дизель? И этого достигли русские!..

Но можно ли сказать: дизель – совершенство? Да и есть ли в технике совершенство? Настанет ли когда-нибудь такой день, когда человек скажет: точка! Дальше ехать некуда. Я достиг совершенства!..

Лика внимательно слушала отца, а потом сказала:

– Ты, папа, механик первого класса.

Старик не стал возражать. Он действительно механик первого класса.

«Она у меня умница, Лика. Из нее выйдет толк», – подумал старик, старательно вытирая тряпкой свои черные, сильные руки.

Он любит постоять вот так минуту-две, размышляя, глядя на приборы и дизели, вдыхая привычный запах дизельного топлива и машинного масла и еще тот особенный, тонкий, едва ощутимый аромат машинного отделения, какой улавливают только ноздри человека, влюбленного в мощность и скорость!

Мощность и скорость!

Здесь, в машинном отделении, ее можно видеть въявь, огромную